---

 

Пролог

В кабаке собрались практически все мужики села Кольское, заседали за столами с угрюмыми лицами. Нынче пятница, с утра пиво завезли, но народ и не думал пить, все обсуждали  событие страшное, что приключилось прошлой ночью.

Стая волков напала на дом помещика здешнего Аксенова Петра Филипыча, расправились звери с целой семьей, только средняя дочка Аксенова осталась, Катерина. Не было ее дома той ночью, убежала к подружке с ночевой, а как воротилась утром, так и упала на пороге без чувств.

- Зверь обнаглел нынче, - молвил староста. – Ничего не боятся, лохматые. Это ж надо, прямо в избу пришли, не побоялись же.

- Бесовщиной все это попахивает, - ответил помещик Киртанов. – Не случалось еще такого. Медведи по весне захаживали, но так по окраине бродили и опять в лес уходили, людей они боятся. Я вот той осенью лося встречал, но это ж лось, а тут цельная стая, и пришли-то в ночи, в дом пробрались. Точно сила нечистая.

- А я вам вот, что скажу, - начал охотник здешний Вася. – Со зверьем я знаком с разным, и на медведя ходил, и с волками встречался и с кабанами силой мерился, всякое бывало. Зверь далеко не дурак, к людям просто так не пойдет. А тут явно помешательство случилось, взбесились волки. И кто сему помешательству виной догадуюсь.

- И кто же? – покосился на него староста.

- Иноземец. Поселился недалече от села. Он как явился сюда в первый раз, так вспомните-ка, собаки всю ночь выли, лошади бесновались. Животина чует силу нечистую. Супостат этот аглицкий всему виной.

- Горячку-то не пори, - отмахнулся старик Архип, - поменьше браги пей, почаще в церковь ходи, а то сам скоро взбесишься. Оголодали серые, зима выдалась лютая, лес долго просыпался, зверю жрать было нечего. А дом любезного Петра Филипыча как раз на окраине, вот они в первый и зашли. Дальше-то не сунулись.

- Жалко Аксенова, - молвил Киртанов. – Хороший мужик был. Деловитый. Сколько раз обращался к нему за помощью, никогда не отказывал.

- Эх, царствие небесное мученикам. А Катерина сирота теперь. Девке всего шестнадцать, за таким хозяйством не уследит, сама по миру пойдет.

- Мож родня есть, - задумался староста. – Надо поспрошать. Я бы в город смотался, дал телеграммку в нужную инстанцию, глядишь, отыскались бы родственники.

- Верно толкуешь, - согласился Киртанов. – Мы с женой покамест ее у себя поселим, домой заходить боится. Там все в крови. Я сам-то чуть не лег, когда вошел в избу. Звери и, правда, словно обезумели, учинили кровавую бойню.

На том и порешили. Мужики еще долго в кабаке заседали, поминали семью помещика Аксенова. Померли те в страшных муках, самого Петра настигли волки у дверей, жену его Марию со старшей дочерью в сенцах, а двух братьев близнецов пятилеток в кроватях.

Глава 1

Бричка катилась по ухабистой дороге, поскрипывая рессорами. День выдался холодный пасмурный, хоть дождя и не предвиделось. Извозчик вяло погонял лошадей да без конца ежился, все ж старенький кафтан не особо-то грел. Седока он взял рано утром. Только тот сошел с парома, Степан и подсуетился, по одеждам прибывшего господина сразу понял - человек знатный при деньгах.

Дорога вилась меж густого леса, вековые деревья хмуро нависали кронами над головой, казалось бы, господину в бричке лучше укутаться в плащ и носа наружу не казать, но нет, он раздвинул шторки, снял касторовый полуцилиндр, расстегнул пару пуговиц накрахмаленной рубашки и с благоговейным видом ловил кожей влажный холодный ветер.

Цокот копыт и скрип повозки баюкали сознанье, а тишина северного леса радовали глаз. Весна в Архангельске теплом в этом году шибко не радовала, то дожди лили, то, было дело, снег пару раз принимался. Дорогу местами размыло, из-за чего извозчик часто замедлял ход, и они могли подолгу плестись не быстрее километра в час. Барин какой али барыня уж не раз бы высказали недовольство, однако утренний пассажир и слова против не проронил, отчего извозчик уверенно и спокойно вел лошадей, дабы не угодить колесом в яму или в грязи не увязнуть. 

К вечеру добрались-таки до города. Кучер остановился у здания полиции, где заседал губернатор Исапов Иван Романович. Время было хоть и позднее, но Иван Романович порою засиживался до ночи, так и сегодня.

- Обождите здесь, любезный, - произнес господин и покинул бричку.

- Да, ваше благородие, - кивнул мужик.

Не прошло и получаса, как пассажир вернулся, но не один, за ним следом шел сам Исапов. Да не шел, скорее, семенил и до чего ласково разговаривал, тогда, как обычно от него слова доброго не дождешься. Степан часто возил его по уездам, посему хорошо знал скверный характер главы города. А тут на тебе, прямо ангел во плоти.

- Все готово уж давно, ваша Светлость. Не переживайте. С бумагами я лично поездил по надлежащим инстанциям, земля оформлена. И умельцев здешних я вам подскажу, такой дом построят, век стоять будет.

- Мало век-то, не находите, - усмехнулся господин, но при этом одарил собеседника ледяным взором, отчего у Исапова неприятно заурчало в животе, а глазки так и забегали. – Все хорошо, Иван Романович, это я так, беседу поддержать, - изволил смягчиться.

- Куда поедете? Трактир «Кустинский» здесь недалеко имеется. И кормят достойно и комнаты чистые. Чего уж в ночи-то блукать, переночуете с удобствами, а завтра с утра и по делам.

- Благодарствую, - склонил голову приезжий, - последую вашему совету. И, правда, торопиться некуда.

- Хорошего вечера, господин Блэр, граф - затем глянул недобро на Степана, - давай-ка, поскорее доставь дорогого гостя в Кустинский, а завтра спозаранку, чтобы как штык стоял у моих ворот.

- Слушаюсь, - поклонился тот.

Когда бричка скрылась за углом, Исапов нахмурился, пошевелил пушистыми усами и пробубнил:

- И чего этих графьев аглицких тянет сюда, медом вроде не намазано.

Иван Романович и не заметил, как рядом с ним вырос секретарь Демьян - низенький мужичок с огромной лысиной и треугольной бородкой:

- Никак собрался строиться? – от его писклявого голоса Исапов аж вздрогнул.

- Черт тебя побрал бы, сколько раз говорил, не подкрадывайся, - после чего кивнул, - собрался. Лесопильню откроет. Местечко себе присмотрел под родовое поместье, видать надолго приехал.  А по-нашенски до чего ровно говорит.

- Оно же нам только на руку.

- Так-то да… но… - покачал головой, - не нравится он мне, есть в нем какая-то червоточина, сердцем чую. А ты знаешь, я людей насквозь вижу.

Вдруг, ни с того ни с сего собаки завыли. Иван Романович тут же спохватился и зашагал обратно в здание, секретарь побежал следом. И вой, и свои же слова об англичанине напугали губернатора, что аж волосы на руках дыбом встали.

А Степан тем временем подъехал к трактиру, после помог графу с поклажей.

- Немного вещей у вас, - произнес, когда выставил второй чемодан.

- Остальное позже приедет, - мужчина достал кошелек, вынул оттуда пару монет и протянул Степану.

- Благодарствую, - принял деньги. – Хорошего вечера, ваша Светлость.

Из трактира тут же паренек выбежал, поклонился гостю и взял в руки по чемодану. А граф с минуту еще стоял и вслушивался в собачий вой, в глазах появилось напряжение, но потом тряхнул головой и со спокойным выражением лица вошел в заведение. Там было тепло, пахло копченой колбасой и хлебом. Народа почти не имелось. Мужчина подошел к стойке, снял цилиндр, затем перчатки и бросил их внутрь шляпы.

- Чего изволите? – обратился к нему сам хозяин Кустинского.

- Я бы хотел комнату снять на месяц, может, два. Есть свободные?

- Конечно. Сейчас же распоряжусь. Глаша? – крикнул пожилой мужчина в рубашке с закатанными рукавами и переднике.

- Да,  - из подсобки выбежала молоденькая девушка.

- Подготовь комнату для дорогого гостя.

Та кивнула и мигом побежала на второй этаж, только каблучки застучали по ступенькам.

- Пока комнату готовят, не желаете ли отужинать?

- Нет, благодарю. А вот от пива не откажусь, - по-доброму улыбнулся гость.

И хозяин трактира без лишних слов достал граненую кружку из-под стойки, налил из бочонка пива, убрал лишнюю пену и подал господину.

- Надолго ли к нам? – все-таки поинтересовался.

- Надолго, - незнакомец и рад бы закончить беседу, но решил проявить радушие. – Меня зовут Элвин Блэр, я прибыл из Англии.

- Вот как, - даже растерялся тот, - долгий же путь вы проделали. Я Василий Иванович Кустинский заведую трактиром. Он мне еще от деда достался.

- У вас здесь уютно, - Блэр уже нервно барабанил пальцами по кружке, тогда хозяин смекнул, что пора бы гостя оставить в покое.

- Как только Глаша закончит, я вам поднесу ключ, а пока отдыхайте.

- Благодарю, - и граф прошел в самый дальний угол заведения, где сел за стол.

Он пил пиво маленькими глотками, смотрел в окно. Облака к тому времени  рассеялись, и ясный месяц залил улицу лунным светом. А скоро и Глаша подоспела, она самолично принесла ключ от комнаты:

- Вот, ваша Милость, - положила на край стола ключ.- Все готово.

- Спасибо, Глафира, - граф улыбнулся, отчего щеки девушки стали пунцовыми, она быстренько опустила взгляд и убежала прочь. - Милое создание, хоть и неказистое, - прошептал себе под нос.

А собаки так и продолжали выть, казалось, с каждым часом только громче. Элвин же допил пиво, взял ключ и отправился к себе. Ему здесь не нравилось. Стоило войти в трактир, как сразу заметил грязь на столах, паутину в углах, пятна на стойке, которую видимо, протирали только по большим праздникам, если вообще протирали. И это лучшее заведение в городе, по словам губернатора. Хотя, если сравнивать с английскими пабами, различия не столь велики. Другое дело, граф в принципе не жаловал подобных мест. Но никуда не денешься, неудобства можно перетерпеть. И не такое бывало.

Блэр вошел в комнату, устало огляделся, очередной раз поморщился, Глаша явно не переусердствовала с уборкой. Все та же грязь, пыль и не самый приятный запах царили в помещении. Такая как она даже в прислуги бы не сгодилась, подумал про себя граф, когда садился на кровать. Деревянная койка издала жалобный скрип.  

Наутро в дверь графа постучались, на пороге мялась юная Глафира, как выяснилось позже, дочка Кустинского. Элвин открыл дверь, на нем была полурасстегнутая рубашка, из-под которой просматривалась могучая грудь. Девушка доселе еще никогда не видела мужчины в столь непристойном виде, все-таки отец воспитывал в строгости и всячески оберегал, а тут иностранец, да еще и почти раздетый. Глаша в очередной раз залилась краской, опустила взгляд:

- Папенька просил передать, извозчик ожидает, - произнесла, еле дыша.

Блэр понял, откуда такая робость, посему поспешил застегнуться:

- Прошу прощения, не хотел вас смущать. Скажите извозчику, буду через пять минут.

- Хорошо, - прошептала юная особа и поспешила вниз.

Но извозчик прибыл не один, в бричке уже заседал сонный губернатор и был явно недоволен лишними минутами ожидания.

- Доброго утра, Иван Романович, - граф залез в повозку и сел напротив. – Надеюсь, я не отвлекаю вас от важных дел?

- Что вы, что вы… Я с большой радостью проедусь с вами, - затем выглянул в окно и рявкнул. – Трогай!

Первые пару часов прошли в тишине, граф откинулся на спинку сидения и словно окаменел, взгляд застыл на одинаковом пейзаже за окошком - перелески сменялись полями, где уже вовсю трудились крестьяне, за коими следовали луга и снова перелески. Исапов же успел подремать, ибо вернулся домой далеко за полночь и еще какое-то время работал с документацией.

Ближе к десяти часам распогодилось, солнце выглянуло, и сонливость как рукой сняло. Иван Романович отвлекся от дум о делах административных, теперь его внимание было приковано к англичанину. При солнечном свете лицо иноземца стало выглядеть куда приятнее, однако все равно было что-то чуждое в нем. Благородная бледность, коя присуща всем господам столь высокого титула, строгие черты лица. Внешностью граф обладал весьма запоминающейся - прямой нос, скорее греческий, серо-зеленые глаза, не сказать что слишком, но все же узкие губы, мощный подбородок и легкая щетина. «Суров», - заключил про себя губернатор.

- Долго ли нам еще ехать? – Блэр вырвал из размышлений Исапова.

- Нет, около часу. Вот уж и село, - перевел взгляд на окно.

Повозка пересекла базарную площадь, миновала административные здания, дома здешних помещиков, были тут строения, и получше, и похуже, проехали и церковь, а дальше еще какое-то время тянулись избы крестьян, купцов, ремесленников и прочего люда. А спустя полчаса село и закончилось, за ним с одной стороны от дороги раскинулись обширные поля, с другой – густой лес. Блэр смотрел на русский быт без какого-либо удивления, что в свою очередь удивляло губернатора:

- Позвольте спросить, - обратился Исапов. – А вы ранее у нас не бывали? Может, жили где в других губерниях или в столице гостили?  

- Бывал. И не раз, оттого и знаком с укладом жизни. Вы же интересуетесь, поскольку не заметили смятения на моем лице? – сейчас граф сверлил губернатора взглядом.

И снова Иван Романович ощутил себя не в своей тарелке.

- Не обессудьте, ваша Светлость. Интересуюсь, ибо работа такая.

Тут кучер замедлил ход, а через минуту остановился.

- Приехали, - обрадовался Исапов и поскорее покинул бричку.

Блэр тоже вылез. Они оказались напротив одиноко стоявшего дома, давно как непригодного для жизни. Усадьба была обнесена чахлым забором, прогнившим и покосившимся. Но природа вокруг затмила собой вид ущербности построек.

- Прекрасно, - наконец-то изволил улыбнуться англичанин.

- Усадьба давно брошена. Прошлый хозяин помещик Гальчин с семьей перебрались отсюда за тридевять земель, разорились. Два года неурожайных и все… Крестьян распустил, имущество по большей части продал.

- Для меня не суть как важно, кто здесь был доселе и какое хозяйство вел. Дом все равно пойдет под снос. Главное, место уединенное и до будущей лесопильни рукой подать.

- Так, людей вам надобно для строительства? Я вчерась говорил, есть умельцы у нас и берут недорого.

- Климат здесь суровый. Я имел удовольствие проехаться по всей губернии в свое время, - в этот момент губернатор очередной раз уставился на графа с удивлением, - места смотрел, выбирал. Так вот, повидал немало строений. Встречались целые деревни худых избенок, помещики тамошние годностью жилища также не отличались. Но были и приметные дома, что интересно, строились одними руками. И я потратил немало времени и средств, чтобы отыскать этих мастеров.

- Отыскали? – вкрадчиво спросил Исапов.

- Отыскал, - довольно кивнул Блэр. – Они-то и займутся поместьем. Посему, милейший Иван Романович, вынужден отказаться от вашего, безусловно, щедрого предложения.

- И скоро ли прибудут мастера?

- Скоро, очень скоро. Как и прочая прислуга.

Когда они вернулись в село, решили немного передохнуть, все ж обратный путь еще предстоял. И зашли в кабак, здесь и снедь подавали, и крестьяне все главные события в жизни обсуждали, а еще сюда завозили каждую пятницу пиво, к слову, далеко не самое плохое. В кабаке-то Исапов и нашел здешнего старосту, тот как увидал Самого, так чуть квасом не подавился, а Иван Романович как и положено состроил гримасу протокольную:

- Вы уж меня извините, любезный граф, но я бы по делу отлучился. Ненадолго. Надобно тут порядок навести, - пока говорил, не сводил глаз со старосты.

- Можете заниматься делами, сколько потребуется. Я как раз хотел бы еще пройтись, осмотреться.

На что Исапов склонил голову, а уже через секунду уверенно шагал в сторону сельчанина, отчего у старосты аж правый глаз задергался.

Блэр почти сразу покинул кабак, ему до глубины души осточертел губернатор с его бесконечной подозрительностью и навязчивым вниманием. К тому же, англичанин намеревался самолично прокатиться до села, помощь в том Исапова не требовалась, но в угоду власти решил не перечить. Добрые отношения с губернатором залог будущего процветания.

Стоило выйти на улицу, как в глаза ударил яркий свет. Лужи поблескивали под солнцем, по обочинам расхаживали куры и щипали молодую траву, что вот-вот как проклюнулась. Граф все стоял под козырьком кабака и о чем-то размышлял, а потом встрепенулся и устремился по дороге вдоль крестьянских изб. Пришлось дойти почти до самого края села, там-то и нашел нужную хибару. Сруб почернел от времени, завалинка потрескалась и облупилась, ставни еле держались на ржавых петлях, но стекла в окнах блестели чистотой. Из трубы тянулась слабенькая струйка дыма, видать утренние угли все еще тлели. Блэр подошел к двери и только занес руку, чтобы постучать, как та отворилась. На пороге стояла старая женщина в платке, повязанном на здешний манер, длинном сарафане и телогрейке. Она с минуту стояла, молча, внимательно всматривалась почти невидящими глазами в гостя, после чего седые брови дрогнули и сошлись у переносицы, отчего морщин на лбу поприбавилось:

- Не думала, что явитесь так скоро, - недовольно прошипела старуха.

- Могу войти? - Блэр посмотрел на нее исподлобья.

Она еще колебалась некоторое время, но все-таки сдалась:

- Входите.

Граф вошел в избу, внутри было просто бедно, на полу пара половиков, у двери лавка, на ней ведра с водой и черпак рядом, а дальше кухонька с печью, да светелка небольшая за занавеской.

- Присаживайтесь, ваше Благородие, - пробубнила бабка.

- Давай, Янина сразу о соглашении поговорим, время у меня мало. Внучке твоей восемнадцать есть, насколько мне известно. Я готов буду забрать ее через месяц, на худой конец – два.

Тут старуха злорадно хихикнула и с громким стоном опустилась на лавку:

- Не выйдет, Вашество. Уж не серчайте, да только правила изменились.

- Что? – уставился на нее с искренним удивлением. – Чего ты мелешь?

- Видать не все вы знаете. Уж пятьдесят лет, как ведуньи здешнего края заключили с вами новое соглашенье. Ежели спору хотите, так ищите их и спорьте на здоровье, да толку не будет, токмо обозлите их.

- И каковы новые правила? – на скулах графа тогда желваки заходили ходуном, глаза потемнели.  

- Теперича от юной знахарки должно быть согласие, без оного не пойдет за вами.

- Могу я повидаться с Лесей твоей?

- Я ей скажу, что вы захаживали.

- Хорошо, я вернусь через три дня за ответом.

На его слова бабка нехотя кивнула.

- Провожать не надо, - процедил мужчина и вышел из избы.

- Катись, катись, - зашептала Янина, стоило ему закрыть за собой дверь. – Дьявол проклятый.

А через час вернулась Леся, черноволосая красавица с темно-синими очами, стройная точно лань. Занесла в кухню огромную корзину, заполненную доверху мхом и молодыми травами.

- Садись, Леся, - старуха так и сидела на лавке, вид у нее был встревоженный.

Когда внучка устроилась подле, бабка стянула с себя платок, освободила толстую седую косу.

- Никак приключилось что? – девушка затаилась.

- Приключилось. Приходил ко мне граф ентот. Я о нем тебе говаривала не раз. Поведала ему о новом соглашении. Взбесился, бес, и сказал, явится снова через три дня за твоим решеньем.

- Так, богат ведь. Глядишь, зажили бы по-барски.

- Даже думать забудь, дура малолетняя, - взбеленилась Янина, - али не помнишь, что приключилось с такими же бестолковками? Они тоже богатствами соблазнились. На кой им деньги, коль лежат теперь в сырой земле, червей кормят?

- А ежели этот другой?

- Этот даже похлеще остальных будет, губы-то не раскатывай. А я тебя растила для другой жизни, будешь как все. Оттого и перебрались мы из лесу в село, оттого и сокрылась я от прочих ведуний, побранилась с сестрами. И токмо, чтобы ты горя не знала. Твою мать не уберегла, хоть тебя схороню от нехристей этих.

- Ты не ругайся, бабушка. Поняла я.

- То-то же. Придет через три дня, откажешь ему. Пущай новую игрушку ищет. Амулет на тебе? – глянула на ее шею с прищуром.

- На мне, - достала из-под рубахи камень синий в медной оправе.

- С сего дня не снимай его. Пусть всегда висит на шее, только так и спасешься.

 Блэр же возвращался в город, будучи не в духе. Как только сел в бричку, сразу отвернулся к окну и боле словом с губернатором не обмолвился, а тот не стал лезть с расспросами.

Глава 2

- Катенька? На базар пойдешь с нами? – жена помещика Киртанова Лидия Васильевна подошла к девушке, поправила чепец на ее голове. – День какой погожий. Прогулялась бы, а то все дома сидишь, вон уж и синяки под глазами повылезали.

- Не хочется, Лидия Васильевна. Я лучше делами займусь, чистоту наведу.

- Ну, как пожелаешь, - покачала головой женщина, сердце сжималось каждый раз.

С той жуткой ночи прошло уж полгода, а девушка так и не оправилась. Ходила по избе аки тень, ела мало, исхудала. От рождения кожа у нее отличалась белизной, а сейчас все венки проступили. И каждую ночь Катя видела во сне свою семью, то здоровыми и счастливыми, то мертвыми растерзанными и тогда просыпалась со слезами на глазах, а после рыдала по часу в подушку.

Жила по-прежнему у соседа Киртанова, временно он взял заботы о хозяйстве Аксенова на себя. Они все надеялись, что найдется родня у Кати.

Девушка тем временем отправилась во двор, кур согнать, вдруг заметила, почтальон идет в сторону ее отчего дома. Катя, затаив дыхание, вышла на улицу. Почтальон и, правда, остановился у их ворот, опустил письмо в жестяной короб, что висел на калитке. Аксенова тут же сорвалась с места, добежала до дома, а как коснулась дощатого забора рукой, сердце заболело с новой силой, по щекам слезы покатились. Но совладавши с чувствами, достала-таки письмо. Грамоте ее обучала матушка, посему читать и писать Катя умела. Она раскрыла письмо, прислонилась спиной к воротам и зачитала, тогда на губах дрогнула неуверенная улыбка.

По возвращении Лидия Васильевна нашла Катерину за столом, та снова и снова перечитывала письмо.

- Неужто? – женщина жестом отправила кухарку с корзиной продуктов на кухню, сама же подошла к столу.

- Гляньте, Лидия Васильевна. Есть у меня родственник, - и девушка вскочила с лавки, начала прыгать от радости, - есть! – выкрикивала и плакала, - есть!

- Голубушка, - схватила ее за руки и уже обе кружились. – Счастье-то какое! Вот Семен Владимирович обрадуется. Давай, сейчас чайку выпьем, баранками свежими заедим. Ох, такая новость, такая новость, - радовалась женщина.

В письме том значилось, что имеется у Катерины Аксеновой дядька по отцовской линии Мокий Филиппович, к тому же осведомлен о племяннице и, узнав о печальных событиях, намеревается немедленно выехать из Санкт-Петербурга.

Так уж случилось, что в семье Киртановых детей не было, потому жена Семена Владимировича приняла Катю как родную. Полгода выдались тяжелые, все ж девушка находилась в растрепанных чувствах, однако забота о ней наполнила будни жены помещика новым смыслом. В глубине души она надеялась, хоть и ругала себя за такие мысли, что родственников у Катерины так и не найдется. Но дядька нашелся, эта новость лучиками надежды заиграла в глазах девушки, все ж родная кровь, а с Катей испытала радость и Лидия Васильевна.

Все они ждали скорого прибытия Мокия Филипповича, Киртанов тем временем разрывался на два двора, осень как-никак, время хлопотное, сбор урожая, молотьба. 

Одним солнечным сухим деньком Лидия Васильевна собралась снова на базар, на этот раз и Катерина согласилась пройтись с ними. Шли они дружной компанией, кухарка все рассказывала за жизнь веселую с мужем, мол, одолел  ирод треклятый, каженный день в кабаке штаны просиживает, тогда, как другие работают без устали, зима ведь на носу, а сейчас самое время готовить припасы. Мимо них, скрипя и кряхтя, ползли телеги, доверху заваленные мешками с мукой. Другие ткани везли. Собаки сельские все под копыта лошадям бросались, а мужики их плетками отгоняли и бранились на чем свет стоит.

На базаре люду собралось тьма тьмущая, все село вышло на прогулку, да еще народ из соседних сел и городов понаехал. Торговки орали одна громче другой, наперебой предлагали товары, кто ливерную колбасу в нос совал, кто платками старался увешать, молодые удальцы разгуливали с лотками в руках, пирогами да квасом торговали.

Катя ходила мимо телег, разглядывала товары. Пестро было вокруг, весело. Полюбовалась девушка игрушками, потом украшениями из камней самоцветов и жемчуга, а остановилась у телеги с пушниной, погладила шкурку лисицы.

- Барыня, не желаете приобресть? – тут же торговец подсуетился. -  Ворот из лисицы получится что надо. Али песцов поглядите, шубка на зиму сошьется, никакие холода не возьмут.

- Благодарствую, да только дороговато, - улыбнулась девушка.

- По рублю-то? Нигде такого меха не сыщете, барыня, - настаивал мужик, - везде по сорок штук разом продают, я-то поштучно предлагаю и цена самая низкая. Вы приложите, вот вам и зеркальце.

Катерина обмотала лисицу вокруг шеи, посмотрелась в зеркало. Мех уж больно хорошо подчеркнул цвет карих глаз с легким медовым оттенком, затем приложила песца. Но вдруг стало девушке не по себе, какой-то неприятный холодок прошелся по спине, тогда отложила шкурки и как по чьему-то велению повернула голову. В шагах десяти у телеги с восточными специями стоял господин и пристально смотрел на нее. Выглядел он иначе, нежели все здесь присутствующие, и одежда, и головной убор, точно щеголь столичный. Папенька раньше из дальних поездок привозил карточки с изображениями модниц и модников Санкт-Петербурга, и этот господин словно сошел с одной из тех карточек.  Но взгляд до чего неприятный у мужчины - ледяной, хищный, точно зверь дикий смотрит. Сердце и вовсе затрепыхалось в груди, когда он тронулся с места и направился прямиком к ней:

- Доброго дня, сударыня, - приподнял шляпу и слегка склонил голову.

- Доброго, сударь, - тут же смутилась.

- Вам к лицу, - и указал на лисий мех.

- Благодарю, - только о мехах уже и думать не хотелось, хотелось поскорее удалиться.

- Меня зовут Элвин Блэр. Может быть, слышали?

- Да, слышала, - теперь она поняла, кто перед ней. Сам граф, что поселился недалеко от села, владелец лесопильни и весьма скверный человек, как о нем говаривали местные помещики.

- Могу ли узнать ваше имя? – граф смотрел на нее свысока.

- Катя, - нехотя ответила.

- Просто Катя? – и губы растянулись в снисходительной улыбке.

- Я приношу свои извинения, но вынуждена покинуть вас. Меня, скорее всего уже ищут.

- Ваши сопровождающие преспокойно отовариваются вон там, - указал на телегу с колбасами. – Вижу, мое присутствие вас тяготит, - в голосе мужчины послышались нотки недовольства, даже обиды.

- Что вы, граф. Просто девицам моего положения и возраста не пристало вести беседы со столь титулованными господами, - и добавила с прищуром, - без сопровождающих.

- Достойный ответ, - на этот раз широко улыбнулся. -  Приятно было познакомиться, Катя.

Тут же развернулся и, не дождавшись ответа, направился обратно к телеге со специями. А девушка выдохнула, словно не дышала все это время, да поспешила к Лидии Васильевне. Женщины вовсю торговались с мясником, особенно выделялась кухарка Марьяна. Мужик в засаленном переднике протягивал ей колбасы, она нюхала и сразу воротила нос, обвиняя того в несвежести продукта.

- Чего брешешь, - качала головой Марьяна, - от твоего ливера тухлятиной несет за версту. Вот скинешь еще две копейки, возьмем.

- Да бери, - отмахнулся мясник. – Сколько лет сюда приезжаю, ни разу еще народ не травился моими колбасами, ты же вечно орешь громче всех. Ежели на мужика своего так же рот разеваешь, небось уж оглох страдалец.

- Катенька, - отвлеклась от спора жена Киртанова, - не желаешь кваску испить? Уж больно солнце припекает.

- Лидия Васильевна, может, домой ворочусь, а?

- Отчего же? Поплохело, милая? – сразу потрогала её лоб.

- Да, что-то неважно себя чувствую.

Катя продолжала ощущать на себе взгляд все время, пока была на базаре, даже пару раз оглядывалась, но иностранца больше не видела.

Когда вернулись женщины домой, Марьяна отправилась на кухню ощипывать курицу, которую обезглавила еще утром, а Лидия Васильевна устроилась за столом в обеденной зале со счетами и толстой тетрадью, куда записывала все траты. У Киртановой каждая копейка была учтена и внесена в тетрадь, благодаря чему у их семьи никогда не возникало проблем с экономией и важными платежами. Ну, а Катя устроилась на диванчике с книгой. Старенький будильник на серванте отстукивал секунды, серая кошка Муся дремала на половике у печи, кухарка постукивала посудой с кухни. Атмосфера в доме воцарилась наиуютнейшая. Лидия Васильевна любила это время – предобеденное, тишина, покой и сосредоточение. А потом муж придет, Марьяна на стол соберет и закрутится все завертится по новой.

Но не прошло и часа, как в дверь постучались. Катерина на радостях сорвалась с места в надежде, что родственник приехал, однако на пороге стоял парнишка посыльный. Одет был с иголочки, в руках держал плотно упакованный тюк с половину его роста.

- Посылка от графа Элвина Марка Элиота Блэра для сударыни Катерины Петровны Аксеновой.

- Что это? – Катя даже растерялась, а потом подозвала Лидию Васильевну.

- И что тут происходит? – женщина вышла вперед. – Ты чьих будешь, мальчик? – обратилась к посыльному.

- Доброго дня, ваше Благородие, - выглянул из-за тюка парень, - я привез посылку от, - и снова как по написанному протараторил имена отправителя и получателя.

- Ты ждала посылку, Катенька? – с непониманием в глазах посмотрела на девушку.

- Нет, Лидия Васильевна, не ждала, - и тут девушка рассказала о встрече на базаре.

- Ах, вон оно что. А ну, мальчик… поставь-ка поклажу и открой, - распорядилась Киртанова.

Паренек с большой охотой поставил тяжелый тюк на порог, после развязал бечевку и распаковал верхнюю часть.

- Батюшки, - так и ахнула Лидия Васильевна, ведь внутри обнаружила два вида пушнины. Здесь, и лисьи шкурки имелись, и песцы. И все как на подбор мягкие блестящие. – С этого шуба целая и жилет меховой получится. Катенька…

- Забирайте обратно, - девушка сложила руки на груди и посмотрела на посыльного со всей серьезностью.

- Что? – хором произнесли мальчишка с Киртановой.

- Катя, - засуетилась женщина, - но… как же… что же…  тут ведь на целую шубу… и жилет…  - затем глянула на парня с прищуром. – Ожидает ли граф оплату?

- Нет, - замотал тот головой. – Это подарок.

- Подарок же, - снова посмотрела на Катю. – Человек видно обеспеченный, коль с легкой руки такие подарки дарит. Точно не желаешь принять?

- Точно. Не приму. Забирайте и везите обратно. А графу передайте, что благодарю от всей души его Светлость, но принять столь дорогой подарок не имею права.

Мальчишка тогда грустно выдохнул, завязал обратно тюк, подхватил и понес за ворота.

После ухода посыльного настроение Катерины испортилось окончательно. Выходит, не выбросил ее из головы иноземец, решил купить мехами, да так сразу. Или он ко всем незамужним девицам засылает гонцов с подарками? Девушка села на диван, взяла книгу, только читать уже не могла, а Лидия Васильевна в свою очередь уже не могла считать, потому отложила тетрадь, попросила Марьяну чаю принести в залу.

- Катя, не подумай чего лишнего, я из праздного интереса. А почему от подарка-то отказалась?

- Нас с сестрой маменька всегда учила, что просто так только кошки родятся. У всего причина есть. Подарков бескорыстных от незнакомцев не бывает.  Видели бы вы, как он смотрел на меня, как говорил. Вроде и комплимент сказал, а посмотрел с презрением, вроде и улыбнулся, а словно оскалился. Правду о нем говорят, недобрый человек. Папенька, царствие ему небесное, - сейчас же глаза девушки заблестели, - таких стороной обходил. Самолюбцы только себя признают, других в упор не видят.

- Эх, хорошие у тебя родители были, - каким-то неестественным гортанным голосом произнесла женщина, а по щекам скользнули слезы. – И выручали не раз, и ежели надо куском хлеба делились. Береги память о них, Катенька. Вот станешь женой и матерью, будет, что в умы детям вкладывать. Права ты, добрый человек захочет подарок сделать, самолично придет и подарит, а это все не то, - потом подумала с минуту и добавила, - боюсь, стоит нам в скором времени ждать его возвращения.

- Надеюсь, дядя приедет раньше.

Тогда Лидия Васильевна улыбнулась:

- Глядишь, в столицу тебя увезет, к жизни светской приобщишься.

С того дня миновали еще три недели. На радость всем граф больше не потревожил, тем не менее девушка переживала все сильнее, боялась, что родственник так и не приедет.

Осень тем временем вступила в права, леса местами желтели и краснели, дожди частенько принимались и лили по нескольку дней кряду. А сегодня с утра светило яркое солнце, раскатистые крики диких гусей вещали о скорых холодах. Катя бродила по окраине села вместе с лучшей подружкой Стешей, дочкой резчика здешнего:

- А ко мне Ипатов Колька посватался, - гордо заявила Стеша. – Я уж думала не решится, ан нет… Заслал к отцу сватов, все как положено.

- Это ж когда было? – удивилась Катя.

- С неделю назад. Родители обо всем уже договорились, летом свадебку сыграем, ох и не верится мне. Неужто жизнь беззаботная закончилась? Неужто ко мне под юбку теперь не только кот Васька лазить будет? - и залилась хохотом,  да таким заразительным, что Катя тоже рассмеялась.  

- Боишься? – пихнула ее в бок.

- Боюсь, но и хочется, что аж в животе щемить начинает. Бывает, держит, обнимает, а я дрожу мелкой дрожью, но сама его трогать не решаюсь. Грешно все-таки, до свадьбы-то.  

- Счастливая ты, Стешка. Скоро хозяйкой станешь, будешь крутить-вертеть своим Николаем.

- Скажешь тоже, вертеть.

- А то! Я, можно подумать, твоего характера не знаю.

- Тю, я аки ромашка луговая, - захлопала белыми ресницами.

- Скорее как плющ ядовитый, - и снова они захихикали.

- Когда же твой дядька приедет? Сколько времени прошло, как почтальон письмо принес?

- Месяц почти. Семен Владимирович говорил от столицы до Архангельска две недели пути с небольшим. Но письмо-то тоже не сразу дошло. Ой, боязно мне. Вдруг не приедет? Или ошибка какая вышла и нет никакого дядьки?

- А ты в церковь сходи, свечку святым поставь.

- Ходила, притом не раз. И иконку под подушку положила, и молитвы читаю перед сном.  

- Тогда наберись терпения и жди. Я вот верю, приедет твой дядька.

На обратном пути девушки разошлись, Стеша к себе во двор завернула, а Катя подошла к родным воротам, помялась и все-таки толкнула калитку, та со скрипом отворилась. Двор был чистый, ухоженный, будто и не пустовала усадьба полгода с лишним. За что спасибо Семену Владимировичу. Девушка села на крыльцо, прислонилась головой к резной балясине и затаилась. В дом зайти все же не решилась. Здесь она с сестрой и братьями играла, лягушек под досками ловила, отца с полей встречала.

От воспоминаний отвлекло что-то черное, мелькнуло за калиткой. Катерина мигом выпрямилась, сердце зашлось, в груди стало не хватать воздуха. Показалось бедняжке, что распахнется калитка, а за той зверь. Но потом послышалось лошадиное ржание, тогда испуг сменился надеждой. Дядька? Катя выбежала на улицу. Напротив ворот встала черная бричка, запряженная парой гнедых.  Глаза лошадей прикрывали шоры, мерины перетаптывались, нет-нет, да трясли гривами. Девушка засмотрелась на лошадей.

- Удивительно, - раздался голос из повозки, - лошади вызвали в вас куда больше интереса.

Тогда она резко перевела взгляд на бричку. Из окна на нее смотрел граф, на его лице застыла чуть заметная ухмылка.

- Добрый день, сударыня, - по обыкновению склонил голову.

- Добрый день, ваша Светлость, - Катя снова испытала сильнейшее желание пуститься наутек.

- Не желаете прокатиться? Погодка просто чудо.

На что девушка вытаращила глаза и закачала головой. Сейчас на милом личике застыл испуг.

- Я вас напугал? – граф поспешил вылезти из повозки. – Прошу прощения. И в мыслях ничего дурного не было.

- Вы чего-то хотели? Возможно, с Семенов Владимировичем встретиться? Так его дом следующий.

- Да нет, мне господин Киртанов без надобности. Я встречался со старостой, он как-то поведал мне о печальных событиях, что произошли с вашей семьей, Катерина. И когда проезжал мимо ворот усадьбы, заметил вас. Решил поздороваться.

- Что ж, думаю… - но он и слушать не стал.

- Хотя, знаете, Катя… я слукавил. Мне давно как хотелось узнать причину вашего отказа.

- Отказа?

- Да. От подарка.

- А посыльный разве не передал моих слов?

На эти слова Блэр презрительно хмыкнул:

- Передал. Но одно дело слова глупого мальчишки, который мог что-то забыть, перепутать,  другое дело – ваши.

- Граф, - снова она посмотрела на него с неким вызовом, бесстрашием. Медовый оттенок глаз будто стал ярче. – Если бы вы лично приехали, то путаницы с моим ответом не возникло бы.

- Мне нравится ваш далеко не покладистый характер, сударыня. Когда в том есть необходимость, слов подходящих вы не ищете. Значит, вполне разумны. У вас хорошие задатки, при возможностях и деньгах из вас получилась бы настоящая леди.

- Благодарю, граф. Мне лестна ваша похвала.

- О нет, Катя. Это не похвала, а утверждение. Я всегда оцениваю людей по заслугам. Ваша заслуга в умственных способностях и стойкости. Достойные качества. Умеете ли вы читать? Обучены грамоте?

- Почему вас это интересует?

- Любопытен от природы, - вот он, взгляд полный превосходства.

- Да, обучена. Могу ли я теперь идти?

- Можете, - ухмылка тут же сошла с лица, граф рассердился, хотя и проявил привычную сдержанность.

- Что ж, легкой дороги, ваша Светлость, - она  произвела легкий реверанс и направилась в сторону дома Киртановых.  

Катя не вошла в дом, скорее влетела. Появление этого господина вызывало в ней лишь очередной приступ паники. Вроде, и статен, и собой не дурен, да что там, красив. Но уж очень суров и чванлив. К тому же летами далеко не молодец. Крестьяне, что нанялись к нему в работяги, говаривали, мол, живет иноземец в огромной усадьбе один, а при нем экономка. Боле нет никого, ни жены, ни детей, ни родни. А усадьба-то сокрыта от глаз высоченным забором.

Глава 3

Блэр возвращался домой крайне раздраженным. Все пошло не так, как было задумано. Сначала внучка ведуньи отказала, потом встретил эту плебейку. Но глаза у девчонки… Глаза точь-в-точь как у неё были. Из-за этих глаз весь покой потерял.

- Корреспонденцию приносили? – заявил с ходу, стоило войти в дом.

Экономка в мгновение ока оказалась внизу, женщина сразу поняла настроение хозяина, тогда же поспешила закрыть за ним двери, кои с грохотом ударились о стены, что аж побелка посыпалась.

- No, Mr Blare. The postman was not yet.

- Сколько раз еще повторять, говори по-русски! – заорал во все горло. – Ты меня плохо слушаешь, Сара?! 

- Простите, граф - тут же опустила взгляд и замерла. – Больше такого не повторится.

- Надеюсь, - соизволил снизить тон. – А теперь ступай на кухню и принеси мне поесть. Я буду у себя в кабинете.

-Да, мистер Блэр.

В кабинет Элвин тоже не вошел, скорее ворвался. Бросил на оттоманку плащ, затем шляпу, перчатки так вообще запустил в стену, и принялся ходить из угла в угол. Он нарушил столько правил, рассорился с патроном и лондонской Кастой, спустя годы поисков нашел-таки в российской глубинке знахарку с нужным и чрезвычайно редким даром и к чему же пришел в итоге? Оказался, как говорят в этой дикой местности, у разбитого корыта. А эта безродная девица еще смеет показывать характер! Знать бы ее не знал, но старания не должны пройти даром. Хоть какое-то воздание да должно быть.

Когда появилась Сара с подносом, на котором стоял графин с бурой жидкостью внутри и граненый стакан, Блэр уже сидел за столом. Экономка беззвучно составила содержимое подноса на массивный стол, выполненный лучшим краснодеревщиком, после чего спросила:

- Будут ли еще указания, сэр?

- Да, мисс Митчел.

Бледная женщина с черными, как смоль волосами, собранными на затылке в тугой пучок и невероятно выразительными чертами лица, посмотрела хозяину в глаза. Ее выправке мог позавидовать любой бравый солдат - идеальная осанка, сильная фигура, несмотря на худобу.

- Отправляйтесь к работягам, отыщите Никанора и приведите сюда.

- Хорошо.

Сара ушла, а граф взял стакан, наполнил до половины и пригубил. Тотчас полегчало, нервы немного успокоились, и в голове наступила долгожданная ясность. Теперь-то можно все обдумать, как следует. А чтобы совсем уж хорошо думалось, Элвин распахнул окно. Осенний ветер нес ароматы травы и земли. Бумаги на столе тут же зашелестели, некоторые закружились от сквозняка по комнате.  Граф стоял напротив окна, потягивал содержимое стакана и размышлял. Дикие пейзажи всегда успокаивали мятущуюся душу, так и сейчас. Безмолвный бескрайний лес впереди, ярко-голубое небо без единого облака и очертания гор где-то совсем далеко.

Единение с собой нарушил скрип двери. Блэр устало выдохнул, закрыл окно, после чего обернулся:

- Дело есть, - посмотрел на бородатого мужика в коричневом зипуне. – Бери своих архаровцев и найдите мне человека по имени Мокий Филиппович Аксенов.  

- Адресок-то шепнете? - сверлил хозяина черными глазищами из-под лохматой челки. В ухе поблескивало кольцо.

- Знаю, что держит путь сюда. Завтра-послезавтра сойдет с парома. Мне нужно, чтобы случилась с ним по дороге оказия, чтобы повстречал бандитов, лишился всей поклажи с наличностью, но до Кольского чтобы добрался в полном здравии. Тебя видеть не должен.  

- Это мы устроим, можете не сомневаться.

- Тогда ступай.

Но мужик не торопился, все стоял, мялся.

- Можно обратиться с просьбой, хозяин? – выдавил спустя минуту.

- Чего еще хочешь?

- Ежели отыщу вам господина этого и сделаю все как должно, могу ли надеяться на милость?

- Не томи. Выкладывай.  

- Племяш у меня есть. Толковый парень, услужливый. Сызмальства к лошадям подход имеет.

- В конюхи предлагаешь?

- Да! – выпрямился Никанор.

- В руках себя держать умеет? Обучен?

- Всенепременно, ваша Светлость. Иначе и просить не стал бы. Говорю же, толковый. В общине нашей сгинет. Будет вон, как все по лесам мыкаться, людей добрых обирать. Жалко мне его. Одичает ведь.

- Значит так, - забарабанил пальцами по столу, - вот когда выполнишь задание, тогда и поговорим. И гляди мне, если хоть один волосок упадет с головы Аксенова, я лично с тебя шкуру спущу.

На что Никанор поклонился и пошел прочь.

После граф еще с полчаса посидел в кабинете за контрактами. Работа на лесопильне кипела, только в свете последних событий на международном уровне не каждый посредник шел на контакт. Но, так или иначе, дело окупалось, что уже было добрым знаком.   

- Мисс Митчел? – произнес, перед тем как покинуть кабинет.

- Да, сэр, - та спустя секунду возникла перед ним.

- Я в лес. Вернусь через пару часов, подготовь к этому времени ванную и ночную сорочку.

- Хорошо.

- И заканчивайте уже с этими бульварными романами, - с пренебрежением оглядел лицо своей экономки, - не пристало женщине вашего возраста рыдать ночи напролет над судьбами недалеких обывательниц.

Сара не нашлась, что ответить. Она была чопорной дамой, любила во всем исключительный порядок, не допускала вольности в поведении или словах, однако имелся у нее небольшой порок – страсть до любовных романов. Мисс Митчел из родного Лондона привезла больше книг, нежели платьев. Труды дорогих сердцу писателей покоились на полках, кои занимали целую стену в комнате Сары. Спустя полгода жизни на новом месте, она успела пополнить библиотеку целым рядом книг русских творцов. Поначалу экономка мало понимала, о чем печалится русская душа, но когда подтянулась в знании языка, даже прониклась.

Когда граф покинул усадьбу, Сара прошлась по кабинету, задвинула гардину, собрала бумаги на столе и сложила в ящик бюро, который заперла на ключ, после чего спустилась в залу. Там, на софе, обтянутой бархатом, под маленькой думкой экономку дожидалась книга. Женщина взяла ее, устроилась поудобнее и окунулась в мир грез и томлений, как выразился Блэр, недалеких обывательниц.

Никанор тем временем отыскал своих сподручных, собрал их в сенях избы, где ночевали работяги.

 Выглядели мужики все как один сурово, глаза огнем горели, у тех, что постарше, чернели бороды, в ухе у каждого поблескивало по медному кольцу, только размером поменьше, нежели у Никанора.

- Так, - прогремел  он на все сени. – Хозяин велел немедля отправляться в путь. Наказано нам принять господина столичного, да со всеми почестями, - и хищно усмехнулся, блеснув на удивление белыми ровными зубами. Все, что при нем сыщете, себе можете взять. Главное, здоровье ему не попортите, иначе ваши шкуры графу на половики пойдут.

- И на кой ему ентот франт столичный? – молвил самый молодой из всех, за что тут же схлопотал увесистый подзатыльник от соседа по лавке.

- Тебе кто разрешал пасть разевать, а? – гаркнул другой, с бровями, что аж глаза прикрывали. – Когда вожак слово держит, ты молчать должон.  

Парень мигом смолк и уставился в пол.

- Собирайтесь, казачки-разбойнички, - Никанор особого значения не придал выходке мальчишки. – Лесом пойдем, а как доберемся до берега, там хлопцы Драгина одежей подсобят.

- Это ж столько верст по холодной земле, - скривился самый пожилой. – И так радикулит одолел.

- А кто сказал, что ты с нами пойдешь, Михей, - загоготал Никанор. – С тебя пса старого проку уже никакого. Сиди на печи, лапы грей.

- Вот спасибочки, - у того аж отлегло.

- Остальные готовьтесь, в ночи выступаем.

Когда разошлись мужики, в сенях остались Никанор да Михей, старик выглядел потрепанным, глаза тусклые глядели на все без особого интереса. Вожак присел около него, похлопал по плечу:

- Не нравишься ты мне. Давай к ведунье отведу, она тебе травок каких насоветует.

- Не помогут мне травки, Никанор. Чую, близится день.

- Не наговаривай на себя лишнего.

Но Михей словно и не услышал, свое продолжил:

- Хорошо упырям этим, все им ни по чём, а вот наш век короток, - потом помолчал и добавил со злостью в голосе. - А ведь предки наши грызли гадов, а теперича что? Службу им служим, спины гнем, да лапы в кровь стираем. И кого ради?

- Ты давай, свои мысли при себе держи. Нынче у нас не то положение. Помнишь, как при татарине Кариме было? Жили как собаки облезлые, разбойничали, за что и дохли. Пол стаи потеряли. Этот хоть платит. Плохо разве, что отцы в семьи вернулись?

- Прав ты, прав, - отмахнулся Михей. – Потому и выбрали тебя вожаком. С тобой у стаи будущее есть. А я уж так, по-стариковски.

- Ладно, иди-ка ты домой. А к ведунье все ж свожу тебя.

- Благодарствую за заботу.

С наступлением ночи мужики под началом Никанора снова собрались, только на этот раз в амбаре, там поскидывали с себя одежду, убрали куда подальше с глаз. Ни одного дохлого али жирного не было, все подтянутые, крепкие, разве что ростом отличались. Вожак вышел чуть вперед, глаза закрыл, а спустя секунду глядел уже по-звериному – волчьи глаза светились в темноте, тогда же тело начало шерстью зарастать, и когти черные полезли. Не прошло и минуты, как в центре амбара стоял огромный волчище, два аршина в холке.

Лязгнул он зубами, тогда и остальные подтянулись. После вереницей пошли вон из амбара, а дальше в лес устремились.

 

 

 

Глава 4

Катя который раз сникла… Спасали только хлопоты по хозяйству, да прогулки со Стешей, та уж очень забористо рассказывала о своем женихе, мол извелся весь, до чего хотелось будущую жену ощутить.

Сидели они на лавочке у дома Стеши, семечки кушали, шептались и то и дело смехом заливались.

- Я тут давеча баб Вере рассказала о Кольке, думала совета спросить какого, а то ведь снасильничает ирод, совсем проходу не дает, - Стефания подсела к подруге поближе.

- А она чего? Небось, шум подняла?

- Ага, как же. Она мне поведала свою историю. Вот уж никогда бы не подумала, что наша баба Вера такая лихая искусительница была, - и снова захихикала. – Дед чуть ли не на стенку лез. Она то возьмет и как бы невзначай к нему на коленки ухнется, да еще и поерзает, тот аж испариной покрывался, а когда вместе на речку ходили, так вообще творила срам, дед бывало не выдерживал, бежал в кусты пар выпускать.

- Даже думать боюсь, что после свадьбы  было.

- Что, что… свекры аж из дому уходили, лишь бы не слышать стонов да воплей.

- Видно, это у вас семейное, - улыбнулась Катя. – Ты тоже своему покоя не даешь. Жопой-то крутишь, а потом еще жалуешься.

- А чего бы и не покрутить? После свадьбы уже неинтересно будет.

- Ох, Стешка. Вы друг друга стоите.

- Тут не поспоришь, все ж каждой твари по паре. Вот мы и нашлись с Колькой. А к тебе кто-нибудь сватался? Ходил же вроде один…

- То давно было и, кажется, не правда.

- Вот заберет тебя дядька в столицу, а там от женихов отбоя не будет.

- Чтобы забрать, ему для начала приехать надо. Мне уже и не верится. И знаешь, если не приедет, переживу. Лидия Васильевна с Семеном Владимировичем очень хорошие люди, меня не гонят, заботятся. Я им очень обязана.

- А я прямо вижу тебя в Петербурге, да в роскошном платье в карете. И едешь на бал, где до утра кружишься в вальсе с гусаром, али князем каким. Твоя матушка сил на ученья не жалела, вон какая умная получилась. Это ж как принято говорить, - задумалась. – А! Утонченная, вот.

- Выдумщица ты… Какие балы? Какие гусары?

- А про князя не сказала, - засмеялась белобрысая и конопатая Стеша. – Тогда отметаем гусаров и балы, с молодым князем гуляешь по мостовой.

- Все-то ты об одном…

- Ну, извини… У кого, что зудит…

Катя вернулась к Киртановым к обеду, сменила платье, после пошла к Марьяне, чтобы помочь собрать на стол. И пока они расставляли тарелки, кухарка все охала:

- Ну, совсем исхудала, голубушка. Кожа да кости. Тебе еще замуж выходить, детей рожать. А для того силы нужны.

- Да ничего не исхудала, - посмотрела на себя в отражении подноса.

- Исхудала, говорю, - и поставила на стол плошку со сметаной. – Вот кушала бы сметанки побольше, хлебушка.

- Согласна я с Марьяной, - вошла хозяйка.

- Лидия Васильевна, и вы туда же? – нахмурилась Катя.

Вдруг раздался громкий стук в дверь. Женщины спохватились, побежали, Марьяна так вообще запуталась в подоле и наступила на кошачий хвост, отчего животина заорала да вцепилась когтями в юбку кухарки.

Но не успели они за ручку взяться, как дверь открылась. Вошли в дом Киртанов и еще трое, двое работяг  несли под руки какого-то господина. Тот всем видом указывал на то, что находится в почти бессознательном состоянии. Стонал, бормотал что-то невнятное, глаза жмурил, за сердце то и дело хватался. Усадили мужики его в кресло и тут же покинули хозяйский дом. 

- Семен, кто это? Что случилось? – засуетилась Лидия Васильевна.

- Это, Лидушка, многоуважаемый Мокий Филиппович, дядя нашей Катерины.

Катя чуть в обморок не хлопнулась, как услышала. Марьяна тут же кинулась ее фартуком обмахивать.

- Отставить обмороки! – Киртанов сел на стул, поправил пенсне.

- Что случилось? – Лидия Васильевна смотрела то на мужа, то на убиенного в кресле, но потом собралась с духом, - Марьяна! Срочно неси наливку и мокрое полотенце.

Кухарка побежала обратно на кухню, на этот раз заблаговременно отвесив пинка кошке, коя снова улеглась прямо посередине пути.  А Катя так и стояла, ни жива, ни мертва.

- Привез наш Степан Мокия Филипповича уже такого. Я пытался расспросить, что же с ним приключилось в дороге, но все без толку.

Через час стараний, а точнее после четырех рюмок наливки и холодных примочек, мужчина начал-таки разговаривать по-человечески. Он лежал на диване, на лбу у него лежало полотенце, руки Мокий Филиппович сложил на груди аки покойник, глаза блестели, то ли от слез, то ли от легкого опьянения.

- Это же надо, - простонал несчастный, - не успел с парома сойти. Обобрали, ироды. Чуть душу не вытрясли. Все до копейки, сундук с костюмами и прочими принадлежностями, - и начал чуть слышно перечислять, что же лежало в сундуке. – Это что же такое делается? Куда же полиция смотрит?

- Дядя? – подошла к нему Катя, глаза уже успели распухнуть от слез, а нос покраснеть.

- Вы кто будете, сударыня? – уставился на нее с недоверием.

- Как кто? – удивился Киртанов, - это Катерина Петровна Аксенова, племянница ваша.

- Ах, Ка-а-а-тя, - как-то без особого трепета протянул Мокий, - ну, здравствуй. Не думал я, что познакомлюсь с тобой при таких печальных обстоятельствах.

- Да, папенька с ма… - но он не дал договорить.

- Надо же… Лишился всего. Думал, живым уже не выберусь из лап разбойничьих.

Тогда Катя посмотрела печальным взглядом на Лидию Васильевну, отчего у той сердце защемило.

После запоздалого обеда Мокий Филиппович окончательно пришел в себя. Выглядел мужчина вроде и благородно, но как-то несуразно. С виду и не скажешь, что приходится родным братом Аксенову – толстоват, ростом мал, на узких плечах еле проглядывалась короткая шейка, на коей сидела крупная голова с огромными глазами чуть навыкате, утиным носом и пухлыми губками. Одет он был непривычно, хотя, семейство Киртановых дальше родной губернии не выезжало, посему они не знали, что нынче носят в столице.

К вечеру Аксенов соизволил-таки посетить дом покойного брата. Вошел он в ворота, оглядел двор, потом поднялся на крыльцо, потрогал резные балясины, поковырял ногтем и все губы поджимал. И наконец-то вошел внутрь.

- За усадьбой я приглядывал, как мог, - зашел следом за ним Киртанов, - мои работники трудились в поте лица, но с жатвой успели.

- И много ли получилось зерна? – послышалось из подсобки, куда первым делом заглянул Мокий Филиппович.

- Достаточно.

- Это хорошо.

На его ответ Киртанов только головой покачал.

- Да, - вернулся мужчина в залу, стряхнул пыль с пиджака. – Брат мой, царствие ему небесное, прожил простаком. Домишко худое, чрезмерно скромное.

- Это вы поняли, позвольте узнать, оглядев подсобку? – Семен Владимирович сложил руки на груди. Человеком он был сдержанным, но встречая явное невежество и напускной снобизм, начинал закипать.

- Я это понял, стоило мне войти во двор.

- Хорошего вечера, сударь, - боле с этим человеком Киртанову говорить не хотелось. – Катерина пусть эту ночь у нас пробудет, вам все же осмотреться надобно.

- Верно-верно.

Когда Семен Владимирович вернулся, застал жену за столом в обеденной зале. Столько грусти на лице любимой супруги помещику наблюдать еще не доводилось.

- Где Катя? – сел рядом с ней, взял за руку.

- Спит. Устала, бедняжка, - затем посмотрела ему в глаза, - не помощник он ей, не помощник.

- Как ни прискорбно признавать, но это так.

Часы отстукивали десятый час, за окнами давно стемнело, кошка лежала около стола и вылизывала отдавленный Марьяной хвост. А чета Киртановых все сидели, о чем-то думали.

- Вот тебе и родственник из столицы, - грустно усмехнулась.

- Ну, кто знает. Может, поживет здесь, проникнется.

- Дай Бог, чтобы так и случилось. Идем-ка спать, голова что-то звенит.

- Идем…

Супруги удалились в комнату, и в доме стало совсем тихо. А вот в имении графа сейчас Никанор держал ответ перед хозяином:

- Докладывай, - Блэр сидел в просторной зале внизу в кресле с высокой спинкой. Черные высокие сапоги поблескивали в свете свечей

- Все сделано, ваша Милость. Господина встретили, до села добрался в целости, разве что в растрепанных чувствах.

- Много ли при нем было?

- Почти ничего, - развел руками Никанор.

Граф тогда вскинул брови:

- Ничего?

- Сундук со старьем, какого даже мы не держим и три рубля наличности.

- Хорошо. Ступай.

- А как же просьба моя, ваша Милость? – вожак сжимал в руках потертый картуз.

- Задание ты выполнил, так что веди племянника своего. Посмотрим, что там за зверь такой, - усмехнулся Элвин.

- Так, завтра приведу, - улыбнулся Никанор.

- Да, да… Иди уже.

Когда вожак ушел, Блэр положил ноги на резную банкетку, взял в руки фужер с кровью и задумался. Волей судьбы все сложилось даже лучше, чем он мог себе представить. Отсутствие денег у Аксенова значительно упрощало задуманное.

С той ночи прошел месяц.

Катерина теперь жила с дядькой в родной усадьбе. Правда, общего языка она с Мокием Филипповичем так и не нашла и не потому, что проявляла характер или перечила, а потому что дяде до нее не было никакого дела. Первые две недели он все ходил, узнавал, не числится ли за покойным братом каких долгов да рассказывал всем кому не лень о том, какой важности дела оставил в столице, дабы выручить племянницу и спасти наследие брата. Помещики здешние смотрели на него с жалостью, а Киртановы переживали за Катерину, видели они в девушке доброту, ум, душевность, а рядом с таким дядькой сгинет в пучине невежественности. По крайней мере, в том была убеждена Лидия Васильевна.   Катя продолжала их навещать, частенько засиживалась до ночи, домой ее совсем не тянуло. А дядька вспоминал о племяннице, только когда подходило время обеда или ужина, о завтраке не беспокоился, поскольку просыпался каждый день после одиннадцати.

 Сегодня на улице было пасмурно, небо заволокло темно-серыми тучами, деревья угрюмо нависали голыми ветвями над крышами домов, в воздухе повис столь любимый запах дыма из печных труб. Катя как уже повелось, накормила дядю обедом, убрала со стола, навела чистоту в доме и, коль родственник лег отдохнуть на часок другой, пошла, собираться на прогулку.   Приехала ярмарка сезонная, а с ней и балаган, где циркачи намеревались дать представление.

Катя достала из шкафа платье, какое ей отец подарил на шестнадцатый день рождения. Помнится, поехали они в Архангельск, там посетили ателье. Девушка сама лично выбрала ткань – шерстяной батист савоярского цвета, кружева к нему. После портной снял мерки, а через две недели посыльный доставил к дверям Аксеновых сверток. Катерина нарадоваться не могла. Сейчас же смотрела на платье с нежностью и грустью.

Но прежде надо было подумать о прическе, она собрала волосы, заколола шпильками на затылке. От природы волосы у Кати вились, потому завивка ей не требовалась, что экономило время и силы, тогда как другие девицы тратили часы на то, чтобы сначала накрутить папильотки, затем дождаться эффекту, а потом их снять.  

Вот и очередь платья подошла. Катя нарядилась, голову покрыла аккуратной шляпкой с цветком в тон платья, а уж перед выходом на улицу накинула сверху коричневое пальто.  Когда она так одевалась, отец всегда называл ее маленькой барыней.

Стеша с Николаем тоже собрались. Молодежь встретилась у Катиных ворот и устремилась на ярмарку.

Базарная площадь кишмя кишела людьми самых разных сословий, были тут и купцы, и ремесленники, и музыканты, даже чиновники с семьями из самого Архангельска приехали, всем хотелось на представление поглазеть.  Коля купил девушкам по пирогу с повидлом, после троица направилась к балагану, а то потом народ как повалит, не протиснуться будет.

Катя уже было зашла в шатер, вдруг до ее плеча кто-то дотронулся, она тут же развернулась. Напротив граф стоял. Но уже через секунду толпа оттеснила их, вышло так, что Стеша с женихом внутрь прошли, а Катя снова на улице оказалась, как и граф:

- Добрый день, сударыня, - приподнял цилиндр мужчина. – Тоже пришли на акробатов из Азии полюбоваться?

А девушка стояла с надкушенным пирогом в руках и боялась что-либо ответить. Этот человек пугал ее, стоило ему хоть слово произнести, как внутри все леденело.

- Вы меня преследуете? – кое-как выдавила.

- Что, прошу прощения? – вскинул брови от удивления. – Преследую? И как же? Подкараулил на ярмарке, где все село собралось, чтобы развеяться?

- Да, верно, - растерянно улыбнулась Катя. – Прошу извинить, граф за сию бестактность.

- Почему вы меня боитесь? – Блэр стоял около толстого троса, что одним из многих держал шатер, ветер трепал парусиновую ткань.

- Сама не знаю, - она смотрела ему в глаза. В такие темные, глубокие и холодные.

В свою очередь граф засмотрелся ее карими очами с медовым оттенком, наслаждался ими. Кажется, это единственное, что его привлекало в девушке. Но спустя минуту он отвлекся от глаз и обратил внимание на губы:

- Вы испачкались повидлом, - произнес со снисходительной улыбкой, после чего хотел было достать из нагрудного кармана носовой платок, но Катя опередила и облизала губы, что заставило Блэра скривиться. - Зачем? Зачем вы это сделали?

- Что сделала?

- Ничего.

Катя совсем его не понимала. Зачем он говорит с ней, когда видно, что презирает.

- Я лучше пойду, - на душе стало скверно, девушка и так устала от равнодушия со стороны новоиспеченного дядюшки, не хватало еще этого напыщенного индюка с неясными желаниями и порывами.

- У вас очень красивые глаза, - будто не услышал ее.

- Благодарю, ваша Милость. От матушки достались.

- Я бы смотрел в них вечно, - улыбка сошла с его лица, взгляд потяжелел, отчего граф стал еще суровее.

- Хорошего дня, - Катя произвела книксен и поспешила в шатер.

 

А граф тяжело выдохнул, огляделся. Народ бродил меж телег с товарами, молодежь гужевалась около лотка с медовухой, ребятня носилась стайками. Жители Кольского отличались каким-то особым характером, помещики здесь не кичились своим положением, а крестьяне без надобности не пресмыкались, дети так вообще различий не понимали. Только для англичанина сия странность казалась скорее недостатком, чем достоинством, ибо становилось сложно понять, где человек благородных кровей, а где простолюдин. Катерина хоть и была дочкой уважаемого в селе помещика, но мещанское воспитание лишило ее какой-либо самости. Да, ее нрав и некие умственные способности вселяли надежду, однако…

Блэр колебался каждый день, слал проклятья ведуньям здешних лесов, боролся со своими потаенными желаниями, пытался усмирить их, как делал это столетиями, да только прошлое настигло его, острыми когтями вцепилось в душу. Когда Элвин смотрел в глаза этой жалкой плебейки, испытывал, и блаженство, и ужас. И если ведунья смогла бы стать той, что жила в его памяти, Катерина же нет, девушка навсегда останется собой.

В имение возвращался долго, намеренно попросил извозчика не торопить лошадей. Хотелось поразмышлять под цокот копыт и треск камней под колесами.

Добрую половину ночи он пролежал в кровати, рассматривая лепнину на потолке. Думал, взвешивал все за и против, то соглашался со своим решением, то отвергал его. А после двенадцати за окном разыгралась непогода - ветер поднялся, дождь из мороси перерос в  косой ливень. Вода стучала по крыше и в стекла, молния сверкала, озаряя белым светом графские покои. Столь приятные звуки баюкали сознанье, Блэр и не заметил, как провалился в сон, но скоро из безмятежной тишины и темноты тот перерос в очередной кошмар. Раскаты грома в реальности обратились топотом конницы во сне, всполохи молнии  - пожаром, а завывание ветра – пронзительными криками. Среди десятков голосов Элвин узнал один, женский крик вырвал его из состояния шока, он вскочил с песка, пропитанного кровью, побежал на крик, на ходу пронзил мечом одного солдата, потом второго. А когда добрался до дома, глазам явилась ужасающая картина. Несколько солдат некогда его соратников насиловали женщину, били ее и снова насиловали.

Он ринулся на выручку несчастной, но не успел, один из солдат его заметил, тогда же вытащил меч из ножен и одним верным движением вонзил в сердце женщине. Взгляд той застыл на лице Блэра и последняя слеза скатилась по ее щеке. Взгляд… Взгляд карих глаз с медовым оттенком. И снова вспышка молнии за окном сменила образ сновиденья. Теперь Элвин смотрел в глаза Катерины.

Граф проснулся, когда еще солнце не взошло, встал с кровати, подошел к окну, распахнул створы, а спустя мгновенье оказался на подоконнике, откуда и спрыгнул вниз. Босые ступни касались холодной влажной земли, с деревьев летели капли дождевой воды, предрассветная дымка укрыла собою обширные угодья.  Кошмарное сновидение не заставило сердце биться чаще, боль покинула сознанье сразу после пробуждения, однако сон все ж возымел эффект – Блэр принял решение.

Теперь нужно было найти правильный подход к Аксенову.  За прошедший месяц Элвин успел понаблюдать за ним, успел понять, чем живет и как мыслит господин из столицы. К счастью, интеллектом тот обременен не был, в людях разбирался плохо, предпочитал паразитический образ жизни и все мерил исключительно деньгами.

- Мисс Митчел, - граф отыскал экономку в кухне, женщина с абсолютно невозмутимым видом переливала черпаком кровь из большого чана в хрустальный графин.

- Да, сэр, - перевела на него взгляд.

- Организуйте мне экипаж. Я намереваюсь отправиться в село.

- Будет исполнено. Не желаете позавтракать? Еще теплая, как вы любите.

- Да, пожалуй.  

- Куда подать?

- В обеденную залу.

На что она слегка склонила голову, засим продолжила начатое.

Тиканье напольных часов эхом разносилось по зале, в открытые окна дул холодный осенний ветер, отчего прозрачные белоснежные тюли раздувались подобно парусам. Блэр заседал за длинным столом, брови графа сошлись у переносицы, взгляд застыл на бронзовом канделябре, что стоял на столе.

- Ваш завтрак, граф, - бесшумно подошла Сара с подносом.

- Благодарю. Не желаете присоединиться? – произнес, не отрываясь от созерцания подсвечника.

- Сегодня я отдам предпочтение обычной пище.

- Все наблюдаете пользу в этой вашей диете?

- Да, сэр. Организм не успевает отвыкать, что оказывает благоприятный эффект на тело и разум.

- Что ж… Тогда вы можете пойти и оповестить конюха.

- Всенепременно.

Глава 5

Блэр нашел господина Аксенова в кабаке, тот сидел за столом, пил пиво и с тоской глядел в окно. Погода с ночи несильно улучшилось, дождик нет-нет, да моросил. Народа в заведении почти не имелось, так, троица пришлых купцов засела в дальнем углу и тихо обсуждали дела торговые. Граф прошел к стойке.

- Доброго дня, ваша Милость, - расплылся в улыбке хозяин питейного заведения. – Чего желаете? Пива с утра завезли, медовуха своя.

- Пива, пожалуй.

Тем временем Аксенов уже вовсю рассматривал англичанина. За проведенное время в Кольском он успел узнать обо всех уважаемых и не очень господах. Конечно же, здешние помещики первым делом рассказали о странном графе, что прибыл из далекой Британии, к тому же, как водится, приврали и приукрасили историю его появления, мол, власти столичные прислали его, дабы следить за настроениями сельчан. А на вопрос, почему именно англичанина, ответ был один – для конспирации.

И когда Блэр получил кружку пива, кою подали не слишком аккуратно, отчего некоторое количество вылилось прямо на плащ, Мокий Филиппович немедля вернулся к любованию пейзажами за окном.

- To tear off your hands, servant[1], - прошипел Элвин и устремился за стол.

Усевшись, достал из кармана свежую газету и всецело окунулся в чтение. Не прошло и пяти минут, как Аксенов начал нарочито охать и вздыхать, да что-то бормотать про тяготы жизни, а после бормотание переросло в вопрос:

- Добрый день, ваша Милость,  - Мокий привстал и склонил голову. – Погоды сегодня что-то не жалуют.

- И вам доброго, сударь, - нехотя отвлекся от газеты. – Да, верно. Поговаривают, холода скоро ударят, стоит ждать раннего снега.

- Вот чего не надо, так не надо, - кивнул тот понимающе. – Почвы перемерзнут, быть неурожаю.

На его умозаключение Элвин лишь усмехнулся, этот человек мало того, что глуп, так еще и крайне не осведомлен об особенностях ведения подсобного хозяйства.

- Слышал, вы не так давно прибыли в Кольское, - граф изобразил вдруг проснувшийся интерес к беседе.

- Да-да… С месяц назад. И вот несчастье, тут же успел пострадать от лиходеев здешних.  Обобрали до нитки.

- Прискорбно. Надеюсь, разбойников скоро поймают. Меня  по первой тоже обмануть пытались.

- Вас? Да как же это? – возмутился Аксенов, зашевелил бровями. – Ничего наглецы не боятся.

- Для бандитов с большой дороги разницы нет, крестьянин перед ними или человек благородный. Хорошо еще, если жизни не лишат.

На что Мокий Филиппович закивал, да так, что пенсне слетело с носа.

- А как ваша племянница? – сейчас же взгляд Элвина потемнел. – Я знаю о печальных событиях, что приключились с вашим братом. И приношу свои соболезнования.

- Благодарю. А Катенька сильная. Держится. Хоть и сложно ей пришлось одной, но теперь с ней я. Теперь-то она не пропадет.

- Вероятно, на выданье уже?

- Что вы, что вы, - здесь Аксенов быстро смекнул что к чему, все ж просто так столь титулованные господа о положении девиц из низших сословий не справляются. Значит, в том у графа есть особый интерес. – Она еще слишком юная, да и подходящей партии для Катерины пока не нашлось. Но, позвольте узнать, с какой целью интересуетесь? – упускать возможности не хотелось.

- Видел я вашу племянницу и не раз. Девушка она видная, умна не по годам. Печально, если достанется какому-нибудь невеже.

- И я того же мнения, ваша Милость. Уж очень болею душой за счастье Катеньки. После всех бед, что тяжким бременем легли на ее хрупкие плечи… - закатил глаза, даже слезу скупую пустил,  – при ней должен быть достойный мужчина.

Тут с улицы послышался цокот копыт и скоро в двери вошел кучер Блэра:

- Карета подача, ваша Милость.

- Хорошо, обожди на улице, - Элвин поднялся, аккуратно сложил газету и оставил на столе, после чего взял шляпу. – Вынужден покинуть вас, сударь, - одарил Аксенова добродушной улыбкой. – Дела.

- Легкой дороги, - подскочил с места и принялся кланяться.   

А когда граф покинул заведение, Мокий Филиппович аж выдохнул. В его большой голове закрутились-завертелись мысли. Ежели сам граф лично проявил интерес, значит, дело могло стать весьма выгодным. Катерине все равно замуж выходить. Да что там, один помещик уже сватал сына, правда, разговор зашел после трех кружек пива, а на следующий день тот и не вспомнил своих слов. Но здесь английский граф, человек богатый до неприличия. Разве ж мог когда-либо Мокий Филиппович мечтать о таком?   

В родном Петербурге Аксенов жил в съемной комнате по соседству со студентом, любил карты, хоть и проигрывал по большей части, в особенности тому самому студенту. Капиталов не имел, поскольку по роду деятельности был мелким работником канцелярии окружного суда. Еще в юности Мокий Филиппович рассорился с семьей, отношений с родней годами не поддерживал, а вспоминал о них, только когда очередной раз жаловался на свою тяжелую судьбу компаньонам по игре в карты или местному трактирщику под стакан не слишком хорошего пива. Женой так и не обзавелся, поскольку считал семейную жизнь пустой тратой денег и нервов.  

Но вот, случилось горе. Аксенов получил телеграмму, где сообщалось о жуткой трагедии и о племяннице сиротке. Так бы он и не ответил на телеграмму, однако благодаря связям узнал, что племянница при имении, с управлением коего в столь юном возрасте не справится, а корыстных до чужого добра нынче много, обманут и обдерут как липку, такого Мокий Филиппович допустить не мог.

 

Домой он явился в весьма приподнятом настроении, уже и погоды не смущали, и грязь сельская не вызывала отвращенья. Катерину нашел на кухне, та хлопотала над обедом. Во всех благородных домах кухарки имелись, так и у семьи Аксеновых работала пожилая Прасковья, но после печального случая ушла она, поплохело старухе, когда узнала о происшествии. Однако Катю Прасковья сызмальства кухарить научила, матушка не противилась тому, наоборот. Это в городах больших, говорила она, барышни пальцем о палец не ударят, а в селе хорошая хозяйка должна уметь все независимо от положения.

- Чем потчевать будешь, Катенька? – Мокий снял мокрый плащ, вылез из сапог, так все и побросал у дверей.

- Жаркое из курицы, щи и пирог с яблоками. 

- Славно, славно… Ты уж поторопись. Не терпится мне новостями с тобой поделиться.

- Какими такими новостями, дядюшка? – Катя выглянула из кухни. Передник с вышивкой на ней смотрелся умилительно, на носу и щеках мука белела.

- Вот сядем обедать и узнаешь.

Через час девушка подала на стол, запахи разлетелись по обеденной зале наиприятнейшие. Аксенов сел, заправил салфетку за воротник:

- Тут такое дело, Катенька, - отставил в сторону тарелку щей и пододвинул поближе жаркое. – Довелось мне сегодня повстречать одного господина. Человек благородный, - вложил кусочек мяса в рот, -  в том можешь не сомневаться. И в разговоре упомянул он о тебе. Очень интересовался, не сосватана ли ты еще.

- И кто же этот господин? – у Кати моментом пропал аппетит, она принялась перебирать пальцами приборы.

- Его Сиятельство граф Блэр, - гордо выдал Мокий Филиппович.

В ту же секунду у девушки остатки румянца сошли со щек.

- Блэр? – шепотом переспросила.

- Да. Это же какая удача, голубушка.

- Нет! – выпалила как на духу.

- Что нет?

- Пусть граф ищет себе другую пассию.

- Мне воистину непонятен твой настрой. Отчего такая категоричность?

- Вы бы поспрашивали, дядюшка, что о нем говорят. Он нехороший человек, хоть и благородного происхождения. И, более того, замуж я не собираюсь.

- Что ж ты так распереживалась, - Мокий решил на племянницу пока не давить, к тому же однозначных предложений со стороны графа не поступало, прозвучали лишь общие вопросы. – Никто замуж тебя выдавать не собирается. Я всего-то поделился новостью.

Тогда Катя немного успокоилась и, хоть без особого желания, но вернулась к еде. А после, когда дядя по обыкновению отправился на боковую, Катя быстренько собралась и пошла к Киртановым. Лидия Васильевна приняла гостью с превеликой радостью, немедля за стол усадила.

- Ой, как я рада, Катенька. Два дня уж ты к нам не заглядывала, поскучали мы. Неси-ка, Марьяна ватрушки и чайку крепкого завари, - крикнула хозяйка.

- Уже, - донеслось с кухни.

- Ну-с, рассказывай, какие дела у тебя, - женщина подперла голову руками и уставилась на девушку.

- Волнительно мне, Лидия Васильевна. Чует сердце, беда будет.

- Что такое? – резко насторожилась та.

- Решил, видимо, дядюшка меня замуж выдать. И вот сыскал жениха или тот напросился вперед – не знаю.

- Кого же?

- Графа того самого.

- Англичанина? – Лидия Васильевна аж замерла.

- Да. Говорит, повстречались они, и граф первый завел обо мне разговор. Но не удивлюсь, если Мокий Филиппович лукавит.

- Ох, голубушка, - закачала головой. – До чего дурные слухи бродят о нём. Поговаривают некоторые, мол, повстречали его охотники в лесу, со спины вроде граф, а как повернулся, так чудище оказалось. То выдумки, конечно, но согласись, о хорошем человеке такого сочинять не будут. Слишком уж не взлюбили его. Работников своих не жалеет, трудятся бедолаги, и в дождь, и в ветер, а жалованье-то скудное.

- И вот ему хочет сосватать дядя, - на выдохе произнесла Катя. – Мало мне печали…

- Дядя твой, - не выдержала Лидия Васильевна, - только наживы ищет. Не успел явиться окаянный, как взялся судьбы коверкать.

А у Кати слезы покатились по щекам, закрылась она руками и смолкла, только плечи вздрагивали.

- Ну, милая, - кинулась к ней Киртанова, - что же ты, успокойся. Вот ведь, язык мой – враг мой. Не печалься раньше времени.

Кое-как Лилия Васильевна с Марьяной успокоили девушку, даже наливки рюмочку налили, а то совсем бедняжка раскисла. Вернулась Катя домой поздно, а дядька даже не спросил, где была, что делала. Аксенов сидел в кресле с газетой, стихи читал, просвещался.

Катерина же отправилась в зимние сени, где папенька обустроил банное место. Выложил печь, углубленье в полу сделал, а под досками организовал желоб, по коему вода стекала и уходила в землю. Рядом с помывочной стояли лавки и ящики, где хранились ведра, черпаки, мочалки, мыло, да полотенца.  Девушка растопила печь, поставила воду греться, а тем временем приступила к раздеванию. Платье сняла и аккуратно сложила, после на пол слетели панталоны с легкой рубашкой. Тело сейчас же ощутило легкость, а теплый влажный воздух снял напряжение. Помнится, раньше маменька помогала мыться, сначала ловила всех, потом загоняла в сени, вот уж визгу было.

Пока купалась, из головы все не выходили слова дяди. Неужели граф сам проявил интерес? Но почему? При встречах Блэр испытывал явную неприязнь, кривился и хмурился. Странный человек, ей Богу.

Катя сидела на лавке, кожа ее блестела, струйки воды бежали по телу, огибая небольшую грудь, дальше по животу и ниже.  Фигурка у нее была, что называется, точеная. Стройные ножки, талия тонкая и невероятно изящные плечи, а еще худые запястья. И следить за собой краса приучилась с раннего детства,  все благодаря родительнице, та большое значение придавала чистоте духовной и телесной.

После мытья вытерлась и нарядилась в ночную рубаху, а поверх накинула халатик атласный. Когда вышла из сеней, обнаружила Мокия Филипповича в том же кресле, только стихов он уже не читал, а храпел на всю залу, накрывшись газеткой. Будить его не стала, не хотелось лишний раз связываться, потому тихонько поднялась к себе в опочивальню.

Долго Катя лежала в кровати, сон никак не шел, мысли дурные в голову лезли. С улицы звуки всякие доносились, то собаки лаяли, то повозки со скрипом мимо проезжали. И тогда Катерина принялась считать барашков, сия детская забава всегда помогала. За барашками и не заметила, как уснула. Но сновиденье уж скоро обратилось кошмаром, снилось ей, что бежит в одной рубахе по лесу, а там все заволокло сизым туманом, дальше десяти шагов ничего не видно, волки завывают вдали. Но бежит она не просто так, за ней гонится нечто. И вот же несчастье, подвернулась нога, Катя упала в гору жухлой листвы, ощутила холод осеннего леса. А как хотела встать, почувствовала хватку железную. И рада бы закричать, но будто голос пропал, отчего получалось только рот открывать. Через мгновенье создание развернуло девушку к себе лицом, тогда-то и увидела Катя глаза черные с синеватым оттенком. Заворожил ее взгляд, сковал по рукам и ногам, а чудище тем временем начало рубаху рвать и стаскивать. И когда дьявол повалил на землю страдалицу, склонился над нею, Катя проснулась. Сердце колотилось так, что одеяло подпрыгивало на груди. Девушка принялась осматриваться, но скоро поняла, что лежит дома в своей постели, а за окном уж давно как рассвело. И тогда  закрыла глаза, откинулась на подушки, надо было перевести дух.

Вниз спустилась к семи и что удивительно, обнаружила дядю. Он хоть и выглядел заспанным, однако на лице блуждала довольная улыбка, а в руке держал письмо.

- Доброе утро, голубушка. Не заваришь ли чайку? В такую рань пришлось подняться.

- И что вас потревожило? – не сводила глаз с письма.

- Да вот, посыльный заявился ни свет, ни заря. Приглашение принес.

- Куда же?

- На прием в усадьбу графа Элвина, - и снова зачитал, ибо памяти не хватило, чтобы с первого раза запомнить, -  Марка Элиота Блэра.

- Я не пойду, - тут же замотала головой. – Поезжайте один, дядюшка.

- Катя, разве можно так? Это же, как некрасиво получится. Нет, нет, нет. Отказывать его Сиятельству нельзя ни в коем разе.

- Но…

- Даже не спорь. Я твой дядя и на правах родственника, который, кстати, радеет за тебя всей душой, заявляю, что поедем вместе. Он ведь не только нас пригласил, Катенька. Там соберутся все уважаемые господа. И глянь-ка, - протянул приглашение, - устраивает граф осенний бал. Разве не желает юная особа развеяться? Вот в столице для барышни отказаться от приема – моветон. Даже с головными болями и прочими недомоганиями едут, таков уж этикет.

- Будь, по-вашему, - сдалась.

- Замечательно! Прием состоится в шесть вечера. Подготовься, как следует, подбери надлежащий гардероб. Ты должна затмить красотой всех прочих девиц.

Катя выдохнула и поплелась умываться, сил в ней совсем не осталось. Ни дня покоя. Еще и кошмар приснился. Катерина полдня вспоминала глаза чудища из сна, уж очень знакомым казался взгляд. Лица разглядеть не получилось, его, будто не было… только глаза и тьма вокруг.

Глава 6

Блэр, как всегда, заседал в своем кабинете, читал корреспонденцию, заполнял платежные документы, а тем временем внизу кипела работа. Мисс Митчел наняла слуг, пригласила из города музыкантов. Все готовились к балу. Однако Сара не могла понять, отчего ее хозяин, от природы не питающий к подобным мероприятиям светлых чувств, вдруг соизволил организовать вечер танцев, пригласив притом почти всю округу.

Но, несмотря на это, экономка была рада. Хотя бы посмотреть на то, как проходят  балы в Империи - уже удовольствие. А то уж почти год жизни в четырех стенах, что было непривычно и тяжело даже для такой нелюдимой особы, как она.

- Сара! – донеслось из кабинета хозяина.

- Да, сэр, - она лишь качнулась и вот, уже стоит напротив его стола.

- Подготовьте фрак и себе подберите надлежащее платье.

- Все будет сделано.

- Много ли народу ожидается?

- Почти все ответили  согласием, разве что два семейства были вынуждены отклонить приглашение по причине нездоровья и срочных дел.

- Аксеновы будут? – тут же нахмурился, сложил руки и прислонил два пальца к губам.

- Да.

- Это хорошо. Можете идти, мисс Митчел.

Когда экономка покинула святая святых, Элвин откинулся на спинку кресла, принялся тереть глаза. До сих пор он продолжал корить себя и ругать, но то был глас разума, а вот сердце томилось в ожидании скорой встречи, можно сказать, судьбоносной.

К пяти часам начали прибывать первые гости.

На прием пожаловали не только благородия из Кольского, но и из соседних сел, даже небольших уездных городков. Все же за полгода работы и жизни в губернии Блэр разжился немалым количеством нужных знакомств. Помещики и местные графья везли своих старших дочек, как-никак бал. Глядишь, и сыщется достойный жених, а кто знает, может, и сам граф обратит внимание на родное чадо. С теми же мыслями в первую очередь ехал господин Аксенов, а подле него сидела Катерина с глазами полными печали. Как и повелел дядюшка, девушка нарядилась в свое лучшее платье – атласное нежного кремового цвета с турнюром и изящным не слишком глубоким декольте. Тонкие ручки украсили белоснежные лайковые перчатки. Прическа соответствовала образу, такая же воздушная и в то же время естественная, Катя приподняла и заколола на затылке локоны, оставив несколько прядей свисать вдоль линии скул. Открытую шею венчала тонкая жемчужная нить. Однако пока вся эта нежнейшая красота была сокрыта от взора пальто.  Сам же Мокий Филиппович надел новенький фрак, купленный вскоре после прибытия. Наряд придал ему лоску, Аксенов понимал, что сегодняшний прием может в корне изменить его жизнь, потому и проявить себя нужно было с самой лучшей стороны, а, как известно, встречают по одежке.  

Катя все смотрела в окошко, ветер трепал шторки, в бричку залетала дождевая вода, к тому времени прилично стемнело, из-за чего рассмотреть здешнего пейзажа толком не удалось. А скоро послышалась музыка.

- Наконец-то, - пробормотал Мокий Филиппович и не забыл посетовать на медлительность повозки.

Бричка вкатилась в ворота и еще какое-то время ехала по дороге, усыпанной битым камнем. Музыка звучала все ближе и ближе. И вот, повозка остановилась, тут же дверцу открыл лакей.

- Добрый вечер, сударь, сударыня - поклонился мужчина в ливрее.

Первым делом взору предстал особняк графа. Роскошный дом стоял на цокольном этаже. Лестницы, обнесенные балюстрадой, подходили к парадному входу сразу с трех сторон, толстые колонны поддерживали своды крыши. Дом шел этаким полукругом, левое и правое крыло загибались в направлении заднего двора, образуя по форме подкову. Напротив парадного входа устроился фонтан с немалым бассейном, вода в нем все еще была, хотя сама конструкция уже не действовала.

- Какие виды, - не переставал изумляться Аксенов, - какие виды, Катенька. Это же истинное произведение искусства, а не дом. И какие чудо архитекторы только над ним поработали.

- Да, красиво, - ответила усталым голосом. 

- Нет, Катя… не красиво, а восхитительно.

- Будь по-вашему.

- Ну, что за упаднические настроения? – Мокий Филиппович уже начал сердиться, ибо племянница своим состоянием грозила попортить все планы. – Поживее, голубушка надо быть, ты же танцевать приехала. Смотри, сколько благородных людей пожаловало, молодежи…

Внутри особняка все оказалось еще лучше, огромные пространства, много света, без вычурности, во всем присутствовала английская сдержанность. Бальная зала вместила всех прибывших, а гостей насчитывалось под две сотни человек. Слуги сновали туда-сюда с подносами в руках, дамы со спутниками вальяжно прохаживались, разглядывали старинные полотна, что висели на стенах, бюсты известных английских общественников и политиков. 

Лакей принял верхнюю одежду у Аксеновых и удалился с нею в гардеробную. Катя тут же поежилась, все-таки в доме было довольно прохладно.

- Добрый вечер, ваше благородие, - перед ними возникла женщина в строгом платье темно-синего цвета. – Добро пожаловать в имение графа Блэра.

- Благодарю, - расплылся в улыбке Аксенов.

- Пройдемте за мной, я провожу вас в залу.

Она внимательно осмотрела прибывших, но особое внимание уделила юной гостье. Сара женщиной была проницательной и дальновидной, а услышав вопрос хозяина о неких Аксеновых, притом в голосе Блэра прозвучали какие-то особые нотки, экономка смекнула, что затея с балом возникла неспроста. Катя ей показалось самой обычной. Милая девушка из семьи среднего достатка, одета скромно, видно, что платье долгое время висело в шкафу, отчего не все кружева успели расправиться. Однако скоро мисс Митчел заприметила особенность, Катерина явно не желала здесь находиться, тогда как прочие молодые особы разве что не подпрыгивали от радости, оказавшись в доме графа.

Все трое оказались в просторной бальной зале, под потолком висело несколько хрустальных люстр, большие окна украшали гардины синих оттенков, подхваченные золочеными шнурами с объемными кистями на концах,  полы с необычным рисунком блестели и переливались, все же до сего дня балов здесь не устраивалось. В конце залы заседали музыканты. Вдоль стен расположились столы, за коими уже заседали гости.

Катя с дядей устроились как раз за одним из столов, слуги тут же подсуетились, принесли вина для Аксенова и морсу для юной особы. Взгляд девушки блуждал от гостей к убранству дома, а потом остановился на фигуре, мужчина в черном фраке стоял у входа в залу. К нему то и дело подходили господа, кланялись, представляли своих жен и детей.

- А вот и сам граф, - засуетился Мокий Филиппович, хотел уже было встать и пойти поприветствовать хозяина усадьбы, однако тот опередил.

Блэр направился прямо к их столу, а поравнявшись, поклонился. Ему не было никакого дела до Аксенова, все внимание досталось исключительно Катерине.

- Могу ли я пригласить вас на танец, сударыня?

Девушка только открыла рот, как дядюшка выпалил:

- Конечно, она будет танцевать, ваше Сиятельство.

- Это так? – Элвин снова обратился к гостье.

- Да, - и уставилась в пол.

- Лестно слышать.

Теперь-то у Аксенова не осталось никаких сомнений в том, что Блэр имел виды на его племянницу. Главное, чтобы Катерина не проявила характеру и не обидела графа.

 

Элвин же откланялся, до начала танцев оставалось времени совсем немного, а поприветствовать всех еще не успел. Катя смотрела ему в спину, граф шел спокойно, руки заложил за спину, иногда останавливался, чтобы поклониться даме или пожилому господину. Фрак на нем смотрелся изумительно, костюм идеально подчеркнул подтянутую фигуру. До сего момента девушке не удавалось его рассмотреть, все ж встречались они на улице и граф всегда был в плаще. А тут…

- Дядюшка, - обратилась Катя к родственнику, - а вы не знаете возраста графа?

- Он солидный мужчина в самом расцвете лет, - молвил с улыбкой.

- Может быть тридцать пять, сорок? Или вообще все сорок пять? – бубнила себе под нос. По лицу Блэра сложно было судить о возрасте, однозначно лишь то, что он давно не молодец.

От размышлений отвлекла громкая музыка. Балетмейстер вышел вперед и сообщил об открытии осеннего бала, все присутствующие были приглашены исполнить менуэт. Напомаженные дамы и господа с искренним блеском в глазах повставали со своих мест и поспешили занять позиции. Все-таки помещики Кольского редко когда покидали родное село, и вечер в доме английского графа стал для них наиярчайшим событием, особенно для юных девушек и молодых людей. Кавалеры прохаживались и покруживались рядом с дамами, тем им вторили в движеньях, все это чудесное действо происходило под звуки мелодии Луиджи Боккерини.

Кате пришлось танцевать с дядюшкой, поскольку граф вдруг куда-то пропал. Но это и к лучшему, у бедняжки и так сердце трепыхалось как у перепуганной мышки.  

После менуэта все разошлись по своим местам, многие господа устроились за картами, все-таки длительные пляски в их почтенном возрасте не сулили ничего хорошего. А вот разыграть партию другую, поговорить о важных делах и полюбоваться происходящим куда предпочтительнее.

Мокий Филиппович тоже решил не отставать, тем более карты он уважал как никто другой, а Катя осталась сидеть за столом.

- Скучаете? – раздалось у нее за спиной, отчего девушка вздрогнула. Блэр обошел стол и устроился напротив.

- Что вы, всего лишь перевожу дух, - в чем она не слукавила, ибо такое внезапное появление графа заставило сердце укатиться в пятки.

- Вы хорошо танцуете, сударыня. И еще одно достоинство в копилку, - усмехнулся Элвин.

- А вы ведете им счет? – посмотрела на него с удивлением, но в то же время усмешкой. – Много ли накопилось?

- Достаточно.

- Достаточно для чего, позвольте узнать? – кровь застучала в висках, руки похолодели.

- Видите ли, Катерина… я не люблю ходить вокруг да около. И длительные приготовленья не для меня, потому хочу сразу заявить о своих намерениях. Я хочу просить вашей руки.

На его слова Катя резко побледнела, настолько, что даже граф заволновался.

- Все ли с вами хорошо, сударыня?

- Мне бы на воздух, - кое-как выдавила из себя и в тот же миг сорвалась с места. Катя поспешила на улицу, нужно было срочно проветрить голову, иначе рисковала упасть без чувств прямо в ноги англичанину.

Блэр не сказать, что удивился такому поведению, но в некоторой степени растерялся. Она боялась его и боялась так, что уже спустя минуту общения всеми силами старалась сбежать.  

- Сара, - прошептал чуть слышно.

- Да, сэр, - экономка как всегда возникла, словно из ниоткуда.

- Сударыня Аксенова неважно себя почувствовала, идите к ней, проявите заботу.

- Хорошо, - склонила та голову.

А Блэр какое-то время посидел с весьма озадаченным видом, танцующие его мало волновали, как и кучки юных девиц, что переминались в томленье у стен. Хотя каждая из девушек мечтала, чтобы на нее обратил внимание сам хозяин усадьбы. Но Элвин в упор не замечал заискивающих взглядов, скоро он поднялся, одернул фрак и направился к Мокию Филипповичу.

Катя же стояла на крыльце в одном платье, ветер обдувал со всех сторон, но она будто не чувствовала холода, щеки девушки теперь пылали, глаза были мокрые от слез. Она сжимала в руках гобеленовый кошелечек, взгляд застыл на фонтане. Вот и пришел конец. Сначала лишилась семьи, а скоро не останется и свободы выбора. Видимо в чем-то провинилась, коль Господь Бог так суров к ней. Стать женой графа все равно, что отдать себя на закланье.

- Вы же простудитесь, - послышалось совсем рядом.

- Что? – Катя отвлеклась от созерцания фонтана. – Ах, ничего страшного.

- О нет, сударыня. Сейчас поздняя осень. Вот, прошу, - мисс Митчел накинула на плечи девушки теплую шаль. – И я была бы рада угостить вас горячим чаем.

- В моем положении, увы, никакой чай не поможет, - посмотрела в небо.

- Идемте, идемте… - позволила себе улыбнуться Сара. – Такого чая вы еще не пробовали. Настоящий английский.

Делать было нечего, экономка все равно не отступилась бы, и Катя пошла за ней. Дамы проследовали в кухню, затем Сара закрыла двери, чтобы ни музыка, ни снующие туда-сюда слуги не отвлекали.

- Итак, - экономка взяла чайник, наполнила водой и поставила на плиту. – Какой чай вы предпочитаете? С молоком или медом? А может с джемами? Насколько мне известно, русские люди любят чай с джемом.

- С вареньем, - с улыбкой поправила её Катя, после чего сняла шаль, все-таки здесь было куда теплее.

Тишина и привычная обстановка более или менее вернули душевное равновесие, хотя сердце продолжало обливаться кровью.

- Да-а-а-а, - протянула Сара, - страна удивительных обычаев и традиций. Не все понятны, не все приятны, но…

- Вам здесь нравится?

- Лукавить не стану, в Лондоне я чувствовала себя куда лучше, но люди такие создания, могут привыкнуть к чему угодно.

- Верно…

- Что же заставило вас, сударыня мерзнуть на крыльце?

- Весьма неожиданное предложение, - Катя была так расстроена, что ей просто необходимо было хоть с кем-то поделиться печалью. – Граф Блэр намеревается просить моей руки, - и снова слезы закапали, - это ужасно…

Услышав эти слова, Сара аж жестяную банку с чаем выронила, но та не успела долететь до пола, была виртуозно поймана.

- Вот как, - растерялась женщина, безусловно, она догадывалась, что все происходящее не просто так, однако женитьба. – Действительно, неожиданно, - постаралась вернуть своим движениям размеренность и плавность.

- Зачем я ему? Я же не дворянка, к тому же мое приданое настолько ничтожно, что … - и посмотрела в небольшое оконце.

- Кто бы знал, - Сара заварила чай, разлила по чашкам. – Ваш чай, сударыня, - поставила перед Катей белую чашечку из тончайшего фарфора с позолотой по краю, после чего вытащила из буфета различные джемы, а заодно и молочник.  

- Благодарю, - Катерина сняла перчатки и отложила их вместе с кошелечком в сторону.

- У вас очень красивые руки, - мисс Митчел искренне восхитилась изящными запястьями и тонкими длинными пальцами. – Пейте же чай, пока не остыл, - налила и себе.

Сара была озадачена и ошарашена не меньше девушки. Хозяин чурался романтики и не допускал личных отношений с противоположным полом, он был затворником. Единственное, что его влекло и воодушевляло, это работа. Несмотря на скопленные капиталы, коих хватило бы на много лет вперед, Блэр не останавливался, он постоянно находился в поиске чего-то нового. Так и сейчас, лесопильня поглотила его целиком. Десятилетиями Элвин жил по давно заведенному правилу – днем работа, ночью охота, а оставшиеся час-два на сон.  Однако это в Англии, здесь же все изменилось, правда, мисс Митчел  даже подумать не могла, что изменилось настолько.

 

Экономка нет-нет, да и посматривала на гостью. Что-то все-таки было в юном создании, что-то неуловимое, но в то же время приковывающее взгляд. Вдруг Сара выпрямилась, слегка повернула голову в сторону двери, будто прислушалась, затем обратилась к Кате:

- Как вы себя чувствуете?

- Лучше, спасибо, - она выпила весь чай, согрелась. – Я вам очень благодарна, - взяла в руки пустую чашку и с интересом принялась разглядывать ее.

- Тогда я сопровожу вас в бальную залу. Скоро будет вальс, такое нельзя пропускать, - попыталась улыбнуться.

- Да, конечно…

Катерина с большим нежеланием поднялась, надела перчатки. Так не хотелось покидать уютной теплой кухни, а главное, не хотелось видеть виновника ее печали. Но здесь не останешься.

Вернувшись в залу, Катя первым делом увидела дядю рядом с графом, Мокий Филиппович как мог, рассыпался в любезностях и прямо-таки светился от радости. Сара тоже наблюдала сию картину, тогда же посмотрела на девушку и произнесла:

- Удачи, Катерина. Она вам пригодится.

А когда девушка обернулась, экономки уже не было, будто в воздухе растаяла.

- Наконец-то, - Аксенов заметил свою племянницу и поспешил к ней. – А я уже потерять тебя успел, голубушка. Вот ведь, даже не предупредила, что уйдешь.

- Простите.

В этот момент зазвучал вальс.

- Не откажете в танце, сударыня? – подошел граф.

- Не откажу, - произнесла с явным недовольством, на что Блэр усмехнулся.

Двое устремились к остальным.

- Ваш дядюшка дал согласие на наш союз, - Элвин коснулся рукой ее спины.

- Как вы так можете?  - Катя в свою очередь положила руку ему на плечо.

- Неужели я вам совсем не нравлюсь?

И они закружились в танце. Граф уверенно вел ее за собой. Хрупкая девушка чуть ли не летала, настолько искусен был кавалер.

- Вы привлекательны и … - она все никак не могла подобрать слов.

- Что же это, Катерина? Где ваша словоохотливость? Где бойкий нрав?

- Граф, я вам не пара. Совсем. Я не знатного происхождения, недостаточно образована и совсем неопытна.

- Ох, Катя, - расплылся в улыбке, но смотрел все еще свысока. – Я же не лошадь себе выбираю, чтобы она была чистокровных пород. А пробелы в науках не беда, их легко заполнить. Что до опыта, так он приходит с годами, как и седина.

- Прошу меня извинить, но я пытаюсь сказать, что не пойду за вас ни при каких обстоятельствах.

- Вот как, - сейчас улыбка сошла с его лица, взгляд потяжелел. – Боюсь, тут ваши желания или нежелания уже не играют какой-либо роли. Ваш дядюшка ответил за вас. Свадьба состоится через неделю. Ждать ни ему, ни мне не хочется.

- Выходит, вы все-таки выбираете. Пусть и не лошадь, даже хуже, вы выбираете себе вещь. Только я не предмет, я человек. И самое главное, я вас нисколько не люблю.

- О любви, при обсуждении брака, говорят меньше всего, дорогая моя Катерина. Она может родиться и это в лучшем случае, а может, и нет.

- Судя по вашим словам, я вам тоже не нравлюсь.

- Тут, видите ли, весьма необычный случай. Я влюблен в нечто, что таится в ваших глазах.

- Я не понимаю.

- И не пытайтесь, все равно не поймете.

Они продолжали танцевать, однако музыки Катя уже не слышала, как и не замечала окружающих, все ее внимание было приковано к графу.

- Завтра вы с мисс Митчел, моей экономкой, отправитесь в город, где закажете свадебное платье. Стоимость пусть вас не смущает.

Неожиданно Катя остановилась, с глаз будто спала пелена, разум просветлел.

- Нет.

Они стояли в центре залы, вокруг продолжали вальсировать пары. Блэр резко подтянул к себе девушку и посмотрел взглядом, от коего у Кати ноги подкосились, она немедля вспомнила ночной кошмар:

- Ты будешь моей женой, хочешь того или нет,  - прошептал у самого уха. – А если вздумаешь сопротивляться, я покажу, каким чудовищем могу быть. И гнев мой обрушится на тех, кто тебе дорог, - а после секундного молчания добавил. -  Так уж случилось, Катерина. Никто не виноват, что мы встретились. Поверь, я бы рад поступить иначе, но не могу в силу обстоятельств.

- Я ненавижу вас, - произнесла со слезами на глазах.

- Имеете право, сударыня.

И Блэр поспешил прочь. К этому времени музыка стихла, довольные и разгоряченные гости непрерывно кланялись друг другу в знак благодарности, а Катя так и стояла в центре залы. Это был первый бал в ее жизни, который завершился трагедией.

Глава 7

Катя сидела на диване в доме Киртановых, гладила дремлющую рядом кошку, и смотрела в никуда. Скоро за ней прибудет повозка с экономкой графа, а дальше Архангельск, ателье, где предстоит заказать свадебное платье.

Лидия Васильевна уже и не лезла к ней с расспросами, к чему бередить раны. Женщина только тяжело вздыхала, когда глядела на убитую горем девушку, а про себя проклинала и ругала последними словами Мокия Филипповича. Однако Марьяна в силу простоты своей, решила Катю растормошить, утешить хоть как-то, посему принесла ей горячего чаю и вареного сахару.

- Ну, что ж ты так убиваешься, миленькая, - подошла к Кате, обняла за плечи, а сил в Марьяне было много, да потянула вверх. Хрупкая девушка захотела бы, не смогла сопротивляться. – Идем за стол, попьем чайку… - так и потащила ее, чуть ли не волоком.

Тут и Киртанова подсуетилась, уселись они все за стол, зазвенели чашками и блюдцами. Кухарка наколола сахар крупными кусочками.

- Голубушка, - начала Марьяна, - поведай-ка нам о графе этом. Неужто так дурен собой?

- Нет, не дурен, - Катя взяла кусочек сахара, потом еще один и еще. Выложила из них квадратик на скатерти.

- Тогда, верно, возрасту почетного? Поговаривают же, мол, седина виски серебрит.

- Седины там самую малость. Граф статен и, по всей видимости, силен. А еще богат, умен, трудолюбив и притом невероятно суров, - пока говорила, выложила заместо квадрата круг.

- И суров скорее всего не просто так, - кухарка состроила хитрое лицо, глазки прищурила, губы поджала.

- Об чем это ты? – уставилась на нее Лидия Васильевна.

- Мужик ведь тоже человек и утех порою хочет пошибче нас - заявила та со знанием дела, - и брехня, что только бабы дичают без ласки. Вот граф сколько один живет? Зачерствел, бедолага.

- Марьяна! - Киртанова аж на стуле заерзала. – Как можно, срам-то какой.

- Да будет вам, Лидия Васильевна, - отмахнулась кухарка. – Уж коль наша Катенька замуж собралась, надобно подготовить ее.

- Только представлю, что придется с ним, - девушка даже зажмурилась, - нет, не выдержу, умру я. И не говорите мне об утехах.  

- От этого, голубушка, еще никто не помирал. Сама же говоришь, мужчина он видный. Может и не все так плохо-то?

- Страшный он. В душе страшный. Смотрит словно зверь на жертву. И живет затворником, людей чурается. Да и не пойму я до сих пор, на кой ему сдалась.

- Ерунду говоришь ты, Марьяна, - завелась Лидия Васильевна. – Это где такое видано, чтобы вот так насильно склоняли к замужеству? Да еще и грозились расправой в случае отказа.

- Это в Кольском все по согласию. Тут попробуй по-другому, староста узнает, всю душу вытрясет, - покачала головой кухарка, - а уйди за версту, нравы ужо другие. Дикие. Мне деверь рассказывал, как жилось им на заработках. Насмотрелся такого, что воротился в родное село  и еще с год в церковь ходил ежеденно.

- Видать супругу моему будущему закон не писан, и старосты он не боится, - Катя положила руки на стол и легла на них головой.

- Ну вот, напугала только девочку, - со злостью зыркнула на помощницу Киртанова. – Сама хоть знала, зачем разговор заводила?

- Так, помочь хотела…

- Помогла… Иди вон, щи вари, они у тебя куда лучше получаются. – Катенька, - подсела к девушке, - ну, будет тебе…

- Видимо судьба такая, - простонала в ответ. – Неужто так теперь всегда будет? Все хуже и хуже…

- Одному Богу известно, как оно в жизни будет. Но ты не печалься. В чем Марьяна и права, так это в том, что граф мог очерстветь от одиночества. Да и не наш он, не привык к обычаям здешним. Кто ж знает, как у них там принято, в Англии этой. 

- Были бы живы маменька с папенькой, никому бы в обиду не дали.

На ее слова Лидия Васильевна не нашлась, что ответить, вместо этого просто обняла. После гибели семьи Катерина потерялась, дом боле не радовал, а скорее служил каждодневным напоминанием об ужасах и страданиях родных людей, дядюшка опостылел настолько, что смотреть на него лишний раз не хотелось. Киртановы последние, к кому еще лежала душа, но они не могли помочь, только словом поддержать разве что.

Через час к воротам отчего дома подъехала черная карета, откуда вылезла Сара Митчел. Женщина в темно-сером платье и черном жакете поверх, равнодушно осмотрелась. Ни простота построек, ни разбитость дорог ее не смущали, она подобрала подол платья и проследовала до парадных дверей. Но только хотела постучаться, как створы распахнулись. Аксенов с широкой улыбкой на лице вышел вперед и нижайше поклонился гостье, несмотря на то, что перед ним стояла всего лишь прислуга графа.

- Добро пожаловать.

- Добрый день, сударь, - Сара искренне удивилась столь диковинному поведению. – Я прибыла по поручению графа Блэра, дабы сопроводить Катерину Петровну в город, где ей предстоит заказать свадебный наряд.

- Да, да… безусловно. Катенька скоро вернется. Решила прогуляться до соседей. Вы проходите, обождите в доме.

- Ничего, я дождусь ее здесь.

- Ну как же, такой холод на улице. Пройдемте.

Сара нехотя, но согласилась. Наравне с графом женщина имела чрезвычайно тонкое обоняние, отчего сторонилась чужого быта, ибо зачастую в помещениях присутствовали далеко не самые приятные запахи. И если раньше в доме Аксеновых пахло ароматной выпечкой и комнатными растениями, то сейчас почти весь дом, а в особенности гостиная и обеденная зала, пропитались запахом пота Мокия Филипповича, ведь одни и те же рубашки с носками он предпочитал носить по неделе, а то и дольше. Мисс Митчел только вошла на порог, как резко остановилась, что Аксенов чуть не влетел ей в спину.

- Я благодарю за гостеприимство, ваше благородие, но все же останусь снаружи. Не так-то и часто удается покидать имение, хотелось бы полюбоваться жизнью вокруг.

- Что ж, как пожелаете.

- И еще раз благодарю.

Когда она вернулась на улицу, тихо прошептала:

- Dirty smelly pig.

Экономка рассматривала дома, людей, что бродили по улице, но скоро внимание привлекли дети. Они носились с открытыми головами, носы и щеки были красные, изо рта валил пар, но ребятня не обращала никакого внимания на холод. Однако за одним мальчиком лет семи экономка следила наиболее пристально, он отличался от остальных, двигался быстрее, был куда ловчее, хоть и младше по возрасту. А потом мальчонка остановился и тоже воззрился на Сару, только вот спустя мгновенье бросил все игры и пустился наутек. Тогда и женщина поспешила вернуться в карету. И сидела, не высовываясь до тех пор, пока не заметила Катерину. 

- Добрый день, - поздоровалась девушка с экономкой, - вы уже здесь, - пролепетала чуть слышно. 

- Добрый день, сударыня. Нам бы поторопиться. 

- Да,  конечно, только сменю платье. 

- Хорошо. 

Через полчаса выехали. 

Катерина сидела напротив экономки, на ней было коричневое платье из мериноса с легкой драпировкой, а поверх теплый бурнус с выбитым рисунком, голову покрыла шляпка с ненавязчивой оборкой. Сара сразу отметила опрятность внешнего вида девушки. 

Большую часть пути дамы просидели, молча. Но когда однообразные пейзажи за окном окончательно наскучили, Катя обратилась к компаньонке:

- Скажите, граф когда-нибудь был женат? 

- Нет, сударыня. 

- И помолвлен не был? 

- Нет. 

- Выходит, он столько лет жил совсем один? 

- Почему же один? Я служу графу уже очень долгое время, хотя, - тут же осеклась, - если мы говорим о романтических отношениях, тогда да. Мистер Блэр всегда предпочитал холостяцкий образ жизни. Его верной спутницей была и есть работа. 

- Отчего же его Сиятельство решил жениться? И потом, не правильнее было найти себе спутницу в Англии? 

- Боюсь, на эти вопросы у меня нет ответов, сударыня. Спросите у него сами. 

- Полагаю, стоя у алтаря это будет уже неуместно, - ответила на выдохе. 

- Прошу прощения за бестактность, но, как я успела заметить, вы не желаете идти под венец. Верно?

- Верно. 

- Что ж, тогда позволю себе дать совет. Катерина, - посмотрела на нее с неким сожалением, - лучше бы вам смириться, да поскорее. Хозяин мой человек жесткого характера, строптивости не терпит, как и излишней напыщенности. С вторым-то у вас проблем нет, но вот с первым… 

- А если смирюсь, неужели жизнь с ним покажется цветущим садом? 

- Увы, но нет, - было видно, Саре отнюдь нерадостно рушить девичьи мечты.

- Я так и думала. 

В Архангельск прибыли к вечеру и по распоряжению графа Сара сняла комнату в трактире «Кустинский». Все-таки стоило отдохнуть с дороги, выспаться, а уж на следующий день в добром настроении заниматься делами. 

Дочка хозяина сопроводила дам в номер, выдала чистое постельное белье. 

- Как здесь вообще можно спать, - проворчала мисс Митчел, стоило закрыть дверь за Глашей, и  поспешила раскрыть окно. Тут же помещение наполнилось холодным воздухом. – Сырость, затхлость и, вы только посмотрите, плесень повсеместно. Не удивлюсь, если кровати поедены термитом, а матрасы полны клопов. 

- Да вроде бы чисто, - осмотрелась Катя и села на кровать. 

- Значит, наши с вами представления о чистоте сильно разнятся, сударыня. 

Через полчаса мисс Митчел закрыла-таки окно, к тому времени комната по температуре не сильно отличалась от улицы, из-за чего Катя была вынуждена накинуть поверх бурнуса еще и одеяло. 

- Ну вот, теперь здесь можно дышать, - заключила экономка. – Вы что? Замерзли? – уставилась на девушку. 

- Немного. 

- Ох, прошу прощения, - сейчас-то Сара поняла, что погорячилась в своих стремлениях улучшить условия пребывания. – Может, тогда спустимся вниз? Пока ужинаем, здесь нагреется. 

- Да, пожалуй. 

В трактире к тому часу собралось большое множество народа, горожане прибыли выпить по кружке пива или рюмке портвейна после трудового дня. Дам здесь практически не имелось, что весьма смутило Катерину, но совершенно не смутило мисс Митчел, она с невозмутимым видом проследовала до стойки, после чего заказала у хозяина по порции телячьей отбивной с томленым горошком и бутылку медовухи. 

- Идемте, - поманила Катю, - сядем вон там, подальше ото всех, - указала на стол в углу зала. 

Само собой все мужчины возраста от двадцати пяти лет обратили внимание на двух прекрасных дам, кои явились без сопровождения. 

- На нас все смотрят, - прошептала девушка, когда устроилась за столом. 

- Не обращайте внимания. От взглядов вреда не будет. Тем более, надолго мы здесь не задержимся, отужинаем и сразу в номер. 

Тем не менее, Катерина чувствовала себя неуютно, некоторые посетители так вообще без малейшего стеснения разглядывали девушку. И чтобы хоть как-то отвлечься от излишнего внимания, Катя уставилась в окно. Мимо трактира то и дело проезжали повозки, бегали бездомные собаки. Тогда же вспомнились давние поездки в Архангельск, папенька никогда не останавливался в подобных местах, считал трактиры пристанищем для бездельников и пьяниц. Они посещали квартиру хороших друзей, где и оставались с ночевой, если в том была необходимость. Катя играла с детьми знакомых, а перед сном все слушали чудесную игру хозяйки на пианино. А как радостно было возвращаться в родное село, где ждали братья и сестра с маменькой. Отец всегда привозил им гостинцы из города, кому сладости, кому обновки, а жене любимой семена диковинных растений.  

От воспоминаний на душе стало горько. Все-таки верно говорят, когда нет семьи, так и дома нет. 

Вдруг рядом что-то звякнуло, Катя аж вздрогнула, но это всего-навсего пришла дочка хозяина с подносом, на котором исходили паром тарелки с телятиной. 

- Приятного аппетита, Катерина, - произнесла Сара, затем взяла в руки приборы и приступила к трапезе. – А недурно. Готовят здесь весьма достойно. 

- Да, неплохо, - девушка без особого аппетита ковырялась вилкой в горошке.  

Сара понимала, откуда такое настроение:

- Не грустите, сударыня. Граф Блэр человек чести, он вас не обидит. И заживете вы куда лучше, нежели чем сейчас. Я знавала немало девиц, желающих любыми способами влюбить в себя мистера Элвина, как-никак, приличные капиталы ценятся нынче превыше всего.

- Меня не интересуют капиталы вашего хозяина.

- Просто вы еще слишком молоды. С годами придет понимание, уверяю вас.

- А вы довольны жизнью рядом с графом? – и Катя вонзила вилку в отбивную.

- Я слежу за хозяйством, за что мне платят достойное жалованье. К тому же спустя годы жизни, как же это правильно говорится, ах, да…  бок о бок, мы с мистером Блэром научились понимать друг друга. Посему да, я довольна службой в доме графа.

- Что ж, благодарю за ответ.

Вдруг с улицы послышался собачий вой, мисс Митчел тут же выпрямилась, прислушалась, а после начала осматриваться. И взор ее пал на компанию мужчин в мундирах, шестеро здоровяков  заседали в центре зала, появились они здесь с минуту назад. Правда, мундиры были изрядно потрепаны временем, нашивки так и вовсе отсутствовали, а лица господ не могли похвастать излишками интеллекта.  Некоторые из них нет-нет, да и бросали косые взгляды, то на Катю, то на экономку.

- Вы доели? – спросила Сара, не глядя на девушку.

- Да.

- Тогда идемте. Время позднее, а завтра предстоит много дел, еще и обратно возвращаться.

Дамы поспешили в номер, а стоило войти, как мисс Митчел заперла дверь на все три оборота ключа, затем задвинула шторы на окне.

Через десять минут Катя уже была в кровати, тогда как Сара осталась в одежде и ложиться, по-видимому, не собиралась.

- Вы не будете спать? – спросила Катя, озадаченная столь странным поведением женщины.

- Буду, но позже. А вы отдыхайте. Хороших снов, сударыня.

Сара взяла книгу, что привезла с собой, сделала керосиновую лампу поярче, после устроилась на кровати поверх покрывала и углубилась в чтение. Однако то было лишь для виду, на деле экономка слушала окружающие звуки - шаги за дверью, вздохи за стеной, смех и разговоры снизу.  

Глава 8

- Доброе утро, Катерина Петровна. – Сара потрепала девушку за плечо. – Пора вставать. Уже семь.

Катя кое-как открыла глаза, с полминуты лежала в кровати, соображала, где находится, а когда увидела экономку, стоящую рядом с платьем в руках и смотрящую как всегда строго, поняла, где она и что ей еще предстоит.

- Доброе утро… сейчас поднимусь.

- Ваше платье, - повесила на спинку стула, - вода в умывальнике теплая. Клозет свободен.

- Благодарю.

- Я пока распоряжусь о завтраке, думаю, удобнее будет заказать сюда.

На что Катя кивнула, вниз идти после вчерашних посиделок совсем не хотелось. Она не привыкла к такому вниманию, и голодные взгляды мужчин воспринимала с большой опаской.

Мисс Митчел отправилась на первый этаж, а Катерина занялась утренним туалетом. В окно светило солнце, синее холодное небо радовало глаз, в открытую форточку ветер нес запах приближающейся зимы. Катя смотрела на себя в отражении зеркала и все понять не могла, что же такого, по словам графа, таится в ее глазах. Глаза как глаза…

После водных процедур подошла к стулу, сняла ночную сорочку, оставшись в одних белых панталонах их тончайшего хлопка с кружевом, и взялась было за платье, как дверь открылась, и в комнату вошла Сара. Та уставилась на полуобнаженную девушку с изломом в брови:

- Вы очень худенькая, - заключила экономка, - а худоба, это слабость тела и хилое здоровье. Хотя, возможно дело в возрасте. Вам же пятнадцать?

- Шестнадцать.

- Все равно еще очень молоды. Воистину странное решение, - пробубнила себе под нос и устремилась к столу.

- Какое решение? – Катя втиснулась в платье и сейчас всеми силами пыталась застегнуть крючки.

- Давайте помогу, - Сара ухватила ее за подол и подтянула к себе, - странно, что мистер Блэр выбрал именно вас. Не подумайте, вы очень милая и благовоспитанная девушка, но уж очень юная. Как по мне, так еще ребенок.

- Граф сказал, что его привлекли мои глаза и только.

- Глаза? – вскинула брови мисс Митчел и застегнула последний крючок. – Еще более удивительно и непонятно.

- Вот и я того же мнения, - Катя развернулась и посмотрела на нее с надеждой, - может, вы как-нибудь повлияете на решение его Сиятельства? Скажете, что я не гожусь ему в жены.

- Не забывайте, сударыня, я всего лишь экономка мистера Блэра, а не его духовный наставник.

Через десять минут Глаша принесла завтрак. А еще через полчаса дамы собрались и отправились в ателье.

Повозку решили не брать, все же идти не так-то и далеко. Ко всему прочему погода была замечательная, прогуляться – одно удовольствие. Катя с интересом разглядывала витрины магазинов, людей. Около входа в лавку мясника ютились бездомные собаки, рядом с булочной – беспризорники. Один чумазый мальчуган выпросил-таки полбуханки хлеба и сейчас сидел на завалинке и, что удивительно, кормил щенков.  Благородные дамы и господа неспешно брели кто вверх, кто вниз по улице.

- А вот и ателье, - Сара ускорила шаг.

- Мне хорошо знакомо это место, - улыбнулась Катя. – Интересно, Александр Григорьевич все еще работает…

Дамы вошли внутрь, в нос тут же ударил специфический запах новых тканей, клея и, как ни странно, табака.

- Александр Григорьевич? – позвала девушка портного.

- Да-да! – раздалось из подсобки. Скоро к ним вышел седовласый мужчина с гладко выбритым лицом. Одет он был в костюм тройку, рубашка сияла белизной, что уж говорить о галстуке, завязанном двойным незавершенным узлом. – Доброго дня, сударыни! Чего изволите?

- Вы меня не помните? – Катя подошла поближе.

- Катерина Петровна? – прищурился старик. – Вы ли это? Похорошели-то как, голубушка, - и расплылся в улыбке.

- Благодарю. Как вы, как здоровье?

- Не жалуюсь, здоров и бодр духом, - похлопал себя по груди. – Обновочку желаете?

- Свадебное платье, - вступила Сара.

- Ох, Катенька! Замуж собрались? Мои искренние поздравления.

- Да вот, - тут же сникла девушка, - собралась.

- Тогда пройдемте в примерочную…

И завертелось-закрутилось. Портной раскатал несколько видов белого атласа, принес лучшие кружева, а также журнал с разнообразными выкройками платьев. Катерина на все происходящее смотрела без какого-либо интереса. Соглашалась со всем, что предлагал портной, посему уже скоро заботы о выборе на себя взяла мисс Митчел. Девушка же, как манекен стояла и сидела там, где велели.

Спустя три часа она покинула ателье с небывалым облегчением и радостью, а каким будет свадебный наряд, ее мало волновало, точнее не волновало вообще.

- Не проголодались? – cпросила Сара на обратном пути.  

- Нет. Я хотела бы поскорее вернуться домой.

- Хорошо, сударыня.

Извозчик подал карету к полудню.

- Вы будете очаровательны, - молвила экономка, когда они сели в повозку.

- Все невесты очаровательны, - протянула Катерина.- Белое платье, длинная фата…

Тогда мисс Митчел замолчала, стало ясно, девушка даже слышать ничего не хочет о свадьбе. А ведь платье должно получиться действительно превосходное.

Карета неспешно катилась по дороге мимо густого леса,  окружающие звуки навевали дремоту, Катя и не заметила, как уснула. К тому времени на землю опустились сумерки. Но вдруг повозка резко подпрыгнула, отчего девушка немедленно проснулась.

- В чем дело? – начала оглядываться. – Мисс Митчел? – женщина в этот момент смотрела в окно, активно принюхивалась, быстро вращала головой, чем напугала Катю. – С вами все в порядке?

- Сидите тихо, - прошипела экономка. – Мы здесь не одни.

- Что? Кто?

- Тс-с, - снова шикнула Сара.

Катя тут же вжалась в сидение.

- Этого я и боялась, - прошептала экономка.

А в следующее мгновение лошади заржали, и повозка встала как вкопанная, если бы не мисс Митчел, подхватившая хрупкое создание под руку, Катерина бы влетела в стену напротив.

- Тише, тише, - Сара неожиданно ласково обняла подопечную. – Не бойтесь. Главное, сидите здесь и не высовывайтесь.

И собралась было покинуть карету, но Катя вцепилась в нее мертвой хваткой, слезы заблестели на глазах:

- Нет, не уходите.

- Все будет хорошо, сударыня - кое-как оторвала ее от себя. – Возможно, на дороге помеха образовалась, дерево какое или колесо повредилось.

Мисс Митчел все-таки покинула повозку, а Катерина забилась в угол и кажется, забыла, как дышать.

На улице царила кромешная тьма. Лес угрюмо чернел по обе стороны от дороги. Сара осторожно обошла карету, чтобы посмотреть, на месте ли извозчик, но к своему ужасу обнаружила, что от него осталось не так-то и много. С козел свисала требуха, все было залито кровью, которая исходила паром на холоде. Лошади стояли нетронутые, но взволнованные. Животные перетаптывались, фыркали без конца, мотали гривами.

 

Тогда женщина выдохнула, закрыла глаза и прислушалась. Слушать  ей мешала перепуганная Катя, сердце которой настолько быстро стучало, что перебивало по громкости все прочие звуки. Но скоро уши экономки уловили присутствие тех, кто напал на извозчика, их было много, они засели в лесу, ждали удобного момента. Затем Сара втянула носом воздух. Когда же открыла глаза, те были не серые, а багровые. Женщина осторожно вылезла из ботинок, ступни коснулись ледяной земли.

- Я знаю, что вы здесь, - произнесла шепотом, но ее услышали все до одного.

- Это ж радость какая, - раздалось из темноты, - выходит, не ошиблись мы, братцы. Баба-то дикая.

И они вышли. Пять бугаев в мундирах. В трех здоровяках Сара сразу узнала тех самых, кого видела в трактире. С другой стороны кареты выстроились еще пятеро. Это получается их еще больше. Целая банда.

- Чьих будешь, красавица? – выступил вперед бородатый мужик с золоченым кольцом в ухе.

Экономка сейчас вернула себе прежний облик:

- Я всего лишь прислуга одного знатного господина.

- А кого сопровождаешь, прислуга? – усмехнулся он.

- Девочку возила на леченье.

- Ты мне не ври, давай, дичка. Видал я ваше леченье. Платьями да шелками лечились, - но потом изобразил радушие. – Ну, мы-то люди незлые, почти благородные. Ты нам поклажу отдай с наличностью, да отпустим на все четыре стороны. За кучера уж извиняй, не совладали други мои с силой звериной.

- Забирайте все, что имеется.

- Вот и славно. Хорошо собачку-то воспитал хозяин, командам обучена.

И все разом загоготали.

Пока трое разбойников вынимали багаж, коего было совсем немного, четвертый открыл карету:

- Глянь-ка, Сизый, - обратился к бородатому с кольцом, -  какая краля. Жалко отпускать.

- Правильно Тугой говорит. Хоть польза будет, а то они пустые совсем. На кой нам платья ихние с панталонами? – молвил тот, что поклажей занимался.

- Наличность при тебе? – главарь зыркнул на экономку.

- Да.

- Давай сюда, сейчас мы подумаем, отпускать ли вас.

- Пять рублей, - протянула Сара деньги.

- Да-а-а-а, негусто что-то.

- Тугой! – бородатый окликнул соратника. – Выведи девку, пусть стая поглядит на нее. Там уж решим, что к чему.

Мужик вытянул из кареты трясущуюся девушку, поставил на землю.

- Сколько лет тебе, красавица? – главарь подошел к Кате.

- Четырнадцать ей, - вступила Сара.

- Закрой пасть, сучка придворная, - процедил Сизый, а после снова обратился к Кате. – Так сколько лет тебе?

- Верно все, четырнадцать мне.

- Выходит, - ухмыльнулся, - с тобой нежничать придется, - и разразился хохотом.

Вдруг послышалось рычание, Сизый тут же развернулся. Сара стояла с красными глазами, кои светились в темноте, спину ссутулила, ощетинилась.

- Оставьте девочку в покое, ироды… или плохо вам придется, - произнесла не своим голосом.

- Ох, напугала, - покачал головой главарь, а остальные засмеялись. – Так и мы могем. Верно, братцы?

В ту же секунду глаза разбойников зажглись оранжевым светом.

- Разберитесь с дичкой этой, - махнул рукой Сизый.

Но бандиты никак не ожидали того, что случилось дальше. Разбойники-то обратились волчищами, были средь них, и черные, и серые, даже белый затесался, а вот Сара волком не стала. Платье на ней затрещало по швам, туловище вытянулось и изогнулось, спина стала шире в два раза, кожа короткой черной шерстью покрылась, лицо так вообще изменилось до неузнаваемости, вытянулось вперед, как у волка, да только нос получился больно странный, не волчий совсем, из-под верхней губы клыки выросли неестественной длины.

- Что ты еще за образина такая? – вытаращился на нечто Сизый. – Волком же воняешь, гадина…

А существо выпрямилось, встало на задние лапы и плечи расправило, что аж все захрустело.

В этот момент на Сару со спины бросился один из оборотней, но не тут-то было, она ухватила волка за шею, а после вцепилась зубами ему в глотку и разодрала в лоскуты. Зверь так и обмяк.

- Окружайте, окружайте! - низким голосом взревел вожак и на ходу обратился.

Все ринулись на Сару, тогда же она опустилась на четыре лапы и помчалась прочь в лес, а стая устремилась за ней.

Катерина все это время стояла, ни жива, ни мертва, бедняжка глазам своим не верила. Как скрылась нечисть в чаще, так стихло все. Катя же принялась оглядываться, потом нашла останки извозчика, зажала от ужаса рот рукой и побежала в лес. Бежала, что было сил, платье за ветви цеплялось, острые кусты царапали руки и лицо, холод обжигал нежную кожу.

Экономка далеко увела стаю от кареты,  но оборотни тоже оказались не промах, да и в лесах здешних ориентировались куда лучше, потому сумели взять ее в кольцо. Огромные волки обступили зверя диковинного, зубами лязгали, щетинились и все плотнее сжимали круг. Тогда Сара посмотрела в небо и завыла, завыла так, что у разбойников уши заложило, ибо не вой это был, а рев жуткий. Но волки отступать не собирались, правда, Сизый рыкнул двум собратьям и мотнул головой, те сорвались с места и понеслись обратно. Оставшиеся же начали кидаться на Митчел. Отбивалась она, как могла, одного за хвост схватила и запустила в дерево, отчего у волка хребтина надломилась, так и упал он навзничь. Второго за холку зацепила, но извернулся гад.

 Бросались они поочередно, искали место слабое, или когда зверь отвлечется. И дождались. Пока Сара душила очередного, Сизый бросился на нее и прокусил бок. Вцепился с остервенением, Митчел тут же взревела от боли, что прокатилась по всему телу, а после схватила волка за морду и порвала ему пасть. Тогда же качнулась она и рухнула на землю, разодрал ирод бок, кровь хлестала во все стороны. И уж приготовилась экономка принять смерть от оборотней, как заметалась тень над ней. Метнется тень и унесет волка, второй раз метнется – второго не станет. А когда не осталось больше серых, лица Сары коснулась холодная ладонь:

- Простите, - прорычала она, - не совладала…

- Все, все… Молчи сейчас.

- Она все еще в беде, за ней побежали двое.

И она хотела было вернуть себе прежний облик, но хозяин запретил:

- Нельзя. Оставайся зверем, так дольше протянешь, и я успею тебе помочь. Не вздумай двигаться, жди меня. И смотри, чтобы дождалась, - погладил по шерстяному лбу.

На что Сара кивнула и легла на землю. А граф, будто в воздухе растворился.

Катя к тому времени выбилась из сил, остановилась посреди леса, завертела головой. Вокруг тьма кромешная, ни зги не видно. От страха и слабости добрела до ближайшего дерева, присела около него и разрыдалась. Все в голове перемешалось, разбойники, чудища, кровь. Но вдруг раздался вой. И минутой позже выросли напротив нее два огромных волка. Девушка уже просто закрыла лицо руками и съежилась вся, деваться некуда.

Однако не успели звери и шагу сделать, как возник за их спинами некто, глаза его горели синим пламенем, кожа казалась не то белой, не то серой.  Незнакомец в мгновение оказался между волками, ухватил каждого за загривок и вжал в землю так, что послышался звук ломающихся костей. Два огромных зверя повысовывали языки и обмякли. А незнакомец отряхнул руки, после зашагал в сторону девушки:

- Катерина, вставайте. Из этих псов шелудивых теперь только чучела набивать.

- Что? – услышала знакомый голос. – Граф?

- Я, сударыня. Позвольте, - подал ей руку и помог подняться.

- Кто вы? Кто ваша экономка? Кто они? – посмотрела на бездыханные тела.

- Слишком много вопросов. Катя?  - привлек ее внимание.

Она перевела на него взгляд, бедняжка вся тряслась, на очаровательном лице краснели ссадины.

- Катя… - и глаза Блэра снова зажглись синим пламенем. – Вы ехали с мисс Митчел в Архангельск, чтобы заказать свадебное платье. Это так?

- Да, так, - ответила, завороженная синим сиянием.

- Вы заказали наряд?

- Да.

- А потом поехали обратно. Дорога была длинная, утомительная. Вы проспали большую часть пути, и вас привезли ко мне в имение, поскольку было уже глубоко за полночь. У меня Вы и заночевали. Все верно?

- Да…

- Прекрасно, а теперь вы медленно засыпаете под скрип кареты и топот лошадей. Вы слышите эти звуки?

- Слышу.

- Спите Катерина, спите…

И девушка отключилась. Блэр быстро подхватил ее на руки и уже через минуту они были рядом с каретой. Когда разобрался с Катей, поспешил за Сарой. Та продолжала лежать на промозглой земле, грудь часто вздымалась, кровь продолжала сочиться из ран.

- А теперь с вами, - Блэр взял огромного зверя на руки. – Мисс Митчел, вам поменьше бы сдобы есть. А то раздались не на шутку.

---