Пролог
— Я боюсь, — произнесла бледная девушка шепотом, глядя на ту, что стояла в тени и смотрела на нее горящими желтым светом глазами. — Он ведь найдет меня… и убьет. И тебя убьет.
— Не убьет, Мира. Даю слово. Мы уйдем так далеко, что этот бес со всей своей сворой не сможет найти нас.
— Найдет, все равно найдет, — обхватила себя руками, подошла к маленькому окну с решеткой. — Он мне ясно дал понять, когда привел сюда. Либо я послушная, либо мертвая. Да и не место мне среди людей. Ты сама это знаешь. Да, Адам не подарок, но с ним у меня есть шанс прожить свою жизнь относительно спокойно. Возможно, даже родить получится.
— С ума сошла? — вышла из тени стройная черноволосая девушка с небольшим шрамом на лбу. — Рожать монстру, который тебя каждое полнолуние на цепь сажает и пинками обхаживает, чтобы не выла слишком громко? С ним ты закончишь свое существование в статусе секс-рабыни. А когда надоешь, он тебя так и так пристрелит как бешеную собаку. Не волчицу, Мира, а именно собаку.
— Но он выделил меня среди остальных, не трогал до сих пор, значит, ценит. Ну, а цепь и пинки, я ведь не осознаю, что делаю после обращения. Да и нельзя мне без цепи.
— М-да, — покачала головой брюнетка в черной куртке и черных брюках. — Комплекс жертвы налицо. В общем, я заберу тебя прямо сейчас, и сегодня же мы уедем.
— А толку? Куда бы я ни подалась, везде будет одно и то же. Полнолуние, обращение и жертвы. Не хочу больше жертв. И ты не обязана таскаться со мной всю жизнь. Пока я рядом, сестренка, ты обречена на скитания и лишения.
— А если я скажу, что знаю, как тебе помочь?
— Ты просто хочешь меня уговорить, Мина, — грустно усмехнулась. — Займись лучше собой, найди нормального парня, заведи семью. А я… — и на глазах замерцали слезы, — я свою судьбу приняла.
Тогда Мина полезла пальцами за пазуху и достала из внутреннего кармана куртки фотографию, довольно старую, снятую еще на палароид. — Смотри, — протянула сестре, — видишь, что висит на шее у нашей бабушки?
— Подвеска какая-то, и что?
— Это Волчий камень. Заговоренный. У бабули такая же проблема была, как и у тебя. Тогда ведунья Фанасия дала ей этот оберег. С ним бабуля прожила до глубокой старости в ладу с собой и окружающими.
— Сказки какие-то.
— Ничерта не сказки. И потом, разве ты не хочешь попробовать? Хотя бы попробовать, Мира. Или проще поставить на себе крест и отдаться на волю садиста, который до конца твоих дней будет тебя, то иметь, то лупить?
— И где этот твой оберег? — тоскливо оглядела комнату, в которой живет уже полгода. Да, иногда выходит из нее, но большую часть времени проводит именно здесь. Осточертело, опротивело, зато за все полгода никому не причинила зла.
— Полагаю, так и отправился с бабулей в могилу.
— Отлично. Значит, нам нужно найти могилу, раскопать несчастную бабушку Анфису и забрать оберег. Дурно пахнет это дело.
— Искать могилу не придется. Я знаю, где она.
— Где?
— В Зареченске. Эта деревня фактически наше родовое логово. Там родилась прабабка Ирма, там же бабушка Анфиса и наша мать тоже оттуда.
— Не знаю, не знаю, — посмотрела на бледный месяц, блеск коего с трудом пробивался сквозь седые тучи.
— Давай, Мира… Дай себе шанс на нормальную жизнь. А я помогу.
— Адам все равно выследит нас, — снова замотала головой, — лучше я буду послушной собакой при хозяине, чем дикой волчицей, бросающейся на каждого, кто возникнет на пути.
— Адам — бандит, сестра. Бандит, убийца и долбанный садист. А тебя он еще не оприходовал только потому, что приберег на сладкое. Тешится мыслью, что приобрел дикарку, которую сначала надо приручить.
— Вообще-то, он хочет на мне жениться.
— Лучше сдохнуть от голода и холода в лесу, чем делить постель с этим выродком. Здесь для тебя не дом, сестренка, здесь твоя персональная тюрьма.
Мира тогда села на край кровати и опустила взгляд на свои ногти, стесанные до мяса. Каждое полнолуние она обращается в зверя и пытается процарапать себе дыру в кирпичной стене, чтобы вырваться на свободу. В итоге все когти в пыль, как и ногти… они даже отрасти толком не успевают, как она снова их стесывает. Конечно же, ей до зубного скрежета, до ломоты в костях не хочется половину жизни провести на цепи. А Адам… да, Мина полностью права. Он страшный волк. И она до ужаса боится его. Однако страх причинить боль невинным сильнее страха стать женой Адама Берзанова — главаря стаи «Альков», а в простонародье главаря своры беспредельщиков.
— И как только ты не попалась на глаза его волкам, — усмехнулась.
— Есть у меня дар такой — быть незаметной.
— Мне страшно, Мина. Страшно за себя, за тебя, за тех, кому я могу навредить.
— Даю слово, сестра, — подошла к ней, взяла за руку, — я тебе помогу. Я не смогу нормально жить, зная, что моя сестра мучается.
— Хорошо, — прижалась лбом к ее ладони, — давай, попробуем…
— Тогда собирайся.
Мире потребовалось несколько минут, чтобы побросать в сумку свои вещи, которых было совсем немного. А всё, что подарил ей Адам, она оставила. Скорее всего, у сестры ничего не получится, из-за чего она снова окажется один на один со своим недугом, но… вдруг случится чудо?
— Я готова, — произнесла неуверенно Мира.
В ответ Мина кивнула, после чего девушки покинули комнату.
Глава 1
Предыдущая страница Следующая страница
— Что за дичь? — юная девушка смотрела на отца с искренним непониманием. — Какая еще сибирская деревня? Это чо, прикол такой?
— Нет, Соня, — произнес на выдохе отец. — Это не прикол и не дичь, а вполне здравое решение. И тебе, и мне пойдет на пользу это путешествие.
— Нет уж, — категорично замотала головой, — мне такой пользы не надо. Я лучше сразу рвану за кордон к маме. То, что вы там поцапались между собой, короче, меня это не колышет. Я уже взрослая и прекрасно справлюсь с вашей драмой, — забарабанила дорогим маникюром по столешнице барной стойки, за которой сидела, пила кофе и преспокойно смотрела шорты в соцсети, пока не подошел отец.
— Дело не в нашей с мамой, как ты выразилась, драме, Сонь. Дело в нас с тобой. Я хочу провести время с любимой дочкой на природе в интересном месте. Тем более, перед долгой разлукой. Разве я не имею на это права? — облокотился на столешницу и посмотрел на то, что смотрит девушка. А смотрела она видео-ролики сопливых блогеров, разгуливающих по палубе яхты и демонстрирующих свою невероятную для такого возраста финансовую состоятельность.
— Ок, — сразу перевернула телефон экраном вниз, — давай на чистоту, пап. Я не про село, понимаешь? Я про такую норм жизнь. Я городская. Давай не отходить от цивилизации. Зачем тащиться в какую-то мухосрань?
— Новый опыт, — пожал плечами, — новые впечатления. Раньше ты любила ездить со мной на рыбалку на Селигер или Байкал.
— Пф-ф-ф, — закатила глаза под лоб, — вспомнил события столетней давности. Сколько мне тогда было? Десять? Двенадцать? В общем, я против и никуда не поеду. Хочешь, давай потусуемся в Голд-парке недельку. Там круто.
— Нет, Сонь. Все-таки мы с тобой потусуемся в отдаленных регионах нашей страны. Даю слово, будет здорово.
— Я маме позвоню, — растерянно улыбнулась, осознавая, что отец не пошутил.
— Звони. И она тебе скажет то же самое. Мы с ней обо всем договорились. Ты проводишь со мной часть каникул на моих условиях, потом летишь с ней в Марсель, готовишься к поступлению.
— К поступлению? — еще сильнее нахмурилась. — Мы условились, что год я адаптируюсь на новом месте, учу язык, ищу друзей и все такое, а потом уже поступаю.
— Да-да, — нехотя кивнул, — я, конечно, этого не одобряю …
— А мама одобрила, — хмыкнула, — но, блин… какая Сибирь, па?
— Что поделать, — коснулся ее головы, отчего Соня дернулась, — придется потерпеть, а лучше отнестись к этой поездке максимально позитивно и постараться получить массу положительных впечатлений.
— Лучше бы вы продолжали собачиться с матерью, — поторопилась подняться, — и не докапывались до меня со своими тупыми идеями.
— Не хами.
— А то что? — изогнула бровь. — Познакомите меня с генетическими предками? Уже не страшно, — после чего гордой походкой удалилась к себе, тогда как мужчина сел на ее стул, сделал глубокий вдох, затем тяжелый выдох.
— М-да… Большие детки – большие бедки, — пробубнил под нос.
Захар развернулся на стуле к большому окну в пол. Он смотрел на свой сад, пышущий разнообразной зеленью. Вид из окна и впрямь открывался просто чудесный: газоны, дорожки, выложенные камнем, что змейками тянулись по участку, альпийские горки с туями, кипарисами и цветами-многолетниками самых разных сортов, баня из толстого бруса и главное украшение участка — бассейн. Не простой лягушатник с мягкими стенками, а самый настоящий со сложной системой очистки. Но особое внимание Захара привлекли голубые ели, посаженные восемнадцать лет назад. Они уже выросли, как и его дочь. Только вот ели не хамят, не курят траву, не сбегают из дома и не ищут на пятую точку приключений, в отличие от его девочки.
Соню они с женой, теперь уже бывшей, удочерили, когда той было три года. Карина не могла забеременеть несколько лет, в итоге было принято непростое решение взять ребенка из детского дома. Помнится, было сложно. И бизнес, и строительство дома, и проблемы с адаптацией Сони, и частые метания жены. Карина то души не чаяла в девочке, то порывалась сдать обратно в приют, мол, ребенок неуправляемый. Ведь принесли они ее забитой, молчаливой, тревожной, она никому не доверяла, постоянно устраивала истерики, почти не говорила. О судьбе ребенка работники детского дома предпочли не распространяться, лишь сказали, что малышку забрали из маргинальной семьи, где ей грозила опасность.
Спустя год Соня привыкла. А Захар с женой наконец-то стали любимыми и любящими родителями. До пятнадцати лет дочка росла ангелом во плоти: послушной, сообразительной, веселой и невероятно ласковой, а вот потом ее характер начал резко меняться. Соня из ангела превратилась в самого настоящего бесенка. Первым звоночком стали плохие оценки, которые дочь принялась носить с завидной регулярностью, потом появились прогулы. Она сбегала из школы с друзьями и просиживала уроки в ближайшем торговом центре. Вскоре к этому добавились приступы агрессии, хамство, травка, а финалом подросткового бунта стала якобы любовь. Влюбилась Соня в парня, отец которого имел сомнительную репутацию в их поселке, а довеском к оной имел большие деньги, которыми щедро делился с нерадивым сыном, отчего тот чувствовал себя хозяином школы и всей местной гопоты. Малолетний решала, воспользовавшись наивностью и влюбленностью Сони, едва не увез ее к своим друзьям. Захар вовремя спохватился, не пустив дочь в ту роковую поездку. В итоге подонок воспользовался наивностью другой дурочки, а на следующий день в поселок нагрянула полиция. Отбывает теперь подонок срок за групповое изнасилование. Даже бабки папаши не помогли, хотят тот очень старался, прямо из кожи вон лез, чтобы отмазать сынка, но справедливость восторжествовала.
Благо, тот случай отрезвил Соню. По крайней мере, больше она не принимала предложений «прокатиться с ветерком» от мутных типов. Зато начала изводить родителей другими не менее изощренными способами. Несмотря на это, Захар не опустил рук. Он все-таки сумел убедить дочь в необходимости нормально закончить школу. А вот жена вдруг поняла, что «ее энергетический сосуд иссяк» и такая жизнь ей больше не нужна. Мол, вся молодость прошла в тяжелой рутине, из-за чего Карина не смогла реализоваться ни как личность, ни как женщина. И наконец-то, не без помощи талантливейшего и опытнейшего психолога Рубена Ипштейна, она прозрела и пришла к выводу, что пора прекратить отношения, которые стали обузой для всех. В первую очередь для нее. Как он отнесся к такому выводу жены? Принял его с гордо поднятой головой!
Захар еще немного полюбовался садом, после достал телефон и набрал риелтора. А ведь Соня, да и бывшая, даже не догадываются, в чем суть его задумки.
— Алла Михайловна? Да, это Власов. Я согласен. Можете передать им. Когда? Думаю, уже завтра. Очень хорошо, буду ждать.
После недолгого разговора, Захар спрятал телефон в карман, поднялся и неспешным шагом направился в сторону кабинета. Пока шел, скользил взглядом по полам, стенам, дверям, картинам. Этот дом в двести квадратов со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами он строил много лет. Думал, что встретит здесь старость в окружении внуков. Увы, мечтам оказалось не суждено сбыться. Брак развалился, дочь изъявила желание уехать вместе с матерью во Францию, родителей не стало пять лет назад, братьев и сестер нет. И с чем он остался? Ну да, есть верные друзья, есть работа, есть деньги. Грустно… очень грустно… Однако он был бы не он, если бы начал убиваться горем.
Тем временем у себя в комнате Соня ходила взад-вперед, держа в руке смартфон. Она ждала, когда мама возьмет трубку. Спустя минуту та наконец-то ответила:
— Да, родная, — прозвучал звонкий женский голос. — Что-то случилось? Если ничего серьезного, давай созвонимся позже, — затараторила, — я сейчас занята.
— Как раз серьезное, мама! — выпалила раздосадованная девушка. — Нереально серьезное!
— Слушаю.
— Какого фига отец собрался везти меня в какую-то сибирскую дыру?! Мне эта поездка вообще не упала! Я хочу нормально провести каникулы, блин! Вы хотели, чтобы я получила приличный аттестат и сдала ЕГЭ? Так, я получила и сдала! Я выполнила ваше условие! И больше ничего никому не должна! И ехать хрен знает куда тоже не должна!
— Так, Соня, успокойся, пожалуйста. Мы с твоим папой действительно договорились о том, что ты проведешь с ним полтора месяца, пока я здесь занимаюсь обустройством.
— Почему я не могу прилететь к тебе? Уж наверно мешать обустраиваться не буду.
— Пойми, папа хочет провести с тобой время. Ведь потом ты уедешь надолго, возможно, насовсем. Потерпи, зайчонок. Полтора месяца пролетят быстро.
— Дурдом, — прошипела и сбросила вызов. — У них, значит, траблы, а крайняя я… капец…
Остаток дня Захар с Соней провели порознь. Мужчина общался то с клиентами, то с партнерами, то с риелторами, а Соня до позднего вечера просидела в смартфоне. Для начала полазила по маркетплейсу в поисках новинок от ее любимых брендов, потом пообщалась с подписчиками в соцсетях, где вела влог о своей жизни. Подписчики не меньше нее расстроились, когда узнали, что скоро включения девушки будут не из прекрасной Франции, а из Сибири, но Соня клятвенно пообещала всем, что постарается сделать контент разнообразным.
А когда пришло время ужина, о чем Соне сообщил желудок протяжным урчанием, она оторвалась от мягкого дивана и устремилась на первый этаж. Только вот там ее ждало очередное разочарование. Вместо вкусного ужина на столе было — ничего.
— Не поняла, — нахмурилась. — Где еда? Марь Ванна! — закричала в темноту коридора, что соединял основной дом с пристройкой, где жили повариха Мария Ивановна и горничная Лиза.
— Никого нет, — из того самого коридора вышел отец.
— То есть? — захлопала длинными ресницами. — Они же в выходные уезжают. А сегодня, — глянула на телефон, — только среда.
— Я их рассчитал пару часов назад и отпустил.
— Насовсем отпустил?
— Ну, да. Во-первых, завтра в ночь у нас самолет. Думаю, с голоду до завтра не умрем. Во-вторых, нас не будет несколько недель. А потом ты улетишь к маме. В общем, одному мне ни повар, ни горничная не нужны.
— Окей, — протянула, — а есть-то мы что будем?
— Приготовь что-нибудь, — почесал затылок, — что угодно.
— Если честно, па, ты меня пугаешь, — вскинула брови, — короче, я сейчас хавки через агрегатор закажу. Предпочтения есть?
На что Захар покачал головой:
— Заказывай на свой вкус.
Соня заказала свои любимые роллы, а для отца взяла двойную порцию китайской лапши. Все-таки развод родителей имеет свои последствия. Интересно, мама наймет прислугу? По идее должна. Она ведь тоже не любит торчать у плиты и заниматься уборкой.
Курьер доставил заказ, спустя час. За что не получил от девушки чаевых, ибо опоздал на целых десять минут. Парень в желтой куртке немногим старше самой Сони передал ей в руки пакеты и смущенно улыбнулся, получив в ответ презрительный смешок, а следом вопрос:
— Чо пялишься? Понаехали тут…
— Откуда понаехали, простите? — удивился необоснованной претензии. — Я местный.
— До местного тебе, чел, как до Луны на скипидаровом топливе, — после чего захлопнула перед ним дверь. Не выносила она этих неудачников.
Захар все это время сидел неподалеку — в гостиной при выключенном телевизоре. Он прекрасно слышал и тон, и слова дочери. Конечно же, у него руки чесались подойти и треснуть хамке по губам. Дочь уже давно перешла черту. Мало того, что не научилась элементарным обязанностям, как например убрать за собой тарелку или сложить в ванной полотенце, а не оставлять валяться на полу, ведь горничная Ира придет и поднимет, так и растеряла совесть в принципе. Но сейчас не время учить уму-разуму. Вот когда они окажутся вдали от цивилизации, тогда и начнется перевоспитание. Конечно, его вина есть в том, что Соня ведет себя столь вызывающе, но и жена постаралась «на славу». Именно в тот период, когда Сонька начала активно показывать характер, Карина предпочла не одергивать ее, а следовать советом Ипштейна, который уверял, что родители должны быть для детей в первую очередь друзьями, а не строгими воспитателями. С ребенком важно обсуждать его проблемы, пытаться понять их и даже принять. Когда же Захар заикался об обратном, Карина била себя в грудь, доказывая, что он своими запретами и руганью загонит несчастную девочку в депрессию или еще хуже — доведет до суицида.
Что ж, Соня не впала в депрессию, не полезла на крышу, зато мастерски научилась манипулировать и посылать всех на три буквы. А еще жена совершила, пожалуй, самую главную ошибку — она рассказала Соне, что та приемная. Причем, даже не посоветовавшись с ним. Да и зачем ей было советоваться с мужем, когда в списке контактов в быстром наборе стоит психолог с двадцатилетним стажем.
— Па?! — крикнула Соня, водрузив пакеты на стол. — Хавка приехала! — затем достала свои роллы и уселась ужинать.
Захар пришел, обнаружил разорванный пакет, в котором на боку лежала коробка с, очевидно, его едой. Из коробки подвытек соус.
— Я тебе лапшу заказала, — гордо заявила дочь. — Шестьсот деревянных потом не забудь вернуть.
— Почему же деревянных? — достал свою коробку, затем палочки, сел за стол.
— Да потому что у нас в стране все деревянное.
— М-м, — кивнул, — а где-то не деревянное?
— Ну, ты чего? — посмотрела на отца со снисходительной ухмылкой. — Здесь днище жить. Вот в Европе, а лучше в Америке, другое дело. Там люди живут в достатке, там законы работают на людей. Ты блогеров умных послушай. Вообще, не представляю, как тут народ выживает.
— Ты же как-то выжила. И мы с мамой.
— То-то и оно, здесь выживание, а не жизнь. Вот в Марселе я развернусь. Подписчики мои ваще офигеют.
Захар лишь покачал головой. Ладно, лучше поздно, чем никогда.
Глава 2
Предыдущая страница Следующая страница
Полет был не сказать, что долгим, но отчего-то утомительным. Четыре с половиной часа, два из которых Захар провел в тревожной дреме. То ему снились густые леса, укрытые плотным одеялом тумана, то заброшенное кладбище, а что неприятнее, и в лесу, и на кладбище беспрестанно выли волки. Видимо сознание превратило гул турбин в волчий вой. А вот Соня почти все время проспала беззаботным сном, ведь за несколько часов до того, как отправиться в аэропорт, она обежала два торговых центра, где много чего перемерила, пересмотрела, ну и купила, само собой.
Незадолго до посадки Соня проснулась, окинула флегматичным взором салон самолета, затем посмотрела на отца, который сидел в состоянии напряжения.
— И куда мы двинем, когда приземлимся? — поинтересовалась. — Там будет база какая-то? Или отель?
— Для начала заселимся в кемеровский отель. А завтра отправимся смотреть землю.
— Какую землю? — нахмурилась.
— Я тебе не стал говорить сразу… в общем, я решил купить землю у реки. Много земли.
— Много - это сколько? У нас дом стоит на тридцати сотках вроде.
— Много, Сонь, это четыре гектара. Домов на тридцать или сорок.
— Зачем?! — вытаращилась на него, что аж глаза заболели.
— Решил заняться туристическим бизнесом. Построю турбазу для любителей рыбалки и охоты. Риелтор подобрал мне несколько интересных локаций.
— Так, я не поняла, — выпрямилась, — мы едем отдыхать или работать?
— Ты — отдыхать и иногда помогать мне, я — работать.
— То есть, я должна буду мотаться все время с тобой? Какой же это отдых? И вообще… А как же дом? Как же твоя компания?
— Не волнуйся, Сонь. Отдохнуть ты успеешь. А дом… дом там, где человек.
— Получается, ты решил перебраться в Сибирь? Из столицы?! В глухомань? Мне кажется, тебе к доктору пора, — нервно хихикнула.
— Если бы ты хоть немного вникала в суть происходящих вокруг тебя событий, то… — и посмотрел в иллюминатор. Горизонт окрасился в предрассветные тона. Красиво.
— То что? — начала сердиться.
— То не судила бы столь категорично, вот что, — ощутил внутри болезненную пустоту.
На него вдруг снизошло горькое осознание зря прожитых лет. Столько стараний, столько попыток сделать жизнь семьи лучше, комфортнее, счастливее, а в результате женушка отправилась в Европу восполнять свой опустевший сосуд, причем уже нашла того, кто будет его восполнять; дочь не видит ничего и никого дальше своего носа, не умеет сопереживать, не знает, что такое элементарная благодарность. За это он боролся? Да, жизнь еще не прожита. Как говорится, силы и здоровье на то, чтобы начать все с чистого листа есть. Что касается Сони, то он попытается исправить допущенные в воспитании дочери ошибки. Если уж не получится, значит, так тому и быть. Но он очень постарается.
— Мне и не нужно вникать. Это не мои проблемы! И не надо меня в них втягивать, — обратно откинулась на спинку кресла.
— Да тебя никто и не втягивает.
— В таком случае я буду сидеть в отеле, пока ты катаешься по своим локациям.
— Нет, не будешь, — произнес строже, что очень не понравилось Соне.
«Была бы здесь мама, она бы сразу поставила отца на место», — подумала девушка.
— Мне уже не десять лет.
— А ведешь себя на все десять, — улыбнулся, — к тому же, дорогая моя, твое финансовое положение целиком и полностью зависит от меня. Не уверен, что в ближайшие лет пять ты вдруг обретешь финансовую независимость.
— Я все равно улечу к маме.
— Конечно, улетишь. Однако даже там я продолжу тебя поддерживать.
В ответ дочь воткнула в уши беспроводные наушники и уставилась в черный монитор в спинке кресла напротив. В принципе, оно и прекрасно, что отец переберется в глушь. Меньше будет контролировать ее жизнь. С мамой всяко проще договориться. Для мамы всегда было главным — это откровенные разговоры о сокровенном. Поговорили, обсудили, на том и разошлись. Помнится, мама даже контрацепцию с ней обсудила, а потом Соня нашла в своей сумке пачку презервативов. Как сказала мама: «На всякий пожарный». Единственную тему, которую матушка обходила стороной — это учеба. Все вопросы по школе Соня решала только и только с отцом. Наверно, так и должно быть в любой нормальной семье. Правда, теперь никакой семьи нет… Эта мысль неприятно кольнула у девушки где-то глубоко внутри.
А самолет постепенно перешел к снижению. Загорелось табло «Пристегните ремни», погас свет, пассажиры привели спинки кресел в вертикальное положение.
Еще через двадцать минут Соня с отцом шагали в сторону выхода из здания аэропорта, где их уже дожидалось такси. Дальше была дорога до отеля, заселение и, наконец-то, более-менее мягкая кровать. Едва Соня хотела лечь, как раздался стук в дверь.
— Твою мать, — процедила раздраженно, — я ведь повесила табличку «не беспокоить», — и взялась за ручку, — кто там?
— Завтракать пойдешь? — послышался голос отца.
— Издеваешься? — приоткрыла дверь. — Я с ног валюсь. Какой еще завтрак? Давай там без меня как-нибудь, ок?
— Ок, — кивнул, — только это, — засунул руки в карманы, — в одиннадцать сюда приедет риелтор, и мы отправимся смотреть участки. Уверена, что тебе будет комфортно кататься по сельской местности на пустой желудок?
— Так, я не поеду. Уж точно не сегодня. Мы только-только с самолета, какие еще поездки?
— Одну в отеле я тебя не оставлю. Так что, решай. Или спишь полтора часа и едешь без завтрака, или идем, едим, а потом подремлешь в машине.
— Кажется, я начинаю понимать смысл этой поездки, — открыла дверь полностью и рывками начала натягивать на ноги кроссовки, — ты решил поглумиться надо мной, сорвать на мне злость за то, что мать ушла к другому.
— Видишь ли, Соня. Мир не крутится вокруг тебя одной. Или вокруг твоей матери. У меня есть конкретные дела, есть важные договоренности. Если я не возьму землю по выгодной цене, ее возьмут другие.
— Здесь этой земли, блин, — втиснулась в кроссовки, — ладно, — выпрямилась, — иду я… видишь? — демонстративно, высоко поднимая колени, вышла из комнаты.
— Вот и хорошо, — улыбнулся сквозь зевоту. Да, он тоже устал и не отказался бы от парочки часов крепкого сна, но усталость и сон подождут. На кону выгодная сделка. Если, конечно, риелтор не обманет и действительно покажет стоящие участки.
За завтраком Соня вела себя, как уже повелось, максимально отстраненно. Все ее внимание было приковано к экрану смартфона. С некоторых пор в жизни дочери остались только телефон и банковская карта. Лишь они радуют, а иногда и огорчают Соню.
— Что нового? — заговорил Захар, когда дочь едва не макнула кусок тоста в острый кетчуп, вместо варенья.
— М-м? — подняла на него растерянный взгляд.
— Спрашиваю, что нового у тебя там? — кивнул на смартфон.
— Да, ничего. Просто смотрю топовые видосы.
— А новости читать не пробовала?
— Зачем мне это? Я не хочу портить себе настроение, — натянуто улыбнулась, — я в принципе не смотрю и не читаю эту вату. Козырин, например, уже не раз доказал, что новости здешние полная лажа. Им нельзя верить.
— А, прости, пожалуйста, кто такой Козырин? — скривился от настолько тупой фамилии.
— Ну да, — кивнула, — ты же не в теме. В общем, Козырин — это топовый новостной блогер. Он там аналитикой всякой занимается, с разными иностранными журналистами встречается, мониторит обстановку в мире. Короче, будет время, послушай его. Зачетный чел. Кстати, он недавно в Дубаи перебрался. В крутой хате обосновался, тачку арендовал, вот, планирует остаться там. Говорит, лучше места для постоянного проживания не найти.
— Ничего себе. И как я упустил из виду такого знатока.
— Ой, не ерничай, па… У парня крутой канал на Ютубе, несколько миллионов подписчиков. К слову, Ютуб давно обогнал ТВ по просмотрам. Потому что Ютуб дает истину, а на ТВ одна вата для пенсионеров.
— Соглашусь, что на Ютубе много полезных лайфхаков. Раньше ты часто смотрела видео-уроки рисования. И у тебя очень даже неплохо получалось. Кажется, акварельные краски были.
— Были, — пожала плечами, после чего снова погрузилась в телефон.
В этот момент Захар посмотрел в большое панорамное окно, за которым ветер крутил несколько веток, перетаскивая их с одного места на другое. А когда мужчина поднял взгляд на остановку, то аж рот открыл. Около пустой остановки сидел гигантский волк и смотрел куда-то вдаль. Захар тотчас зажмурился, протер глаза, а когда снова открыл, никакого волка уже не было. Н-да, бессонная ночь и статьи о диких зверях в таежных лесах, дали о себе знать. Он даже не сразу услышал звонок своего телефона.
— Пап? — подергала его за рукав дочь. — Тебе звонят.
— А, да, — скорее ответил. Это была риелтор из местной фирмы. — Доброго утра, Эльвира Хатибовна. Вы уже подъехали? Отлично. Мы выходим.
На что Соня закатила глаза под лоб. Даже поесть толком не дали. Однако спорить больше не стала. Скоро они с отцом уже ехали в неизвестном направлении на стареньком УАЗе Патриоте, который вела бойкая дама за пятьдесят.
Глава 3
Предыдущая страница Следующая страница
— Блин, — произнесла девушка в сердцах, — идиотство…
— Что случилось? — покосился на нее отец.
— Толстовку испачкала, — зыркнула на него, — здесь жуткая помойка, — указала на обшивку машины, местами испачканную глиной.
— Неужели испачкалась?! — отреагировала Эльвира, совершив довольно крутой поворот, который увел машину с трассы на проселочную дорогу. — Эх, не успела я отмыть свою красотулю от предыдущих клиентов.
— Что же вы им показывали? — хмыкнула Соня. — Болота местные?
— Да, — широко улыбнулась риелтор, — у вас очень сообразительная девочка, — кивнула Захару.
— Угомонись, Сонь, — в свою очередь недобро буркнул Захар, — а кофту потом застираешь.
— Она белая! — искренне возмутилась девушка. — Пятно теперь так и останется!
— Значит, новую купишь.
Услышав последнее предложение, Эльвира поджала губы и едва заметно покачала головой. Клиентов она повидала самых разных. И наверно пора бы уже не удивляться разнузданности современной молодежи, но не получается, хоть тресни.
— У вашей дочки, поди, гардероб ломится от новых кофточек и брючек, — не утерпела.
— Есть такое, — безрадостно кивнул Захар и уставился в окно, за которым темнел густой лес. Подмосковные леса и рядом не стояли с таежными: реденькие, пестрые, травянистые. А здесь не деревья в лесу, здесь вековые исполины, угрюмо взирающие с высоты своих макушек на землю.
Еще через час они въехали в село Русовка, что раскинулось вдоль левого берега реки Яя. Это и была первая локация в списке риелтора. Захар с Соней вышли из машины и тотчас оказались в плену местных ароматов. Пахло сеном, травами и немного домашней скотиной. А главное, наконец-то распогодилось.
— Красота, — огляделся Захар.
— Сельпо, — скривилась Соня. Не любила она всей этой деревни. Тоска смертная, приправленная тоской зеленой. Ни тебе торговых центров, ни клубов, ни приличных людей, да вообще ничего, что ей было дорого и любимо.
— Итак, — Эльвира захлопнула машину, — здесь у нас первая остановка. Я покажу вам дальнюю часть села. Там когда-то был колхоз, само собой, он умер, оставив после себя поля и пастбища. Затем земли перешли под контроль местной администрации, а та решила провести межевание и распродать участки под частное строительство. Однако, если будете брать большую площадь под коммерцию, сможем оговорить хорошую скидку. Места здесь не сказать, что заповедные, но очень красивые и почти девственные. Рыбалка в пешем доступе, — кивнула на реку. — Село живое. Дороги приличные. Магазин, медсанчасть, школа, церковь имеются. Сейчас в принципе растет интерес к загородной жизни, люди наелись мегаполисом, хотят поближе к природе, к земле. Но у вас, так понимаю, интерес сугубо коммерческий?
— И да, и нет. Я решил совместить приятное с полезным, так сказать. Буду жить и работать в одном месте.
— Очень верное решение, Захар Семенович, — после Эльвира посмотрела на скучающую Соню, — здесь и молодежный клуб есть.
— Серьезно? — переспросила с усмешкой. — Здесь?
— Да. Ребята тут музыкой занимаются, рукодельничают, устраивают поэтические вечера.
— Ах, в этом смысле, — фыркнула. Ну, как есть колхоз.
В течение следующего часа риелтор катала Захара с дочерью по селу, демонстрируя все местные красоты. Женщина не обманула, село оказалось действительно живописным. Рядом широкая река, лес. Здесь можно было бы неплохо развернуться. Однако взгляд Захара то и дело падал на противоположный берег. В какой-то момент он заметил темные крыши домов, что проглядывались сквозь березняк, коим густо зарос берег.
— Ну, как вам? — наконец-то спросила Эльвира, когда рассказала и показала всё, что знала и могла.
— Красиво здесь, — ответил довольно сухо. — А там что? — и указал на другой берег. — Продолжение села, полагаю?
— Нет, — резко мотнула головой, — там заброшенная деревня. Зареченская.
— Земля выставлена на продажу? Я бы посмотрел.
— Видите ли, — засунула руки в карманы брюк, — я никому не предлагаю землю в Зареченске.
— Но, она продается?
— Продается. Просто… Захар Семенович, я вижу, вы — мужчина молодой, современный, деловой. Вряд ли любите слушать байки и страшилки. Поэтому я ограничусь тем, что Зареченск — это очень неудачное место для вложений. Здесь, в селе куда больше возможностей, да и люди есть. Не нравится село, так я покажу еще места. У меня в списке еще три населенных пункта. А Зареченск, поверьте, не стоит вашего внимания.
— Что же с этим Зареченском не так? Земля как земля, места не менее красивые. Та же река рядом, тот же лес. От деревни до села можно паром наладить. А то, что турбаза будет в отдалении от села даже плюс, местным спокойнее.
— Логика в ваших словах, безусловно, есть. Но… — все мялась, не зная, какие слова получше подобрать.
— Да скажите уже как есть. Людям нравятся легенды.
— Смотря какие, Захар Семенович. Зареченск славится дурными слухами. Попросту говоря, гиблые там места, нечистые, если хотите. Деревня как опустела, так все сельчане вздохнули с облегчением.
— Но вы так и не рассказали, чем деревня заслужила такое отношение.
— Во-первых, старинное кладбище недалеко. Во-вторых, именно там на людей чаще всего нападали дикие звери. В-третьих, атмосфера в Зареченске тяжелая. Приходили туда и бизнесмены, и просто туристы-искатели приключений, все посбегали. Моя коллега однажды привезла в деревню фермера, тот успел два коровника построить, скотину завезти, так не вышло ничего. Поутру проснулся бедолага, а все коровки его лежат бездыханные, а тела страдалиц точно демоны какие рвали на части. Сбежал мужик. И туристы все в предынфарктном состоянии разбежались. Один добрался вплавь до села, — подняла палец вверх, — его местные выловили, еле в чувства привели.
— Ну, в чертовщину я не верю, Эльвира Хатибовна. Не тот возраст уже. На фермера медведи, наверно, напали. А туристы некоторые едут с хорошим таким запасом «грибов», если вы понимаете, о каких грибах речь. Их и пугать не надо, сами себе ужастики обеспечивают. Касательно кладбища, то наверняка вы согласитесь, что бояться надо живых, а не мертвых.
— Как хотите, — развела руки в стороны, — мое дело предупредить.
По лицу женщины было видно, расстроилась она по-настоящему. Но Захар не верил в байки. Мир реален и суров, а самый страшный зверь на планете — это человек. Так он считал, и никто его в этом за всю жизнь не смог разуверить.
— Тогда поехали, — ощутил прилив бодрости.
Эльвира совершенно не хотела ехать в Зареченск, но клиентами разбрасываться в нынешнее время было максимально глупо. Тем более она ведь только довезет, быстренько покажет и больше туда ни ногой. А вот московский бизнесмен ее огорчил и в какой-то степени разочаровал. Не живется спокойно некоторым людям. Хотя вроде солидный господин, серьезный. Эх…
До заброшенной деревни добрались за пятнадцать минут, все ж пришлось сделать приличный круг. И первым, чем их встретил Зареченск, были «чертовы ворота». Столб Л-образной формы стоял на краю дороги, опустив свою подпорную ногу на противоположную сторону. Тогда риелтор поддала газу и объехала столб по обочине, удивив очередной раз Захара. Но он постарался найти женщине понимание. Все-таки народ у нас верующий, причем не только в бога, но и в приметы, и всяческие суеверия. Это в городе все уверовали в одно-единственное — в деньги, что до глубинки, то она живет в своем особом ритме до сих пор.
Остановилась Эльвира у дома, некогда принадлежавшего старосте. Впрочем, его дом ничем не отличался от остальных — почерневшая от времени столетняя изба с крышей, заросшей мхом. Деревней здешнее запустение можно было назвать в целом с большой натяжкой. Участки заросли лесными деревьями, у многих изб обрушились крыши, от каких-то домов вообще остались одни стены. Как есть гиблое место, как есть — тяжелое, угрюмое. Даже хорошая погода не спасает.
— Можете пройтись вдоль дороги, — посмотрела на Захара с сочувствием, — посмотреть, что к чему. Только на участки лучше не заходить, там небезопасно. Не дай бог ногу подвернете или на прут какой напоретесь.
— А деревня на сколько домов?
— Тридцать-сорок.
— Угу. Она точно опустела? Или владельцы есть?
— За все годы, что я работаю в агентстве, а работаю я без малого пятнадцать лет, к тому же мы постоянно мониторим здешние места, никто не объявлялся.
— Это хорошо, — и покинул машину, затем постучал в окно со стороны Сони, — пойдешь со мной?
— Еще чего, — вжалась в сидение, — мне и тут хорошо.
— Правильно, правильно, — закивала Эльвира, — я бы на твоем месте, девочка, сделал всё, но переубедила отца. Не нужно ему это место.
— Как по мне, ему вообще ничего из этого не нужно. Вбил себе в голову какую-то чушь. На самом деле, его потянуло на экзотику из-за развода с матерью. Типа пережил катарсис и начал чудить.
— А ты, смотрю, совсем не переживаешь из-за разлада в семье? — усмехнулась женщина.
— Мне-то чего переживать? Люди пожили, надоели друг другу, расстались. Уж лучше вовремя разойтись, чем мучиться. Вот я замуж вообще не собираюсь. Нафиг надо такое «счастье». Лучше быть в свободных отношениях.
— Это как?
— Ну, без обязательств. Без штампа в паспорте, без детей. Типа всегда можно взять и уйти. Люди моего возраста уже иначе мыслят. У нас новая философия. Мы — гедонисты.
— Это еще кто такие?
— Те, для кого наивысшим благом является удовлетворение собственных потребностей. Жизнь коротка и надо успеть получить от нее максимальное удовольствие. А если женщина, допустим, выходит замуж, рожает детей, о каких удовольствиях может идти речь?
— И кто же наставил тебя на столь светлый путь?
— Мама. Она научила меня любить себя. А ее научил, в свое время, крутой психолог. Между прочим, выпускник какого-то американского университета, а в Штатах знают толк в психологии.
— Но ты все-таки приехала сюда с отцом.
— Ненадолго. Это ему хочется сельской жизни, а я в скором времени уеду за границу.
— Вот как, — кивнула, сквозь печальную улыбку. — И не жалко бросать отца?
— Он – мужчина взрослый, самостоятельный, прекрасно справится без меня.
— Ну да, тебе же надо успеть получить побольше удовольствий, — пробубнила себе под нос, однако Соня услышала.
— А что же я, по-вашему, должна сделать? Ради прихоти отца засесть в глубинке? Пожертвовать мечтами во имя его желания кормить собой комаров?
— Порой надо чем-то жертвовать. Папа наверняка многим пожертвовал ради тебя, твоего счастья.
— Так, я не просила жертвовать чем-то ради меня. Это был их выбор.
— Выходит, родителей своих ты совсем не любишь.
— С чего вы взяли? И вообще, почему вы лезете в мою личную жизнь?
— Что ты, что ты… даже не думала.
Разговор с любопытной теткой Соне настолько не понравился, что она вышла из машины. М-да, каникулы начались хуже, чем отвратительно. Лучше бы она ногу подвернула и осталась дома, честное слово.
— Па?! — позвала отца, но того и след простыл. Тогда Соня обошла машину и побрела по дороге вперед.
Уверенный шаг в какой-то момент сменился робким, ведь риелторша не обманула, атмосфера в деревне царила давящая, аж до мурашек. Черные избы с бельмами-окнами; кривые, поеденные вредителями заборы, ржавые калитки; высоченная трава, а где-то наоборот, словно выжженная земля. И всю эту жуть венчал темный хвойный лес, раскинувшийся сразу за деревней. Здесь можно смело ужастики снимать или триллеры, где в главных ролях будут обязательно маньяки-психопаты.
— Пап?! — снова позвала отца Соня. — Ты там живой? Или тебя уже съели? — произнесла тихо. Пожалуй, стоит вернуться обратно. Отвратительное место, отвратительная поездка, отвратительное всё! Скорей бы вернуться в гостиницу, а лучше сразу в Москву.
Вдруг справа от нее что-то треснуло, отчего Соня взвизгнула, подскочила и едва не свалилась в высокую траву. Что именно треснуло, она не поняла, зато успела заметить метнувшуюся тень в окне дома, со стороны которого донесся звук.
— Ну, нафиг, — буркнула девушка и поторопилась назад. Однако на полпути остановилась, вспомнив об отце. А вдруг с ним что-нибудь случилось? Вдруг здесь и правда творится чертовщина? — Да, блин… — топнула от злости и страха.
Соня снова пошла по дороге, что вела вглубь дикой деревни. И наконец-то она увидела отца. Тот стоял у очередной жуткой избы.
— Слава богу, — подбежала к нему Соня. — Ты куда пропал?
— Никуда, — пожал плечами, — просто ходил, смотрел. Знаешь, очень перспективное место.
— Ты прикалываешься? Здесь отвратительно, омерзительно и беспонтово! Никогда не видела места ужаснее! Поехали отсюда, а?
— Конечно, мы поедем, — кивнул, — но потом вернемся.
— Чего? Зачем?
— Кажется, я определился с вложением денег. Турбаза будет здесь.
— Нет! — замотала головой. — Нет, нет и еще раз нет! Даже не думай! Тут наверняка в каждом доме сдохло по кошке, а в подвалах кого-нибудь замучили до смерти, а по ночам сюда стекаются все людоеды мира!
— Не преувеличивай, Сонь, — усмехнулся, — какие еще людоеды с кошками? Просто заброшенная деревня, вот и всё. Таких по стране огромное множество. Тут на месяц оставь участок и уже травища выше колена, а здесь несколько лет никого нет. Само собой, всё замшело.
— Да чем тебе понравилось эта дыра?
— Видами и тишиной.
— Тишина здесь прямо-таки гробовая.
— Это пока…
— Пап, ты меня реально пугаешь. Неужели развод с матерью настолько больно по тебе ударил, что ты готов купить это?! — махнула рукой в сторону всего сразу. — Почему не подыскать землю в Подмосковье?
— Подмосковье давно утратило свою аутентичность, с точки зрения первозданности природы. Там каждый квадратный метр застраивается коттеджами, дачами. Да и Москва расширяется не по дням, а по часам.
— Ну, ок. Кроме Подмосковья есть куча других городов. Или, например, юг! Да, юг! Почему не присмотреть что-нибудь в Сочи? Или в Крыму?
— Не южный у меня темперамент, дочь. Боюсь, не уживусь с южанами. Да и не хочу я на юг. Мне ближе это, — окинул взором гряду макушек вековых сосен и елей.
— А чем не угодило то село? — указало себе за спину. — Риелторша права, там лучше. Хотя бы люди живые вокруг ходят.
— Там у людей устоявшаяся, размеренная жизнь. В общем, я решил. Зареченская и точка.
— Ты сошел с ума, — помотала головой.
Вернувшись в машину, Захар заявил Эльвире, что намерен приобрести землю в Зареченской. И никакие больше мнения его не интересовали. Его чем-то зацепила эта деревня. Причем в тот самый момент, когда он, стоя на противоположном берегу, увидел черные крыши домов. Чем именно, он не знал, но внутри, словно что-то щелкнуло, заставив сердце биться в рваном ритме. Это ли не сигнал к действию?
Глава 4
Предыдущая страница Следующая страница
Неделю спустя…
— Вы точно уверены, что оно вам нужно? — спросила риелтор в последней попытке образумить упрямого клиента, который абсолютно не понимает, во что ввязывается.
— На все триста процентов, Эльвира Хатибовна, — протянул руку Захар, чтобы получить заветный пакет документов на землю.
— Ладно, ваше право, — передала пакет, — проверьте, все ли в порядке. И да, — посмотрела на него из-под очков, — вы уж не пишите плохой отзыв о нашем агентстве, когда побежите из Зареченска. Все-таки мы свою работу сделали в срок.
— А я не побегу, — принялся вытаскивать из файлов документы. — Это вы скорее побежите ко мне в поисках отличного отдыха, — усмехнулся.
— Ваши слова, да богу в уши, Захар Семенович. Мы все будем очень рады, если вас примет та земля.
— Знаете, я до сих пор не понял, чем та земля плоха. Что в ней эдакого?
— Дело в людях, живших там. Или нелюдях, — хмыкнула. — В Русовке, куда я вас возила, жил мой дед. Он всегда говорил, что за речкой водятся страшные люди. Называл их образинами. И акцент делал на то, что они будто звери какие-то. Потом я и от других услышала подобные мнения, а уж когда пошли истории о сбежавших бизнесменах, простых переселенцах и туристах, убедилась окончательно, что дед не просто пугал. Что-то с теми людьми было не так. Возле Зареченска егеря часто находили разодранные туши зверей и, так называемые, места силы, где всякие безбожники устраивали свои сходки.
— Куда же все эти люди подевались?
— Кто помер, кто уехал. Но дурным это место как было, так и осталось. Земля — она ж всё впитывает. Но в Русовке народ прямо-таки выдохнул с облегчением, когда деревня полностью опустела.
— Ладно, — сложил обратно в папку документы, — спасибо вам, Эльвира Хатибовна, за работу, за помощь и дельные советы.
— К которым вы совершенно не прислушались, — улыбнулась.
— Я — воробей стреляный по жизни. Еще и реалист до мозга костей.
— Удачи, Захар Семенович. И в делах ваших, и с дочкой. Она у вас девочка сообразительная, но уж очень современная.
— Так и есть, — кивнул безрадостно.
Дальше Захар отправился в отель, где его ждала Соня. Девушка за неделю успела обойти все крупные торговые центры города, истратив прилично денег, ибо некоторые санкционные товары на полках не позволили пройти мимо. К тому же успела наснимать видео о своих похождениях по сибирскому городу. И только подписчики спасали ее от тоски зеленой. Сколько бы раз Соня ни пыталась поговорить с матерью, получалось недолго и весьма поверхностно, ведь мама постоянно в каких-то делах, которые в разы важнее, чем разговоры с ней. Видимо развод негативно сказался не только на отце. А сегодня она снова поедет в ту жуткую деревню, ведь отец купил-таки землю.
Спустя час, сидя в арендованном джипе, Соня пыталась сообразить, как бы отделаться от дальнейших поездок. Ей не нравилось абсолютно всё, что происходило с ней или вокруг нее. Не радовали даже покупки. Куда она пойдет в новом платье? В ресторан под руку с папочкой?! Бред! Может, ногу «подвернуть»? Или слечь с каким-нибудь кишечным гриппом? Уж лучше в номере отеля торчать, чем проводить в дороге по пять-семь часов. Зато у отца глаза горят!
— Чего такая кислая? — спросил радостный Захар, когда они вырулили на трассу. — Сегодня у нас знаменательный день. Земля теперь наша.
— Твоя, пап. Земля твоя.
— Ну, рано или поздно всё моё станет твоим.
— Только мне твои дремучие леса без надобности.
— Это ты сейчас так говоришь.
— Я вообще не вижу своего будущего в России, па. Я хочу жить в Европе. А лучше в штатах. Всё вот это, — кивнула на пейзаж за окном, — не мое от слова совсем.
— А я все-таки надеюсь, что ты проникнешься.
— Чем проникнусь? Уличными клозетами? Комарами размером с кулак? Ароматами навоза? Ты решил угробить себя на старости лет, так вперед. Но меня не втягивай.
— Угробить? На старости лет? А ты ничего не путаешь, Сонь?
— Ой, всё, — скорее отвернулась, сделала музыку в наушниках погромче.
Остаток пути проехали в тишине. Захар понимал вредность дочери. Она — молодая девчонка, которой хочется развлекаться. Однако жизнь состоит не только из развлечений, походов по магазинам и сидения в смартфоне. Это она тоже должна осознать. И если до сегодняшнего дня Захар расстраивался, глядя на вечно недовольное лицо дочери, то сейчас ничто и никто не могло испортить ему настроение. Документы на землю у него на руках, техника для сноса заказана и через три часа уже будет в Зареченске. Совсем ветхие строения он уберет, а вот те, что сохранили стать и вид, оставит для реставрации. Все-таки хочется сохранить дух старины. Вообще, работы предстоит очень много. Но он готов!
Для начала Захар заехал в село, чтобы встретиться с местным работником архива, у которого по слухам имелась старая карта Зареченска.
— Ты надолго? — спросила Соня, продолжая смотреть в окно, когда они остановились на стоянке здешнего маркета.
— Полчаса максимум. Ты бы погуляла пока.
— Угу, вон и песочница впереди, — съязвила.
— Почему нет? Глядишь, добрее станешь, — и покинул авто.
А уже через десять минут Соня почувствовала себя музейным экспонатом, ведь вся местная детвора едва ли не облепила машину в надежде рассмотреть новенькую.
— Сейчас я вам устрою, мелкие говнюки, — вышла из машины, отчего дети пустились врассыпную, — то-то же, — погрозила им кулаком, после чего ощутила неприятное урчание в животе. Перекусить бы чего-нибудь…
Посмотрев на не слишком свежую вывеску и разбитые ступени магазина, Соня тихонечко заскулила. Ну, почему здесь всё такое ущербное? Однако живот настойчиво напоминал о том, что пора бы заправиться, ибо впереди долгие часы смертной скуки и сидения в тачке. Эх, как же тошно… Зачем она здесь? Почему мама улетела без нее? Такое ощущение, будто ее родители одновременно спятили. У одной новый роман с арабо-французским фотографом, у второго — старая наглухо убитая деревня с медведями и волками.
И она пошла в магазин. С порога в нос ударил запах овощей, лежащих в коробках прямо у входа. Как бы сейчас оказаться в «Азбуке вкуса», где всё для людей. Купить там круассан с миндалем и Латте. Но вместо Азбуки ей приходится торчать в каком-то сельпо, где отовариваются алкаши. Соня бродила вдоль стеллажей со всяким разным. Вот, что здесь можно взять и не отравиться? Тут взгляд пал на упаковку чипсов в банке. В этот момент колокольчик над дверью звякнул, возвестив об очередном покупателе. Соня тем временем заприметила на верхней полке стеллажа оригинальную баночку Колы. Она-то ей и нужна, чтобы подсластить, как говорится, пилюлю. Попытавшись достать банку, девушка пришла к выводу, что роста ей определенно не хватает. А значит, нужна помощь. Но кроме продавца-кассира Соня никого не обнаружила.
— Идиотизм, — прошипела раздосадовано.
Вдруг пахнуло чем-то очень странным. Запах словно обжег ноздри и мгновенно проник в мозг, отчего голова пошла кругом. Нечто очень пряное и совсем незнакомое. А следом раздался низкий мужской голос:
— Помочь?
Соня тотчас отпрянула от стеллажа, но не рассчитала расстояния, врезавшись в того, кто стоял сзади. Как он там оказался? Пряный запах меж тем с новой силой ворвался в нос, заставив сердце не то, что биться, а откровенно шарахаться в груди. В это самое время некто пошел вперед, подтолкнув и ее, подошел к стеллажу и без труда достал банку Колы с верхней полки. Какой там рост вообще?
— Ты эту хотела? — опустил на уровень ее глаз напиток.
— Д-да, — сглотнула, ибо в горле резко пересохло. Это всё из-за запаха, металось в голове девушки.
— Так, держи.
Она ватной рукой взяла банку, затем медленно развернулась и уставилась в широкую мужскую грудь, а ведь там где-то еще и шея есть, и голова. Соня подняла взгляд, мысленно захлебываясь от страха. А там… наверху был не мужчина, там был парень. Возрастом, ну чуть постарше. С виду лет двадцать. Только слишком широкий и высокий. Телосложением незнакомец походил на мужика лет тридцати, который полжизни положил на спорт.
— Спасибо, — пробормотала, глядя в темно-карие глаза с оранжевым отливом.
Ни прыщика на коже, ни дурацких усов или козлиной бороды, которыми некоторые придурки ее возраста прямо-таки гордятся. А вот черные волосы у него непослушные и слегка вьются, брови густые, нос прямой, длинный и губы с отчетливым лекалом. Одет в простые джинсы, футболку и клетчатую рубашку с капюшоном поверх. Явно местный. Тут Соня поймала себя на мысли, что зачем-то внимательно его рассматривает и оценивает.
— Ты бы поменьше пила и ела эту дрянь, — вернул ее на землю парень. — На таких кормах у девчонок задницы растут, как на дрожжах.
— Чего? — аж проморгалась. — Ты совсем что ли… — но договаривать оскорбительную претензию не стала, ибо здравый смысл и инстинкт самосохранения возобладали.
— Я всего лишь предупредил, — произнес без намека на усмешку. И смотрел так пристально, так въедливо, Соня прямо кожей ощущала его взгляд.
— Хам, — прошептала и поторопилась в сторону кассы. Вот ведь придурок, а? У нее ни грамма лишнего веса! Хотя, чего она хотела от этого холопа?!
А он всё смотрел на нее и смотрел, что в свою очередь прекрасно чувствовала Соня. Еще запах этот застрял в носу.
— С вас пятьсот девяносто рублей, — флегматично пробормотала кассир, — пакет брать будете?
— Нет, — мотнула головой, затем достала банковскую карту и только хотела коснуться ею терминала оплаты, как треклятая карта выпала из руки.
Соня чертыхнулась, после чего присела, кое-как подхватила маникюром пластик, когда же поднялась, снова обнаружила долговязого хама. Он держал в руках два батона хлеба, сетку картофеля и три бутылки растительного масла. Негусто, однако. При виде такого гиганта даже кассир оробела. А всё дело в его взгляде. Теперь Соня поняла, что в нем особенного — взгляд у парня точно звериный. Вроде смотрит спокойно, но того и гляди бросится.
С трудом совладав с собой, Соня расплатилась и поспешила на улицу. Машина тут рядом, она успеет забраться внутрь и запереться. Но едва вышла наружу, как парень снова очутился за спиной.
— Боишься меня? — спросил, черт бы его побрал, у самого уха.
— С какой бы стати? Я тебя не знаю, чел. И знать не хочу.
— Верно, не знаешь. Но внутри вся дрожишь. От тебя пахнет страхом.
— А не надо меня нюхать, — увидела вдалеке отца, отчего сразу распрямила плечи, осмелела, — и вообще, отвали.
— Городская, что ли? — и коснулся пальцем ее спины.
Прикосновение незнакомца было сродни удару электрическим током, от которого Соня дернулась.
— Сейчас сюда придет мой отец и…
— И что? — обошел ее, встал на две ступеньки ниже, оказавшись с девушкой лицом к лицу. — До встречи, городская, — произнес опять до безобразия серьезным голосом.
Затем преспокойным шагом отправился в сторону трехэтажных зданий, балконы коих были увешаны постиранными вещами аки гирляндами. А Соня стояла, точно приклеенная и смотрела ему вслед. Вот это дичь! Нет, ей здесь не место! Не хватало еще угодить в замес к каким-нибудь местным психопатам. Срочно надо созвониться с Никой, поделиться с ней всем этим бредом.
— Ты как? — вырвал ее из мыслей отец. — Плохо себя чувствуешь? Бледная какая-то.
— Да… я, — мотнула головой, — в норме. Видимо в тачке укачало, но сейчас лучше. Па, а мы можем вернуться в отель?
— Мы ведь только приехали. У меня запланировано несколько встреч с рабочими. Как же мы поедем обратно? Если тебе нехорошо, давай сходим в медсанчасть.
— Не, — и направилась к машине, — я в порядке.
— Уверена?
— Угу, — показала отцу большой палец и растянула губы в искусственной улыбке. Тошнит ее от этих мест и от папашиной радости тоже тошнит.
И еще двадцать минут прыгания по ухабам, прежде, чем они добрались до мрачной деревни, почти сросшейся с лесным массивом.
— Лучше бы ты деньги, потраченные на эту клоаку, мне с мамой отдал, — произнесла Соня, когда они остановились у «чертовых ворот». — А то мама там психует, ей не хватает на нормальный дом в пригороде Марселя.
— Мне кажется, у нее появился новый спонсор, — а вот эти слова дочери задели за живое, — и радовать ее, теперь его задача.
— Меня радовать тоже его задача? — сразу скривилась.
— А о тебе я не говорил. Ты моя дочь и я буду тебя поддерживать. Учеба, общежитие, карманные расходы. Или, по твоей логике, я должен финансировать маму до нашей с ней пенсии?
— Я лишь сказала, что эти деньги помогли бы нам обустроиться. Про финансирование до пенсии речи не шло.
— Ты ведь у нас взрослая, верно?
— Ну?
— Значит, будем разговаривать как взрослые. Я достаточно отдал твоей матери после развода. Что она будет делать с этими средствами, как именно распоряжаться и тратить — это ее дело. Мы с ней пришли к обоюдному согласию, дальше уже каждый сам за себя. Конечно, это не касается тебя. Ты — мой ребенок, моя ответственность. Ты всегда будешь за рамками наших с мамой взаимоотношений. Ты поняла меня?
— Поняла.
— Это хорошо. А вот и техника пожаловала, — посмотрел в зеркало заднего вида.
Скоро отец уже вовсю занимался с рабочими, тогда как Соня снова попыталась связаться с матерью, у нее снова не вышло, в итоге позвонила по видеосвязи подруге:
— Алоха, Сонька! — зазвучал хриплый голос Ники.
— Алоха. Ты чего такая помятая? — девушка откинулась на спинку сидения.
— Подцепила какую-то заразу, — пожала та плечами, — мы тут в «Кливленд» недавно ходили, всю ночь отжигали, а на следующее утро я всё… темпа под сорок, сопли рекой. А ты чего такая кислая? Папаша не дает разгуляться?
— Само собой. Но я это… хотела рассказать, с кем столкнулась сегодня в маркете. Короче, офигеть.
— Ну-ка, ну-ка, тетя Ника любит такие истории, — приблизила к себе телефон, из-за чего нос девушки стал казаться огромным. — С кем ты там столкнулась?
— С каким-то диким аборигеном под два метра ростом.
— На фейс хоть симпотный?
— Знаешь, — нахмурилась, — вот сейчас вспомнила и поняла, что не вау. Но, блин, я подвисла, когда посмотрела на него. Этот дикобраз меня словно пригвоздил взглядом к полу, а потом нахамил. Типа жопа у меня отрастет, если буду чипсы с колой есть. Прикинь? А потом ваще улёт. Склонился к уху и намекнул, что мы еще встретимся.
— Представляю, какой там кирпичный завод у тебя случился, — захихикала. — Но, а чего ты хотела? Зачуханная деревня, зачуханные парни.
— Угу, — кивнула задумчива, — но у меня до сих пор какое-то странное чувство сидит внутри.
— Он тебе чо? Понравился? Хотя, дикари, говорят, могут удивлять.
— Не, — в этот момент в нос ударил тот непонятный запах, отчего Соня аж выпрямилась, закрутила головой, но вокруг никого не обнаружила. — Просто… все было очень странно… Блин, Ника, как же я хочу домой, ты себе не представляешь. Здесь такой треш везде. А отец походу совсем тю-тю, — покрутила пальцем у виска, — купил раздолбанную деревню в глуши.
— Это у него на фоне развода, — экспертно кивнула, — у моих родичей то же самое было. Мать ударилась в тарологию, а папаша дернул в Тай, где обошел наверно всех проституток. Так что, у тебя еще норм ситуация.
— Наверно.
— А чувак этот, ну, абориген который, вы еще будете пересекаться?
— Надеюсь, нет.
— И правильно, это не твой уровень, — в этот момент так смачно чихнула, что брызги полетели на объектив камеры, из-за чего весь экран стал мутным. — Ну, ё-маё, — заскулила подруга, — ладно, Сонь… я пойду дальше умирать.
— Давай… удачи.
— Ага. И тебе.
После недолгого и какого-то неполноценного разговора, Соня достала чипсы, колу, но вместо того, чтобы открыть пачку, уставилась на нее пустым взглядом, ибо перед глазами опять возник парень с диким взглядом. И опять она почувствовала, а скорее вспомнила, его запах. Это же был его запах, определенно его. Следом девушку бросило в жар. Может, она тоже подцепила какую-то заразу? Или все-таки встретила заразу?
Глава 5
Предыдущая страница Следующая страница
Еще неделю спустя…
— Этот сносим? — бригадир указал на очередной дом с разбитой крышей.
— Да, — кивнул Захар, затем указал еще на три дома, — их тоже. А вот следующие пять оставляем. Они подлежат реставрации.
— Как скажете, — тучный мужчина в спецовке пометил ветхие строения на плане.
Захар обернулся и посмотрел на результаты недельной работы. Он избавился от половины домов, сараев, бань и прочих строений. Следом тракторы разровняли землю, самосвалы навезли щебня и песка для будущих дорог и фундаментов. Рабочие убрали старые электрические столбы, а заодно и «чертовы ворота». Работа закипела. И пока ни о какой чертовщине даже думать не приходится. Деревня как деревня. Да, в нескольких километрах от нее кладбище, но оно далеко и оно такое же давно всеми покинутое. А сам Зареченск располагается более, чем удачно. На этой стороне реки леса будто пышнее, береговая линия пологая, а значит, можно организовать удобные пляжи и пристани. Идеальное место для творчества архитектора, коим и являлся Захар. Когда-то он строил многоэтажки, но потом устал от мегаполиса и от начальников, требующих совершить невозможное в кратчайшие сроки, тогда переключился на загородное строительство, основав собственное архитектурное бюро.
Первым делом Захар решил отреставрировать дом для себя. Все-таки ездить из города в Зареченск каждый день неудобно, снимать дом в селе напротив категорически не захотела Соня, уж чем ей так село не угодило он не знал, но дело дошло чуть ли не до истерики, поэтому пришлось пойти на уступку. Тогда ничего другого не придумалось, кроме как обустроиться сразу в Зареченске. И стройка под контролем, и в целом жизнь в своем доме в окружении дикой природы. А дочке прекрасный жизненный опыт. В детстве она тоже любила строить и собирать конструкторы, любила рисовать, потом прониклась черчением. Вдруг Соня проникнется и профессией архитектора? Сейчас она мечтает стать актрисой или моделью, уверовав в то, что Европа сделает ее богатой и знаменитой. Захар попытался вразумить дочь, но бывшая жена не дала и шанса. Карина, как всегда, согласилась с желанием Сони. Мол, нельзя ребенка ограничивать в мечтах. А то, что агенты и продюсеры зачастую используют молодых девчонок в своих грязных целях, тем более иностранок, тем более из России, бывшая предпочла не знать.
— И мы в этой рухляди будем жить? — наконец-то Соня вылезла из машины. — Это не дом, это деревянный склеп, — с отвращением посмотрела на двухэтажный сруб из черного бруса с маленькими окошками и металлической крышей, позеленевшей от времени. — Там внутри наверняка адски воняет. И вообще, ты же архитектор, — перевела недоумевающий взгляд на отца, — снеси эту жесть и построй новый дом.
— Вот именно потому, что я архитектор, мы и будем жить в этом доме. Он построен из очень хорошего строганного бруса, под ним мощный фундамент с глубоким погребом. Да, крыша свое отжила, ее мы заменим, как и окна, и двери. А внутри дом в прекрасном состоянии. И никакой вони там нет. Здесь все пропитано духом прошлого. Я бы с радостью сохранил все дома, будь это возможно.
— Он же гнилой весь. Посмотри, какой черный.
— Это не гниль, дочь. Просто дерево со временем потемнело. Брус почистим, пропитаем антисептиком, потом морилкой. Этот дом еще сто лет простоит. Ты зайди внутрь, походи, осмотрись. Комнату себе выбери… дом просторный. Ты все время в машине сидишь, уже скоро врастешь в сидение.
— А я там не подхвачу какую-нибудь чуму? Мало ли, кто там жил, жил, да и помер.
— Чуму ты скорее в своем Марселе подхватишь, — съязвил, — там, говорят, крысы людей из домов выселяют.
— Ты такой токсичный, — фыркнула, — поэтому мама и ушла, — и устремилась в сторону дома.
— Угу, — буркнул, — токсичный. На моих токсинах Кариночка жила и горя не знала. Зато теперь, глядишь ты, прозрела, — произнес тихо. Предательство жены изъедало, как ни крути. Да, он пытается отвлечь себя работой, но двадцать лет совместной жизни просто так не возьмешь и не выкинешь из головы и сердца.
А Соня поднялась по довольно высокой лестнице на крыльцо и шагнула за порог. Массивная дверь с пронзительным скрипом бахнула за спиной, отчего Соня подпрыгнула.
— Твою мать, — схватилась за сердце.
Миновав небольшую прихожую, она мгновенно оказалась в плену марева. Взвесь пыли заволокла просторное помещение, струйки света, пробившиеся сквозь грязные стекла, окрасили комнату в мягкий палевый цвет. Дерево внутри действительно отличалось от того, что снаружи — оно было приятного янтарного оттенка с характерными прожилками, трещинками и особенным древесным запахом. В целом неплохо. Девушка обошла первый этаж, состоящий из трех помещений: одной огромной комнаты и двух поменьше, а еще из закутка с лестницей, что вела на второй этаж. Отец предлагал ей выбрать комнату? Почему бы и нет. Соня поднялась по скрипучим ступенькам наверх, очутившись в светелке с одним окном и четырьмя дверями. Правее лестницы в потолке имелся люк, который вел, очевидно, на чердак. А потолок здесь местами рассохся, из-за чего кое-где просматривался тот самый чердак.
— Ну и чего тут есть? — девушка заглянула в одну комнату, потом во вторую.
Она обошла все, словно Машенька из сказки, в поисках чего-то под себя. А понравилась ей комната, через которую проходила печная труба, облицованная камнем. Спальня получилась бы просторная на два окна. Вот тут она бы поместила кровать, здесь — письменный стол, а там выдела бы себе место для записи каждодневных влогов. Соня крутила головой и удивлялась сама себе. Почему-то картинка интерьера рисовалась очень четкая и детализированная. Конечно, с каким-нибудь домом в пригороде Марселя эта хибара не сравнится. Мама наверняка подберет что-то стоящее.
Вдруг раздался скрип, отвлекший Соню от приятных мыслей о скором переезде во Францию. Она сейчас же напряглась, навострила уши. Скоро скрип повторился. Исходил он с чердака. Причем звук был похож на то, будто кто-то ходит наверху. Шаг за шагом, но без явного топота. Крысы? Кошка? Мыши? Кто может передвигаться настолько легко, что слышен лишь скрип половиц? В этот момент на плечи Сони посыпалась пыль. А вот это уже страшно! Сердце девушки заколотилось с бешеной скоростью, ноздри начали активно втягивать воздух, руки похолодели. Она не хотела смотреть наверх, боялась. Тем временем скрип начал отдаляться в направлении чердачного лаза. А что, если наверху бродит какой-нибудь лесной хищник? Надо немедленно убираться отсюда!
Соня поторопилась к лестнице. В этот момент к скрипу добавился еще более ужасный звук. Некто начал скрести пол наверху, отчего люк взялся подпрыгивать, звякая железной ручкой-кольцом. Едва Соня ступила на первую ступень, как до ушей донеслось тихое рычание. Это стало последней каплей. Несчастная, чуть не скатившись кубарем по лестнице, спустилась вниз и помчалась к выходу.
— Папа! — взвизгнула, выбравшись наружу.
Захар в этот момент общался с рабочим, а увидев бледную Соню, поторопился к ней.
— Что случилось? — взял дочку за плечи, всмотрелся в ее перепуганное лицо.
— Давай уедем отсюда, — произнесла дрожащими губами, — пожалуйста! Я не хочу здесь находиться. Прошу тебя, давай уедем, пап.
— Да, что произошло? Что тебя так напугало?
— Права была риелторша. Здесь проклятое место. И дом этот проклятый.
— Так, для начала давай успокоимся, — принялся гладить ее по плечам, а когда Соня задышала ровнее, Захар продолжил — теперь расскажи, что именно случилось с тобой в доме.
— Там кто-то есть. Зверь какой-то или еще кто.
— Где?
— На чердаке.
— Может, мышка пробежала?
— Ага, мышка, которая царапает пол и рычит. Гигантская мышка-мутант, если только.
— Уверен, там никого нет, а эти звуки могли быть из-за сквозняка. Иногда ветер в трубе так жутко завывает.
— Я знаю! — разозлилась. — Я тысячу раз слышала, как завывают сквозняки в трубе. Видела мышей в подвале! Но, блин, они не рычат и не царапают полы когтями!
— Ладно. Я сейчас поднимусь наверх, залезу на чердак и докажу тебе, что там никого нет. Хорошо?
— Нет! Не хорошо! Я не хочу, чтобы ты туда лез!
— Пожалуйста, Сонь. Я все понимаю, тебе не нравится эта поездка, не нравится моя идея переехать в деревню, видимо, моя компания тебе тоже не особо нравится. Но зачем же вести себя настолько вызывающе? Зачем выдумывать небылицы?
— То есть, ты мне не веришь? — а на глаза навернулись слезы. — Думаешь, я вконец отбитая?
— Нет, я не считаю тебя отбитой. Поэтому и предлагаю пойти и доказать, что на чердаке нет никаких зверей или монстров.
— Я не хочу, чтобы ты туда шел, — сложила руки на груди, — там опасно.
— Всё, достаточно, — и направился к дому, — сейчас выясним, кто там рычит.
А Соня помчалась за ним.
Глава 6
Предыдущая страница Следующая страница
— Как я и говорил — прокричал Захар, забравшись на чердак, — никого здесь нет! Иди ко мне и сама убедись!
— Не хочу!
— Да нет уж, залезь!
Соня нехотя вскарабкалась по стремянке наверх, осмотрелась. Чердак был пустой. Кроме печной трубы, двух слуховых окошек, кровельных балок да мелкого мусора, девушка ничего не обнаружила.
— Но я отчетливо слышала, что здесь кто-то ходил, — всмотрелась в одно из окон, которое, как выяснилось, было приоткрыто. — Оно наверняка выпрыгнуло в окно! — указала на то.
— Крупный зверь в такое окошко вряд ли пролезет. Мишка бы выпрыгнул вместе с оконной рамой, волки и лисы в принципе не забираются на чердаки. Белка могла бы забежать или еще какой мелкий зверек. Ни шерсти, ни экскрементов, ни остатков пищи, — обвел взглядом чердак, — ничего, Сонь.
— Но…
— Я вполне допускаю, что какая-нибудь зверушка и впрямь могла здесь поселиться, но с нашим появлением она убежала. Если мне не веришь, то своим-то глазам можно верить?
— Ладно, — принялась массировать виски, — черт с ним…
— Послушай, — подошел к дочери, — я очень хочу, чтобы тебе эта поезда запомнилась. И запомнилась с хорошей стороны. У меня нет цели мучить тебя. Да, я решил перебраться в Сибирь, решил начать новое дело. Если угодно, я пытаюсь найти сейчас новые смыслы. Дом, в котором мы прожили столько лет, как мне казалось, счастливых лет, опустел. Мы с твоей мамой разошлись, ты окончила школу и скоро уедешь, — произнес с особенной грустью, — думаешь, мне хочется жить в пустом доме, где каждая вещь превратилась в напоминание о былом? Так и с ума сойти недолго.
— Если бы ты чаще проводил время с мамой, она бы не… — и замолчала, ведь хотела сказать, что тогда мать не повисла бы на шее другого. — В общем, не мое дело.
— Я работал, Сонь. Работал, чтобы нам всем хорошо жилось. Наверно, есть такие счастливчики, кто может целыми днями сидеть дома, пока их денежки каким-то чудом сами капают на счет.
— Но сейчас ты здесь, а не на работе. Выходит, смог. Почему не увидел проблемы раньше? Почему не смог раньше?
— Кто знает, — пожал плечами, — наверно с годами глаз замылился. Думал, раз живем, значит, всех всё устраивает. Тебя ведь устраивало?
— Угу, — буркнула чуть слышно.
Да, ее устраивало. Устраивало, что мать с любой ее идеей соглашается, а отца успешно затыкает; устраивало, что на карте всегда есть деньги на развлечения и никто особо не спрашивает, на что она их тратит.
— Главное, мы выяснили, что в доме посторонних жильцов нет.
— И когда ты собрался сюда переезжать? — снова посмотрела на приоткрытое окно. — Здесь же конь не валялся.
— Между прочим, эти две недели я не только дома сносил и землю ровнял. Я восстановил подачу электроэнергии, обеспечил дом канализацией, а скоро от села до Зареченска протянут газ. Будет всё, как в лучших домах Европы, — улыбнулся. — Ну, а ремонт внутри сделаем быстро. Здесь работ на пару недель.
— Боюсь, ты ввязался в авантюру, — покачала головой, — зачем людям тащиться в эту глушь? Ради рыбалки и грибов?
— Еще ради охоты и восстановления душевного баланса. Я уже и название придумал Охотничий клуб «Зареченская высь». Внутренний туризм сейчас набирает обороты, так что, я верю в хороший результат.
— Думаешь, люди при деньгах променяют солнце, море и песок на это? Если да, то они психи.
— По-твоему, я тоже псих?
— По-моему, да.
В ответ Захар поджал губы и направился в сторону люка. Иногда так хочется сказануть что-нибудь отрезвляющее, но Соня — продукт своего времени, попустительства Карины и его личного недогляда. А после драки, как известно, кулаками не машут. Тем более, его главная цель — это оставить дочь здесь, для чего нужно действовать постепенно и аккуратно.
Когда отец спустился вниз, оставив ее одну, Соня ощутила неприятный осадок внутри. Стало чуточку стыдно. С другой стороны, пусть он наконец-то поймет, что ей не нужна эта деревня, какая бы востребованная она ни была. Одна только мысль о жизни здесь вызывает чувство тошноты. Эх, если бы можно было ускорять время… Соня подошла к слуховому окошку, толкнула пальцами створку, отчего та открылась полностью. В этот момент на глаза попались длинные черно-серые волоски, прицепившиеся к раме. Да это не просто волоски! Это самая натуральная звериная шерсть! Дальше девушка осмотрела пол около люка. Вдоль половиц тянулись ровные бороздки от когтей. Здесь однозначно был зверь! И он совершенно точно выпрыгнул из окна! И никакая это не белка. Снова Соню охватила паника, снова вспотели и похолодели ладони, после чего она поспешила спуститься вниз.
Жуть, жуть и еще раз жуть! Бедняжка еле дотерпела до конца рабочего дня. Ей уже ничего не хотелось. Ни есть, ни пить, ни видеть происходящее вокруг. Да, и что она наблюдает уже как вторую неделю? Потные рабочие снуют туда-сюда, техника ревет и лязгает, непрекращающийся шум дрелей и пил, а еще земля, много земли, прямо-таки горы. Когда отец сообщил о возвращении в город, Соня на радостях аж взвизгнула. И аппетит сразу вернулся. Как раз между Кемерово и этой глухоманью есть симпатичное кафе для дальнобойщиков, где подают отменную жареху с лесными грибами.
— Готова? — Захар забрался в машину. Ему, на самом деле, совсем не хотелось уезжать. Здесь такой воздух, такие виды, а главное, работа кипит, и деревня преображается прямо на глазах.
Стройка — его жизнь, его страсть, его комфортная среда. Наверно, в чем-то дочь права. Стоило вовремя остановиться и оглядеться. Безусловно, он не пропадал на стройплощадках сутками, в выходные и на праздниках всегда был с семьей, но в какой-то момент осознал, что на работе ему легче, чем дома. Почему так получилось? Пока ответа Захар не находил.
— Я уже с самого утра готова, — пролепетала Соня, бегая пальцами по виртуальной клавиатуре смартфона. — Кстати, мама мне написала. Она нашла жилье.
— Рад за нее, — вырулил на дорогу.
— И тебе совсем неинтересно, что за жилье?
— Лишь бы твою маму там клопы не кусали. Это самое главное, а остальное, — фыркнул, — сущие пустяки. Есть хочешь?
— Хочу. В той забегаловке для дальнобоев.
— Хоть в чем-то наши предпочтения схожи, — произнес на выдохе.
Через час они уже стояли на огромной стоянке, на которой помимо них остывало несколько фур. Сумерки тем временем опустились на землю, но небо еще отдавало синевой. Еще минут десять, и оно окончательно почернеет, превратившись в бездонную чашу для миллиардов звезд.
— Разве тебе это не нравится? — Захар задрал голову. — В Москве такого неба не увидишь.
— Мой отец превратился в беспонтового романтика? — посмотрела на него с жалостью. — Когда только успел?
— Когда сюда приехал. И тебе советую.
— Идем уже внутрь. У меня желудок к спине прилип.
Стоило войти в кафе, как в нос обоим ударил терпкий аромат фритюра. Народа в заведении было немного — человек пять, четверо из которых, судя по внешнему виду, хозяева фур. Соня сразу же пошла к ее любимому столику около огромного панорамного окна с видом на заправку, а Захар направился к кассам, чтобы не терять времени. Он знал, что дочь захочет жареху и шоколадный коктейль, а для себя решил взять пару куриных отбивных с салатом, да чашку крепкого чая. Что-то забегался сегодня, даже про еду забыл.
— Добрый вечер! — улыбнулась ему девушка на кассе, поскольку узнала. — Вам как обычно?
— Да. Жареху для дочки и отбивные для меня.
— Из напитков шоколадный коктейль и Американо?
— Нет, сегодня без кофе. Черный чай, пожалуйста.
— Хорошо. Присаживайтесь, блюда вам вынесут. К нам, наконец-то, официанта взяли, теперь гостям не придется бегать с подносами.
— Правда? Отличная новость, — улыбнулся.
После всех формальностей Захар вернулся за стол и снова обнаружил дочь, всецело погруженную в видеоролики. В ушах наушники, перед глазами экран, а по обе стороны от лица волосы. Точно шоры у лошади. Соня всем видом показывает, насколько ей противно находиться здесь с ним. Но трогать ее Захар не стал. День для нее выдался непростой, пусть отдыхает в своем медиа-вакууме, а он в свою очередь отдохнет, глядя на улицу. Однако долго любоваться ночным пейзажем не получилось. К столику подошла официантка с подносом. В ту же секунду Захара обдало пряным ароматом духов, из-за чего он резко обернулся.
— Ваш заказ, — произнесла не слишком радушно, как вскоре выяснилось, молодая особа с идеальной выправкой и невероятно чистым, едва не сияющим как горное озеро в утренних лучах солнца, взглядом синих глаз.
Захар уставился на нее и, как бы выразилась его дочь, откровенно залип. На девушке была черная рубашка, черные джинсы и коричневый передник с бейджем на груди. Отчего-то в голове Захара пронеслась странная ассоциация с черной грюнендаль. Такая же стройная и гордая.
— Пап? — послышался где-то вдалеке голос Сони. — Папа? Ты в астрал надолго ушел?
— Да, — кивнула девушка, на бейдже которой было написано «Мина», — папаша. Вы бы вернулись с небес на землю.
Услышав пренебрежительное «папаша», Захар тотчас вышел из забвения. Это почему его назвали папашей? Вообще-то, он в прекрасной форме и довольно хорош собой.
— Я вернулся, — искренне оскорбился, ибо ничего плохого не сделал, — а вот вам подучиться бы правильному общению с клиентами.
В ответ девица пренебрежительно хмыкнула, затем посмотрела на Соню и снова на него:
— Чья бы корова мычала, папаша, — пробормотала сквозь дерзкую ухмылку.
— Это вы к чему, простите?
— Да так, — поправила локон, что выбился из-под кепки-козырька, — мысли вслух.
И удалилась. А Захар ощутил себя круглым дураком. Все-таки от этих женщин в жизни ничего хорошего не жди. Стараешься для них, душу наизнанку выворачиваешь, тащишь в дом все самое лучшее и что в итоге получаешь? Предательство, пофигизм и хамство!
— Это тебе очередной знак, — подытожила Соня, беря в руку вилку.
— Какой еще знак? — покосился на официантку.
— Что валить отсюда надо. Здесь все одичалые какие-то.
— А я что? Реально плохо выгляжу? — проигнорировал слова дочери.
— Да нет, — пожала плечами, — для мужчины твоего возраста ты прямо огонь, — хихикнула. — Вон, почти у всех моих бывших одноклассниц отцы уже с огромными пузяками. А ты весь такой… спортивный, короче.
Следующие полчаса Захар с Соней сидели, молча. Они ели, пили и смотрели каждый в свой смартфон. Девушка листала ленту в соцсети, а Захар проверял накладные, присланные ему заместителем. Но когда он отвлекался, сразу же поворачивал голову в сторону дерзкой официантки. Та стояла за барной стойкой и лениво рассматривала этикетки на сиропах для кофе и коктейлей, что выстроились в три ряда на стойке. Иногда Захар замечал нечто необычное. Девушка очень резко реагировала на звуки. Стоило кому-то скрипнуть стулом или стукнуть чашкой, как она оборачивалась, вытягивала шею и на пару мгновений застывала, а после снова расслаблялась и возвращалась к разглядыванию этикеток. Все-таки не ошибся он с ассоциацией.
— Я, всё, — отставила тарелку в сторону Соня.
— Хорошо, — вдруг поднялся, поставил тарелки одна в другую, взял стаканы и направился к стойке.
И стоило ему подойти, как забеспокоилась кассир:
— Ой, что ж вы сами… Почему Мину не дождались? Она бы убрала со стола.
А Мина в свою очередь уставилась на Захара с вызовом.
— Мне кажется, вы вполне отлично справлялись и без официантов, — произнес Захар, глядя на дерзкую девицу, — особенно таких.
— Вам что-то не понравилось? — округлила глаза кассир. — Она вас плохо обслужила?
— Просто отвратительно, — поставил посуду на поднос.
— Серьезно? — подобного поклепа официантка не стерпела. — И что же было в моей работе такого отвратительного? Ты на меня пялился, как голодный пёс на кость, вот и пришлось привести тебя в чувства.
— Мина, так нельзя общаться с клиентами, — покачала головой кассир, уже понимая, что этот клиент сюда больше не придет. — Простите, пожалуйста, — обратилась к Захару. — Мы всегда рады гостям, правда.
— Вы не должны извиняться, — улыбнулся Захар, — должен кое-кто другой. И да, я не пялился на вас как голодный пес. У меня, знаете ли, вкус есть.
Тогда Мина подошла к Захару и, посмотрев ему в глаза, произнесла негромко:
— Пялился… и знаешь почему? Потому что от тебя за километр разит одиночеством.
— У меня складывается впечатление, что я лично вам чем-то не угодил. Знать бы, чем именно.
На что девушка хмыкнула, после чего сняла с себя кепку и положила перед кассиром:
— Полагаю, я здесь больше не работаю? — спросила женщину. — Впрочем, можешь не отвечать, — и направилась в сторону выхода.
— До чего же странные люди, — раздосадовано покачала головой кассир, — вроде смотришь, нормальный человек, адекватный, на работу так просилась, а вот те на… Простите нас еще раз, — покраснела от стыда, — впредь мы будем тщательнее подбирать персонал. Просто… сами видите, у нас тут немноголюдно, от города далеко. Соответственно и желающих работать нет.
— Не переживайте. Нам у вас нравится.
В отель Захар возвращался с образом гордой хамки перед глазами. Чем она его так зацепила? Да — стройная, да — красивая, однако взгляд холодный и какой-то ненавистный, если не сказать, что дикий. Такие ему никогда не нравились. Но страннее другое, почему она вела себя так, будто знает его и очень им недовольна? Может, он когда-то не заметил и где-то ей на ногу наступил или дверь не придержал?
Лечь спать удалось только в два часа ночи, ведь пришлось еще кипу документов разобрать и подготовиться к завтрашнему онлайн собранию. И едва он закрыл глаза, как сознание унесло его в туманный бескрайний лес. Туман в этом лесу стелился и по верху, и по низу. Захар брел по вытоптанной тропе, которая вела, казалось, в никуда. Но скоро тропа перешла в одиночные следы от ботинок, а те в свою очередь превратились в следы звериных лап. В какой-то момент он вышел к озеру, окруженному все тем же туманным лесом. И каково было удивление, когда на берегу он увидел официантку Мину и несуразно одетую женщину. Тетка в лохмотьях пыталась затащить Мину в воду, а та яростно брыкалась, царапалась и, ужас какой, пыталась укусить свою обидчицу. Захар смотрел на эту битву и понять не мог, что выглядит кошмарнее — женщина с впалыми глазами, костлявыми руками в рваной одежде, либо Мина с острыми зубами и горящими огнем глазами? Кому из них надо помочь? Или лучше вообще никому не помогать?
Вдруг жуткая женщина обернулась и вперилась мутными глазами на Захара, а спустя секунду очутилась рядом с ним, схватила его за руку, впившись в кожу ледяными острыми пальцами, подтянула к себе и зашептала на ухо, обдав несчастного зловонным запахом изо рта:
— Не пускай нечисть, человек. А пустишь, сгинешь и ты, и кровь твоя… Нечисть уже идет, ищет себе пристанище… к тебе идет… не пускай! — сильнее впилась в руку. — Коли жить хочешь, не пускай!
— Отпусти, бабка, — попыталась забрать у нее руку.
— А-а-а, — прохрипела, — не веришь! Так смотри, ухарь! — и подтолкнула его к озеру.
Захар тогда перевел взгляд на озеро, и у него кровь застыла в жилах. Дикая официантка стояла по пояс в воде и топила его дочь! Соня барахталась, хваталась за девицу, но та крепко ее держала за волосы.
— Пусти! — рыпнулся было к ним Захар, но бабка не позволила сдвинуться с места.
— Погибель ждет, ежели пустишь силу бесовскую…
— Соня?! — закричал, что было сил. — Оставь его, тварь!
Однако Мина, глядя на него, снова опустила Соню под воду и удерживала до тех пор, пока руки той не обмякли.
— Нет! — взревел Захар и ровно в этот момент открыл глаза.
Над ним стояла дочь с огромными испуганными глазами:
— Пап! — трясла его. — Ты чего? Ты как?
— Сонька, — резко поднялся и обнял дочь.
— Э-э-э, — вконец растерялась, — ты в порядке? Может, скорую вызвать? — затаилась в крепких объятиях. — У себя сердце вот-вот выпрыгнет.
— Я в норме, — поцеловал ее в макушку. — В норме… теперь в норме, — отпустил ее и снова сел на кровать.
— Да, что случилось? Ты так жутко дергался, бормотал что-то невнятное. У тебя словно припадок был.
— Просто, кошмар приснился, — принялся тереть глаза, — видимо, переработался.
— Говорю тебе, уезжать отсюда надо. Все здесь какое-то не такое. И деревня жуткая, и люди дикие, и кошмары у тебя начались. А дальше что? Сумасшедший дом и санитары со смирительной рубашкой?
— Не преувеличивай, — усмехнулся, хотя внутри еще потряхивало. Слишком уж реалистичный сон получился. — У нас всего-то акклиматизация происходит. А люди дурные везде встречаются. Что до деревни, то Зареченская — абсолютно нормальная деревушка, только заброшенная. Таких по стране огромное множество.
— Всему у тебя есть «нормальное» объяснение, — изобразила пальцами кавычки. — Но я нутром чувствую, что место там хреновое. И да! На крыше реально был здоровенный дикий зверь! — и направилась в свою комнату.
— Ладно, ладно, — и потряс головой в желании стряхнуть остатки того ужаса, который случилось испытать во сне. Никогда ему не снилось подобных кошмаров. Захар машинально посмотрел на руку, боль от цепких пальцев злобной бабки ощущалась до сих пор. Благо, следов на коже не было, а значит, то был всего лишь дурной сон.
Сегодня у него важный день! В Зареченск привезут очередную партию строительных материалов. И сегодня же рабочие начнут восстанавливать их будущий дом. Отшлифуют стены, обработают антисептиком, начнут заниматься кровлей. В общем, работ запланировано много. А вот Соню можно и не брать с собой, пусть отдохнет.
За час Захар собрался, а перед самым выходом заглянул к дочери:
— Я тут подумал, — застал ее за общением с подругой, — сегодня можешь остаться в отеле, если хочешь.
— Чо, серьезно? — тотчас просветлела. — И погулять могу?
— Можешь, но далеко от отеля не уходи, с незнакомцами не общайся.
— Па, ты прикалываешься? — нарочито скуксилась. — Еще скажи, чтобы в машину к чужим дядям не садилась. Так-то я всю Москву исколесила.
— То Москва, а здесь новый для нас город. В общем, бдительности не теряй и самое главное, оставайся на связи.
— Хорошо. А ты как всегда? До самой ночи?
— Как дело пойдет.
— Ну, удачи…
Чего греха таить, Соня испытала едва ли не приступ радости. Хотя бы день не сидеть в опостылевшей тачке под звуки непрекращающейся ни на секунду стройки! Однозначно она сегодня сходит в местное кафе, что расположилось в здании напротив. А заодно запишет пару влогов для канала.
Глава 7
Предыдущая страница Следующая страница
И только за отцом закрылась дверь, как девушка подскочила и побежала собираться.
— Всё, Ник! — протараторила. — Я сегодня на свободном выпасе! Жди видосы!
— Давай, — улыбнулась в камеру та, — потом лайк тебе влеплю.
Спустя полчаса Соня, вооружившись кредиткой, любимым шопером и камерой гоу-про, мчалась прочь из отеля. Ее ждали заслуженные приключения в радиусе нескольких километров. А на улице было солнечно, малолюдно и по-утреннему свежо. Вдохнув полной грудью, Соня достала камеру и, включив запись, отправилась в кафе. Ей предстояло миновать внутренний двор отеля и широкую дорогу. Увлеченная девушка говорила на камеру, иногда крутила той, чтобы запечатлеть окружающую ее обстановку, задавала вопросы своим подписчикам, меж тем направлялась в сторону заветной кофейни. Она даже не заметила, как оказалась на проезжей части. И очнулась только тогда, когда услышала громкое, слишком громкое рычание. Бедняжка в тот же миг остановилась, а буквально через секунду мимо нее пронеслась машина. Но черт с этой машиной! Страшнее дикий рык! Девушка, преодолевая животный страх, обернулась. Но никаких жутких зверей не обнаружила. Да и не жутких тоже. Неужели у нее начались глюки? Здесь абсолютно точно никого нет! Лишь пожилая пара брела в сторону местного маркета, да целеустремленная мамашка с коляской куда-то спешила. И всё! Соня сразу выключила камеру и до кофейни шла уже в состоянии полной боевой готовности. Само собой, настроение было испорчено.
В помещении она села за столик у окна, чтобы мониторить обстановку. Мало ли здесь шастают какие-нибудь бродячие собаки, коих она до смерти боялась. Держал однажды их сосед алабая, вот уж истинный людоед был. Если бы не толстая цепь, точно кого-нибудь сожрал. И пока сосед держал этого монстра, Соня обходила их дом стороной. Ведь стоило оказаться в зоне собачьего обоняния, как «Пушок» срывался с места, царапал забор, рвал цепь и едва ли не заходился слюнями во время лая. Девушку аж передернуло от воспоминаний. Повторения оных совершенно не хотелось.
— Доброе утро! — возвестила о себе официантка. — Меня зовут Аня, я буду вас обслуживать. Уже выбрали?
— А, да, — Соня оторвала взгляд от окна и посмотрела на ламинированный лист меню. — Мне, пожалуйста, бутерброд Крок-мадам, Латте с банановым сиропом, а на десерт ежевичный пудинг.
— Хорошо, — молодая девушка записала в блокнот заказ.
— Скажите, — все-таки не могла не уточнить, — у вас здесь бродячие собаки водятся?
— Да, нет, — пожала плечами, — а вы где-то увидели бродячую собаку?
— Не увидела, но, как мне показалось, услышала. Кто-то громко зарычал, когда я переходила дорогу.
— Может, кто-то псинку выгуливал?
— Может, — произнесла на выдохе.
Пока еда готовилась, Соня снова взяла камеру, установила на столе напротив и начала, ни много ни мало, прямой эфир.
— Хай, гайс! — помахала подписчикам, которые постепенно подключались к трансляции. — Как делишки? Соскучились по вашей любимке Санни? А я — вот она! Простите меня за то, что так долго не выходила в эфир… Но сейчас я вся ваша и готова делиться новостями. Итак…
Соня снова расслабилась и полностью отдалась процессу общения. Меж тем колокольчик над входной дверью кафе звякнул. Следом из-за стеллажа, что отделял вход в кафе от основного зала, показалась компания из трех парней. Выглядели они так, что официантка Аня и бариста Тимофей одновременно сглотнули. Три высоких, не по возрасту широких в плечах и невероятно суровых молодых человека в штанах цвета хаки, высоких ботинках и черных толстовках подошли к барной стойке.
— Чего желаете? — начал бариста сквозь неуверенную улыбку.
— Колы со льдом налей, — заговорил один из парней.
— Прошу, выбирайте столик, — пробормотала Анна. Она особенно разнервничалась, аж взмокла.
Парни в свою очередь абсолютно равнодушно посмотрели на нее, затем в зал. Они выбрали место в дальнем углу с диванами. Туда и попросили принести напитки. Все это время Соня за дальним столом продолжала щебетать на камеру телефона. Вдруг в нос девушки ударил до ужаса знакомый аромат — пряный, обжигающий. Она машинально повернула голову и уставилась на компанию парней. Так уж вышло, что один из компании смотрел в этот момент прямо на нее.
— Блин, — слетело с губ Сони. Это же он! Та самая двухметровая рама из сельского магазина! Сейчас он сидел в окружении таких же дружков-гигантов. Их что? В одном инкубаторе вывели с применением всех достижений генной инженерии?
— Прошу, — подошла к ней официантка с заказом и начала составлять еду с подноса на стол, — приятного аппетита, — натянуто улыбнулась. Соня сразу поняла, что напряжение в воздухе повисло по вине посетителей из страны великанов.
— Они местные? — спросила шепотом.
Но вместо ответа Анна лишь мотнула головой:
— Если что-нибудь понадобится, обращайтесь.
— Угу, спасибо.
И Соня принялась за еду. Хотя, кусок в горло не лез, ведь она продолжала чувствовать на себе тяжелый взгляд парня. Мозг девушки тем временем начал искать объяснение всему происходящему. Это же небольшой город, к тому же единственный важный центр для всех близлежащих населенных пунктов. Ну, приехали они из своего села. Подумаешь?! А то, что им случилось встретиться, так опять же, город небольшой, приличных заведений немного.
— Прошу прощения, — к столику снова подошла Анна.
— Да? — уставилась на нее Соня.
— Я бы настоятельно советовала вам отправиться домой.
— Эм-м-м… вы меня выгоняете? Из-за камеры?
— Нет. Ни в коем случае не выгоняю, — с трудом улыбнулась, — просто, я из лучших побуждений. А заказ я вам сейчас упакую.
— Даже не знаю, что сказать, — Соне стало и странно, и обидно. Что вообще творится в этой дыре?
— Поверьте, сейчас для вас здесь небезопасно.
— Ах, — резко округлила глаза, — это из-за них? — снова перешла на шепот.
— Да.
— Ну, ладно…
И пока Анна упаковывала заказ, Соня нервно кусала губы. Вышла, называется, погулять. Может, взять, да и поехать к отцу? Рядом с ним как-то спокойнее. Дорогу до деревни она давно как запомнила. Вызовет такси и уже через полтора часа будет в Зареченске. Уж лучше сидеть в машине, чем здесь в одиночестве под пристальным взглядом мутных чуваков. Когда официантка принесла пакет с заказом, Соня решилась и набрала отцу:
— Привет. Занят?
— Здравствуй. Работаю, дочь, — был искренне рад, что дочь позвонила сама, — а что случилось?
— Я тут подумала… в общем, хочу приехать.
— Что так?
— Скучно здесь одной.
— Могу приехать за тобой.
— Нет, еще чего. Я на такси.
— Тогда сбросишь мне номер машины. Обязательно. Поняла?
— Да, ок.
Следом девушка вызвала такси, воспользовавшись местным Приложением. Машина должна была подъехать через пять минут. А пока оставалось время, Соня отправилась в дамскую комнату. Чувствовала она себя скверно. Впрочем, это скверное чувство не отпускает с самого первого дня прибытия в Кемерово. Скрывшись за дверью уборной, девушка затаилась, прислушалась, не идет ли кто по следу? Не просто же так встревожилась официантка? Вдруг эти волкодавы — банда местных насильников-маньяков! Вдруг они выслеживают туристок, а потом те пропадают в здешних дремучих лесах?
Благо, звуков посторонних за дверью не было. Соня быстренько привела себя в порядок, умылась, все-таки дорога предстоит неблизкая. И только она открыла дверь, как едва не врезалась в гиганта-переростка. Вернее, врезалась, но быстро отпрянула.
— Ты следишь за мной? — ощутила не столько страх, сколько злость, уставившись на парня снизу вверх.
— Чего? — нахмурился тот. — Ты вообще кто такая?
— Да ладно, — сложила руки на груди, — не гони…
— А, это ты, что ли? Та, которая лопает чипсы с колой?
— Типа да, — сгримасничала, — та самая.
— Угу, — кивнул он, после чего направился в уборную, но прежде, чем зайти в кабинку, посмотрел на Соню с едва заметной ухмылкой и спросил, — а сюда можно или лучше подождать минут пять?
— Свинья! — взвилась Соня, оскорбившись до глубины души. Даже школьные придурки подобного не позволяли по отношению к ней. А этот?! Гад! — Да чтоб тебя в унитаз засосало и на другом конце города выплюнуло!
— Ну, ты так долго здесь сидела, мало ли… — и зашел-таки в кабинку.
И только она открыла рот, чтобы послать подонка на три буквы, как на телефон пришло СМС-оповещение о прибытии машины. Соня вылетала из кафе, точно пуля, таким же вихрем ворвалась в авто, что стояло у тротуара, и уставилась на водителя такими глазами, будто он виноват во всех бедах планеты Земля:
— Ну?! — всплеснула руками. — Трогай!
— Я бы тронул, если б знал точный адрес, — ответил тот совершенно спокойно.
— А, — вмиг осеклась, — в общем, мне нужна деревня Зареченская.
— Как скажете, — вбил в навигатор название населенного пункта, дождался, когда система построит маршрут, затем тронулся с места.
Первые двадцать минут пути Соня провела, будто в вакууме, а точнее, в вакууме собственных мыслей. Она ничего не замечала вокруг, даже шума мотора не слышала. Вдруг послышался голос, который вырвал из дум.
— Вы не местная, верно? — спросил водитель, заблаговременно выключив музыку.
— Нет. А что?
— Ничего. Просто решил внести в нашу поездку легкости. А откуда вы?
— Из Москвы, — в этот момент посмотрела в окно. А там все как всегда: поля, леса, поля, леса и фонарные столбы. Картина максимально унылая. Как здесь люди живут? Никакой инфраструктуры на десятки километров! Изредка встречаются одинокие заправки, но чем дальше от города, тем они реже встречаются.
— И что вас привело к нам? Поступать приехали? Или к бабушке на каникулы?
— Поступать? — усмехнулась. — Здесь? Серьезно?
— Вот мне и интересно, зачем столь юная девушка приехала к нам из самой столицы. Обычно вся молодежь уезжает, наоборот, к вам.
Тогда Соня всмотрелась в водителя, насколько это было возможно с заднего сидения. Среднего возраста, какой-то весь угловатый, худощавый, в потрепанном временем свитере, покрытом плотным слоем катышков. На внешней стороне кисти синяя татуировка в виде короны. Неприятный тип, однако. А главное, в бейсболке! Причем надвинул ее на глаза, из-за чего половина лица скрылась в тени.
— Я здесь проездом, — решила поскорее завершить разговор.
— А я уж решил, к родне…
— Нет никакой родни, — и сделала вид, что ей прислали какое-то важное сообщение на телефон.
— Проездом, так проездом, — пробурчал мужчина, как-то странно причмокнув.
Спустя еще полчаса Соня посмотрела на время. Скорей бы уже доехать. День не задался с самого утра, так хоть бы завершился нормально. Меж тем поля перестали попадаться на глаза, вместо них по обе стороны от дороги выстроился сибирский лес.
— Вы это, — снова заговорил водитель, — не против, если я остановлюсь?
— А, зачем?
— Да тут… по нужде, короче. Буквально на пару минут.
— Ну, ладно, — пожала плечами.
— Благодарю, милая девушка, — улыбнулся, блеснув золотым зубом.
Соня в свою очередь поспешила набрать отца. Но тот, что стало воистину откровением, не ответил на вызов! Хотя всегда носит телефон при себе. В это время машина замедлилась, съехала на обочину, но не остановилась, проехав еще метров десять вперед, спустившись в низину. И, наконец, водитель покинул авто. Соня аж выдохнула с облегчением и наконец-то расслабилась, откинувшись на спинку сидения. Слишком много она в последние дни боится. А ведь у страха, как говорится, глаза велики.
Неожиданно дверь с ее стороны открылась и все, что Соня успела увидеть, это тряпку, которую плотно прижали к ее лицу, после чего свет померк.
— Хороша кобылка,— пронеслось в темноте, — щас я тебя оформлю…
Следом послышалась возня, а еще Соня ощутила нечто холодное. Потом ее начали толкать. С трудом приоткрыв глаза, сквозь серую муть, она увидела расплывчатую фигуру в кепке. Это же таксист…и он пытался расстегнуть ее джинсы, периодически засовывая свои холодные лапы под толстовку. Сознание вскоре вернулось и Соня начала, пусть и вяло, отбиваться от мерзких лап подонка. Тот явно не ожидал, что девушка придет в себя сейчас.
— Отвали от меня, урод… — пробормотала.
Они все еще были в машине. Разве что Соня теперь лежала вдоль заднего сидения, а таксист сидел у нее на ногах.
— Какого? — оторопел негодяй. — Ну и фуфло нынче продают, — процедил сквозь зубы, после чего потянулся за тряпкой и бутылкой, что лежали на переднем сидении. — Ничего, малышка, сейчас я тебя убаюкаю. Уже не очнешься…
— Помогите! — закричала изо всех сил, но сейчас же получила увесистую пощечину.
— Заткнись, дура! Или придушу! Дядю Митяя лучше не зли, ранетка, — осклабился, — а то грубым буду.
Таксист достал тряпку с флаконом, вылил побольше жидкости на ткань и уже собрался прижать тряпку к лицу Сони, как вдруг машина качнулась и словно просела под чем-то тяжелым. Нечто угодило прямо на крышу.
— Это еще чо за ботва? — затаился таксист.
— Помогите! Пожалуйста! — сразу закричала Соня.
— Ах ты, дрянь курчавая, — разозлился мерзавец, однако бить не стал. — Завали пасть! — рявкнул и решил, что на крышу свалилась ветка. Иначе что это может быть еще? — Только рыпнись, я ж тебя четвертую и по лесу раскидаю.
Он открыл дверь, выбрался наружу, а когда выпрямился и поднял взгляд на крышу, его лицо вмиг побелело.
— Э, спакуха… у меня хавка есть… — успел пробормотать, но больше ничего не успел, ведь на него кинулось нечто огромное, черное и лохматое.
Соня смотрела вперед глазами, полными слез, из-за чего пространство сливалось, до ушей доносились воистину страшные звуки: хрипы, клокотание, рычание, треск то ли веток, то ли костей. Может, она уснула и все это — кошмар? Путь это будет кошмар! Но сколько бы раз она ни зажмуривалась, ни сжимала кулаки, впиваясь ногтями в кожу, реальность оставалась такой же ужасной. В этот момент мимо двери мелькнуло то самое огромное и черное, тогда Соня словно очнулась. Надо бежать!
Девушка скорее опустила ноги вниз, осторожно взялась за ручку двери, открыла ту и метнулась из машины. Побежала она через дорогу на противоположную сторону. А когда хотела спрыгнуть в кювет, нога угодила в яму. Дальше случился непродолжительный полет в направлении старой сосны. Когда лоб Сони коснулся ствола, свет выключился.
Тем временем к бесчувственной девушке подошли три высоких парня в штанах с расстегнутыми ширинками, без верха и без обуви.
— Во она бешеная, — произнес один из них. — Нормального стрекача дала.
— Просто испугалась. С кем не бывает? — заговорил второй.
— Ну, такое редко с кем бывает. Что дальше? К дядьке потащим? — поинтересовался третий.
— Зачем?
— Типа трофей, — и разразился смехом.
— Дебил ты, Герыч. Помоги лучше…
— Я, может, и дебил, но за все это спасение рядового Райана, — указал себе за спину, где стояло авто с распахнутыми дверями, — дядька по голове нас не погладит. Мы и так на испытательном сроке после той славной вылазки.
— Приберем за собой. Этого упыря — процедил сквозь зубы второй, — все равно никто искать не будет.
— Ошибаешься, бро. Будут.
— А если найдут, — почесал затылок первый, — увидят, что чувак вышел поссать, да встретил голодного зверя. В наших-то лесах сам бог велел зверям жрать нерадивых идиотов.
— Ладно, девчонку я беру на себя. А вы…
— А мы покрутимся у тачки, создадим видимость и удалимся сразу, как нас заметят другие водилы. Только ты это, штаны не забудь застегнуть, иначе девка совсем не поймет.
— Лады…
После высокий парень быстренько оделся, затем взял на руки Соню и устремился куда-то вглубь леса, а двое его друзей вернулись к машине таксиста.
Глава 8
Предыдущая страница Следующая страница
— Голова, — простонала Соня сквозь проблески сознания, — блин… м-м-м…
— Шишка у тебя зачетная вылезла, — раздалось в тишине.
Девушка, услышав низкий мужской голос, замерла подобно хамелеону, ведь память сразу вернулась. Неужели подонок сделал свое грязное дело?! Следом за чувством боли вернулись, и звуки, и запахи. Пахло сырым мхом и грибами, где-то птицы надрывались, ветер шумел. Лес! Сукин сын решил закопать ее в лесу!
— Пожалуйста, отпустите… — пробормотала сквозь подкатившие слезы.
— Да тебя вроде никто не держит.
Тогда Соня открыла глаза, проморгалась. И, правда, вокруг лес. А она лежит на ветках, одежда на месте, из неприятных ощущений только гудящая головная боль. Затем она перевела взгляд на того, кто сидел справа от нее метрах в двух.
— Ты? — сразу села. — Ай, — схватилась за голову, нащупала шишку. Та торчала строго по центру. Видела бы это Ника, точно обозвала бы единорогом. — Откуда ты здесь? — снова посмотрела на парня с невероятно серьезным выражением лица. Он вообще умеет улыбаться? — Следил за мной?
— Не-а, — подался вперед, облокотившись на колени, — не следил. Я живу недалеко от Русовки. Так что, элементарное стечение обстоятельств. И я до сих пор не услышал слов благодарности за твое спасение.
— Спасибо, — смотрела на него все еще напряженным взглядом. — А ты меня точно спас? Или…
— Спас, спас, — закивал.
— А что случилось с тем уродом?
— Скажем, я с друзьями его испугал. В итоге он бросил тачку и убежал в лес.
— Чтоб его волки сожрали, — потерла шишку.
— В нашей местности это вполне возможно.
— Черт! — спохватилась. — Папа! Он наверно с ума там сходит … — принялась оглядываться в поисках своего телефона.
— Это ищешь? — достал из кармана толстовки ее смартфон. — Дорогая игрушка, ничего не скажешь, — покрутил технику в руке. — Выходит, ты у нас богатенькая.
— Выходит, — скуксилась, после чего поднялась и вытянула руку, — дай. Мне нужно отцу позвонить.
— Подойди и возьми, — уставился на нее таким взглядом, что у Сони свело желудок. Снова этот дикий голодный взгляд и снова ни намека на улыбку.
— Ты точно хороший парень? — спросила, растеряв всю уверенность. — Или мне все-таки нужно бояться?
— Тебе нужно подойти и взять телефон.
Соня смотрела парню в глаза, и что-то ей подсказывало, наверно инстинкт самосохранения, что лучше к нему не подходить. Странный этот якобы спаситель. Как вариант, он может работать в паре с тем подонком, из-за чего благополучный исход для нее все еще под большим вопросом. Вдруг у этих маньяком такие игры «веселые»?
— Если честно, — сглотнула, — я тебя боюсь.
— Почему? — вдруг поднялся, заставив девушку вздрогнуть и попятиться.
— Взгляд у тебя страшный и встречаемся мы подозрительно часто, — а еще морда кирпичом, но это Соня подумала про себя.
— Думаешь, возьму тебя прямо здесь и сейчас? — ему хватило трех шагов, чтобы оказаться рядом с ней.
— А если я несовершеннолетняя? — задрожала мелкой дрожью.
— А ты несовершеннолетняя? — склонился к ней, осторожно втянул носом запах девчонки. Все-таки он не ошибся.
Соня в свою очередь мотнула головой и снова почувствовала пряный жгучий аромат, от которого закружилась голова. И ровно в тот момент, когда несчастная собралась закричать во все горло, парень сунул ей в руку телефон:
— В общем, — заговорил суровее обычного. — Слушай внимательно и запоминай. Ты ехала в такси, потом водила остановился там, где остановился, — приподнял одну бровь, на что девушка кивнула, — дальше он пошел по нужде. Ты все это время сидела в машине. Но водила так и не вернулся. В итоге ты поймала попутку, а точнее, меня на мотоцикле. И я великодушно довез тебя до деревни. Запомнила?
— Д-да, а что же случилось с тем утырком на самом деле? — нахмурилась.
— Наверно до сих пор бегает по лесу, — пожал плечами. — Или не бегает…
— Я поняла, — уверенно кивнула. На самом деле, чем хуже кончит этот урод, тем лучше.
— Вот и хорошо. А сейчас звони бате, — выпрямился и спокойным шагом направился куда-то вглубь чащи. — Скажи, что приехала.
— В смысле?! — подорвалась Соня, сообразив, что убивать или еще чего похуже с ней делать никто не собираются. — Как это приехала? — и помчалась за ним.
А буквально через три минуты они вышли к Зареченску со стороны леса. Соня так и открыла рот.
— То есть, все это время мы были совсем рядом? — закрутила головой. Кажется, она вообще перестала что-либо понимать.
— Иди к дороге, — кивнул ей парень, после чего притормозил.
— Слушай, а зовут-то тебя как? — обернулась девушка, однако спасителя след простыл. Как?! Как такое возможно, черт побери?! Не исчезают люди на ровном месте! Или это у нее уже крыша поехала?!
Соня обхватила себя руками, постояла так с полминуты, после чего пошла по дороге в деревню, а параллельно набрала отца. Тот выскочил из бытовки, подбежал к дочери:
— Почему не брала трубку?! — заорал как сумасшедший. — Довести меня решила?! Сама же позвонила, а потом пропала! Что случилось?! — схватил ее за плечи.
— Ничего, — огрызнулась, — телефон не ловил, вот и не отвечала. А как связь появилась, сразу набрала. И вообще! — тоже разозлилась. — Не ори на меня! Я ни в чем не виновата! Сам притащил меня в эту срань, и сам же недоволен! Пропади пропадом вся твоя деревня! — и поспешила к отцовской машине.
А Захар принялся массировать виски. Голова гудела страшно. Последний час он пребывал в состоянии дикой паники, ведь дочь перестала выходить на связь. Почему же всё так сложно?! Раньше ему казалось, что самый сложный детский возраст лет эдак до пяти, а потом у ребенка включается сознание, но нет… Настоящие сложности начались, когда дочь вступила в пору подросткового возраста. И эта пора не заканчивается до сих пор. Сплошные истерики, непослушание, хамство и полный, просто тотальный пофигизм! Кажется, он успел забыть, когда дочь была ласковой и послушной.
Захар вернулся в бытовку, сел за стол и только хотел набрать заместителя, как в дверь постучали.
— Открыто! — крикнул раздраженно.
Дверь тогда распахнулась и внутрь зашли трое. Три здоровых и крайне неприятных типа. Один из них лохматый, со шрамом вдоль всей левой части лица, два других не такие лохматые и без шрамов, но вида все равно скверного. Одеты все трое были в охотничьи штаны и кофты цвета хаки.
— Чем обязан? — уставился на них Захар.
— Разговор есть, — произнес низким голосом тот, что со шрамом, затем осмотрелся, принюхался и кивнул своим товарищам на дверь, в отчет те сразу удалились.
— Разговор — это хорошо. Разговор подразумевает здоровые человеческие отношения, — указал на стул напротив. — Я вас слушаю.
Мужчина тогда сел, а руку положил на стол, продемонстрировав Захару свои странного цвета ногти. Они отдавали синевой, были необычайно плотные и заостренные. Ярый гитарист, что ли?
— Бурную деятельность ты здесь развернул — начал незнакомец. — Избы сносишь, ямы копаешь, технику гоняешь. Одному тебе вряд ли столько земли нужно. Выходит, бизнес затеял? Верно?
— Не заметил, когда мы перешли на «ты». Но да, я затеял бизнес. А вас это, что же? Не устраивает?
— Категорически, — пробасил.
— А вы, прошу прощения, кто?
— Скажем, смотритель местный. За порядком и тишиной в лесочке слежу. А ты, братец, знатного шуму наделал. Вот я и пришел сказать об этом. И попросить, — подался вперед, — свалить отсюда.
— Свалить? — усмехнулся. — С хрена ли? Я эту землю купил. Она моя.
— Сегодня твоя, завтра не твоя. Эта деревушка стоит здесь с незапамятных времен. Место, считай, историческое, заповедное, здесь не нужно бизнесы строить.
— Что-то в документах об этом ни слова. К тому же деревня постепенно уходила под землю. А я вдохну в нее жизнь, привлеку инвестиции, взбодрю край, так сказать. К тому же я до сих пор не понимаю ваших притязаний на мою деятельность. Если вы смотритель леса, то и смотрите себе за лесом. А здесь — похлопал по столу, — земли населенных пунктов и к лесу отношения не имеют.
— Я тебя предупредил, — и поднялся, — времени даю неделю. Потом будет другой базар.
— Пугать меня базарами не нужно. Мы давно не в девяностых и даже не в нулевых, братец, — произнес с особым упором на последнее слово, — так что, есть претензии, вперед в суд.
В ответ мрачный тип презрительно хмыкнул, после чего покинул бытовку.
— И что это было? — еле слышно произнес Захар. — Быкануть решил? Ну-ну… Видали мы таких быков.
А вот охрану, видимо, придется усилить. Знать бы только, что это за черт? Н-да, дерьмовый выдался день. Сначала Сонька пропала, теперь местный решала нарисовался. Когда только вся эта муть распальцованная переведется на Руси? Неделю он ему, видите ли, дал!
День меж тем клонился к закату. Захар вышел на улицу, осмотрелся, вдохнул аромат сумерек. Пахло сырой травой и свежим пиломатериалом. Ему всегда нравился запах дерева. Затем глянул на машину. Соня спала, откинув спинку сидения максимально вниз. Что-то все происходит не так, неправильно. Может, взять да и отправить ее к матери? Пусть развлекается. Под столь грустные мысли Захар добрел до его будущего дома, который прямо-таки преобразился. Сегодня бригада закончила крышу. Вместо старого шифера уложили новую металлочерепицу коричневого цвета, утеплили чердак. Снаружи сруб обработали антисептиком и покрыли морилкой. Дом не узнать… А Сонька даже не посмотрела, сразу юркнула в машину, будучи в состоянии гнева праведного. А что она хотела? Естественно он был в ярости! Ребенок едет черт знает с кем и не отвечает на звонки! Впрочем, этой его озабоченности даже бывшая жена не понимала. Соня могла часами пропадать у подруг или в магазинах, а Карине хоть бы хрен по деревне. Этот ее странный флегматизм начал проявляться с пятилетнего возраста дочери. Бывшая могла спокойно оставлять Соню с только что принятыми на работу няньками, или в развлекательных зонах торговых центров, а сама преспокойно разгуливала по магазинам, сидела в кафе с подругами.
Захар посмотрел наверх. И на мгновение ему показалось, что в чердачном окне метнулась черная тень. Что еще за ерунда?! Тогда он зашел в дом, включил времянку, отчего прихожая наполнилась тяжелым желтым светом, затем взял фонарь и пошел на второй этаж. Кстати, ступеньки рабочие тоже обновили, благодаря чему лестница перестала жутко скрипеть, остались разве что легкие приятные уху поскрипывания. Забравшись на второй этаж, Захар прошелся по комнатам, нашел пару косяков, о которых уже завтра доложит прорабу. Хороший дом! Добротный! Такой толщины бревна в том же Подмосковья нынче днем с огнем не найдешь, а здесь строили так, чтобы и внукам, и правнукам хватило, а может и праправнукам.
Вдруг с чердака донесся цокающий звук. Будто кто-то пробежался туда-сюда. Выходит, не обманула тогда Сонька? Неужели и, правда, какой-то зверек завелся? Захар подошел к лазу, подставил к нему стремянку. Надо будет предупредить рабочих, чтобы окна на ночь закрывали. Забравшись наверх, Захар выставил вперед фонарь, начал вглядываться в темноту.
— Выходи, кто бы ты ни был, — пробубнил себе под нос, — я тебя не обижу, только в лес выкину и всё… Э-э-эй…
И снова послышалось цоканье когтей по полу. Исходил звук со стороны печной трубы. Как раз в той части чердака опять было открыто окошко. Захар сделал шаг вперед, а следом раздалось тихое, но очень грозное рычание. По этому рычанию стало ясно, зверек явно не маленький, как он на то надеялся. Но самое ужасное случилось дальше — Захар в кромешной тьме увидел два янтарных глаза, горящих воистину бесовским светом. Жуткие глаза смотрели прямо на него, не моргая.
— Твою-то бабушку, — прошептал чуть слышно.
А спустя мгновение из мрака вышел он — огромный волк. Неестественно большой, неестественно угловатый, с вытянутой мордой и нереально зубастой пастью. Хищник время от времени задирал верхнюю губу, обнажая клыки, активно втягивал носом воздух и был явно не в настроении.
— Охренеть зверюга… — начал пятиться Захар. — Тебя из Чернобыля что ли привезли сюда? Тихо, тихо, волчара…
Но зверь, пару раз клацнув зубами, опустил голову вниз и бросился. Захар лишь успел зажмуриться. Однако зубов он не ощутил, а вот нечто мощное, что сбило его с ног, почувствовал, сразу после чего раздался громкий скулеж. Сейчас же открыв глаза, мужчина обнаружил нечто совсем дикое. Откуда-то здесь взялся второй такой же волк! И один кинулся на второго, отчего завязалась драка. Два зверя щерились друг на друга, капали слюной, клацали зубами. В какой-то момент одному из них надоело возиться, и он больно укусил соперника. Укушенный, взвизгнул и помчался на Захара, но не напал, а перепрыгнул через него, и словно опытный ныряльщик, нырнул в лаз. И все бы ничего, только второй зверь остался. Он стоял, тяжело дышал и смотрел на Захара с не меньшей злостью, разве что не скалился.
— Спасибо, — слетело с губ мужчины.
Голос Захара будто разбудил зверя. Волк мотнул головой, затем подошел к доскам, что лежали небольшой стопкой на полу, и вгрызся в одну из досок. Зверь яростно грыз деревяшку, царапал ее когтями, мотал из стороны в сторону, а после бросил и устремился к люку. Напоследок волк посмотрел на Захара сияющими глазами, рыкнул на него и так же ловко спрыгнул вниз.
Захар поднялся, не совсем осознавая происходящее вокруг, ибо мозг пребывал в состоянии шока, отряхнулся, на автомате подошел к окошку, закрыл его, затем спустился на первый этаж. Дальше все было, как во сне. Он сел в машину, посмотрел на дочь, которая продолжала крепко спать, завел тачку и поехал обратно в город. Мозг по-прежнему отказывался принимать случившееся. Видимо он просто устал… день выдался сложный, нервный, вот и привиделось… Привиделось же?
В это самое время в Зареченске, в одном из оставленных Захаром для реставрации домов по комнате с полуразобранным полом бродила девушка, тогда как вторая сидела у окна и со скучающим видом смотрела на лунный диск.
— Ты что творишь?! — прошипела та, что места себе не находила. — Совсем с дуба рухнула?
— Зверь всё решил за меня, — пожала плечами, — я ведь говорила тебе, что так будет. Много раз предупреждала. Зря я ушла от Адама.
— Прости, Мира. Прости, — подошла к сестре, — просто…
— Я понимаю, — похлопала ее по руке, — но амулета у нас по-прежнему нет, могилу бабки мы так и не нашли, а зверь диктует своё. Наверно мне стоит вернуться к Адаму. Иначе в один из вечеров я перегрызу глотку этому хренову бизнесмену. Он меня бесит… Дочурку его тоже загрызу. Редкостная дрянь выросла. Пора заканчивать наш эксперимент, Мин. Не то время и не то место для этого.
— Не будем отчаиваться, сестренка, — тоже уставилась на луну, — еще немного терпения и у нас всё получится. Я это чувствую.
— Мы каждую ночь шатаемся по этому погосту, каждую! Обнюхали каждый камень, каждый куст и ничего. Если поначалу у меня еще были надежды, то сейчас я хочу только одного — уйти. Дальше оставаться здесь нельзя, Мина. Этот козёл московский затеял тут стройку века, натащил людей, техники. Зареченск больше не наша деревня. Людьми провоняло абсолютно всё.
— Я согласна. Места нам здесь не осталось. Но мы не можем уйти без оберега бабки. Как найдем, сразу свалим.
— Если я не сожру кого-нибудь, пока идут поиски, — покачала головой. — Какого беса этот удод вообще приперся сюда? Почему не осел за речкой?
— Модно стало вкладываться в разруху, — развела руки в стороны, — на Ютубе прямо-таки мейнстрим этих недоделанных переселенцев. Покупают лачуги, ремонтируют их и снимают контент.
— Дурь, — фыркнула, — если бы я могла жить в городской квартире, то не вылезала бы оттуда, честное слово.
— Уверена, скоро ты сможешь воплотить желаемое в действительность, Мира.
В ответ девушка грустно улыбнулась, затем поднялась и пошла на чердак. Она не стала рассказывать сестре о том, что повадилась ходить в дом московского бизнесмена, потому что в нем гораздо теплее и уютнее, чем в этих развалюхах. В том доме пахнет деревом и краской, а тут сыростью и грибами. Но и это не главная причина. Главное, в том доме она слушает разговоры рабочих. Люди сплетничают, спорят, смеются. Это успокаивает. В казематах Адама она долгое время жила вне социума, вне нормального общения.
А Мина, когда сестра ушла, засучила кулаками, зарычала от нахлынувшей злости. Всё пошло не по плану! А ведь так хорошо начиналось. Они приехали в совершенно пустую деревню, могли спокойно передвигаться по местности, заниматься поисками. Приперся сюда этот черт! Может, правда, взять, да и сожрать его? Мина сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, после чего села на стопку досок. Надо продолжать поиски! Иначе никак! Если у сестры будет оберег, она сможет жить где угодно и как угодно.
Глава 9
Предыдущая страница Следующая страница
Уснуть Захар не смог. События прошлой ночи наслоились на недавний сон, в итоге до самого рассвета он пролежал в кровати в состоянии мучительной тревоги. Мозг активно пытался осознать случившееся, но не получалось, ведь не бывает такого! Не бывает настолько больших волков! Зверь по габаритам не уступал бурому медведю. С другой стороны, может это чья-то заблудившаяся собака? Есть же гиганты вроде ньюфаундлендов или волкодавов. Следом в голову ворвалась еще более интересная версия. А что, если страшные волко-собаки принадлежат тому мужику? Скорее всего, так и есть! Да, определенно! Подонок решил напугать его! Но не выйдет.
Меж тем часы пробили шесть утра, и будильник завибрировал на тумбе. Пора вставать… Захар поднялся, вслушался в тишину. Наверно не стоит таскать с собой Соньку, пока он не обзаведется дополнительной охраной.
И только Захар собрался пойти в ванную, как из той вышла Соня.
— Уже проснулась? — удивился. Обычно ее не растолкать в такую рань, а тут умытая и вполне бодрая.
— Ага, — кивнула, — и готова ехать.
— Я подумал, — прислонился плечом к стене, — лучше тебе посидеть в отеле недельку. Как раз за это время я наведу порядок в доме.
— И в какой момент я тебе стала мешать? — нахмурилась. — Устал от моего сидения в машине? Много места занимаю? Или чего?
— Стоп, — аж дернулся. — Дело не в этом. Просто, здесь объективно условия лучше. Ты можешь питаться нормально, гулять, ходить по кафешкам и магазинам. Интернет здесь хороший. Ты ведь записываешь свои видео, выкладываешь их.
— Забавно, — усмехнулась с отчетливой обидой. — Мать тоже поначалу обещала со мной разговаривать каждый день, в итоге до нее не дозвониться. То занята, то слишком свободна. Как ни наберу ей, всегда не к месту. Теперь ты туда же. То готов был таскать меня за собой, то, оказывается, мне удобнее будет подальше от тебя. И вчера наорал на меня без причины. Между прочим, это я тебе звонила, и это ты не ответил! — начала расходиться. — А ведь я могла больше… — и тотчас замолчала.
— Что могла?
— Могла больше не найти свой телефон, — выпалила первое, что пришло в голову, — он у меня из кармана вывалился. В общем, тебе я тоже мешаю. Хотя заметь, я сюда не напрашивалась.
— Не мешаешь ты мне. Не говори ерунды. Я просто вижу, с каким лицом ты ходишь. Тебе все не нравится.
— Не нравится, — уверенно кивнула, — и раз мы оба это понимаем, почему бы не отправить меня к маме?
— Хорошо, я подумаю, — выпрямился.
— Супер. Но я все равно поеду с тобой.
На что Захар, молча, кивнул и отправился в ванную. А Соня побрела к себе. Всю ночь ее одолевал один и тот же кошмар — мерзкий таксист снова и снова пытался сделать своё грязное дело. Запах вонючей дряни на тряпке до сих пор в носу стоит. Хотелось бы рассказать обо всем отцу, но что она услышит в ответ? Ор! Только ор и бесконечные обвинения. Хотя, в чем она виновата? Не в первую же попавшуюся тачку села! Если бы не тот парень, наверно, сегодняшнего дня в ее жизни не случилось бы. И по идее нужно радоваться, только не получается. Вообще не получается. Наоборот, хочется уткнуться лицом в подушку и реветь. Громко, протяжно и долго! Вдруг перед глазами возник спаситель. Она даже имени его не узнала. С другой стороны, зачем ей знать имя того, с кем она больше никогда не пересечется в жизни. К тому же он странный, как и все в этом проклятом захолустье.
Через полчаса они выехали. Захар сразу отметил необычайно тихое и в то же время сосредоточенное поведение дочери. Ни наушников, ни видеороликов, ни бесконечного фырканья недовольствами. Она сидела и смотрела вперед на дорогу, о чем-то усердно размышляя.
— У тебя все в порядке? — поинтересовался, когда дочь не отреагировала на очередное сообщение, присланное ей через соцсеть.
— Да, а что? — спросила, не глядя на отца.
— Просто, ты какая-то не такая. Сама не своя. Может, чувствуешь себя плохо?
— Нормально я себя чувствую. Ты с мамой когда поговоришь?
— А, ясно, — закатил глаза под лоб. Теперь-то понятно, откуда ветер дует. — Поговорю, когда будет время.
— Надеюсь, сегодня?
— Думаешь, в компании с чужим мужиком тебе будет комфортнее, чем с родным отцом?
— Ну, наше с тобой родство тоже весьма условное.
— Эту тему даже не поднимай, Соня, — произнес строго.
— Окей. Во-первых, я буду с мамой. Во-вторых, мне давно не пять лет, чтобы бояться чужих дядек. А после поступления в ВУЗ я вообще перееду в общагу, где все вокруг будут чужими. Некоторые в моем возрасте уже замуж выходят и живут отдельно от предков.
— Еще этого счастья мне не хватало, — пробубнил под нос.
— У меня такое ощущение, будто ты до сих пор считаешь меня малолетним ребенком.
— Правильное ощущение. Ты пока и есть ребенок, не знавший взрослой жизни.
— И что? У тебя в планах держать меня на привязи, как комнатную собачку? Так я точно не узнаю о взрослой жизни.
— Не передергивай. Я лишь хотел сказать, что в доме матери ты будешь пятый угол искать, ведь у нее наступила пора романтических открытий под хруст французских булок. Сама говоришь, что она даже трубки не берет, когда ты ей звонишь. Но плохой, как всегда я.
— Знаешь, ты уже давно не тот улыбчивый папочка-добряк. Вспомни, когда последний раз хоть за что-нибудь меня хвалил? Что бы я ни делала, всё не то и не так. Мама хотя бы в этом на моей стороне. И никакие французские булки этого не изменят.
— Прекрасно, — свернул с трассы в сторону села.
— Угу, лучше не бывает, — привычно огрызнулась.
И снова повисла тишина.
Но слова дочери оставили неприятный осадок. Не хвалит он ее, видите ли. А за что хвалить? За безвылазное сидение в телефоне? За лень? За хамство? Раньше хоть чем-то занималась, были увлечения, теперь же ровным счетом ничего, кроме фантазий о богатой и свободной жизни в Европе. С оговорочкой на то, что богатую жизнь ей обеспечит злобный папочка, который нужен исключительно в качестве кошелька.
Когда въехали в село, Соня вдруг оживилась:
— Высади меня у магазина, — начала запихивать телефон в сумочку, — хавки себе куплю.
— Я тебя подожду, — въехал на стоянку.
— Не надо, мне хочется прогуляться до деревни. Дорогу помню.
— Это тебе прилично топать.
— Ничего. Как раз поем и сразу растрясу. А в машине насидеться еще успею.
— Ладно. Если что, звони.
— Угу, — выскочила из машина, едва та остановилась.
Соня проследила за машиной отца, дождалась, когда она скроется из виду, после чего развернулась лицом к маркету. На самом деле, причина не в еде и не в прогулке, а в парне. Ни с того ни с сего захотелось зайти внутрь, чтобы встретить там странного типа со странным парфюмом. Хотя, с чего она решила, что он будет в магазине именно сейчас? Зачем ей в принципе с ним встречаться? Ответов на эти вопросы не было, и Соня устремилась в магазин. Конечно же, внутри никого кроме продавщицы не нашлось, как не нашлось особенного запаха. Только ароматы лежалых овощей и картона. М-да, у нее явно едет крыша…
Девушка прошлась вдоль стеллажей, с одной полки взяла пачку печенья, с другой — ананасовый сок. Пожалуй, достаточно. Интересно, как часто сюда ходит угрюмый супермен? Раз он сказал, что местный, то наверняка живет в этом селе. Больше здесь жить негде.
Захар тем временем подъехал к воротам, что вели в деревню, а когда вышел, чтобы открыть их, увидел девушку. Она бродила вдоль рабицы в метрах десяти от него.
— Ищете кого-то? — крикнул незнакомке.
На что она резко обернулась, постояла так с полминуты, глядя на Захара, а потом помчалась в сторону леса, где вскоре и скрылась. Да уж, народец здешний весьма и весьма странный. То ли он такой страшный, то ли нынешняя молодежь на чем-то плотно сидит, раз реагирует настолько неадекватно. Сонька тоже не перестает удивлять резкой сменой настроения. То орет, то плачет, то молчит.
— Приветствую, шеф! — вышел к нему прораб Владимир. — Вы очень вовремя. У нас тут проблемки.
— Что случилось? — нахмурился.
— Идемте.
Они отправились, как выяснилось, в хозяйский дом. И только вошли внутрь, как в нос ударил характерный тошнотворный запах. Скоро глазам Захара предстала картина максимально отвратительная. По центру будущей гостиной лежала разодранная туша дикой свиньи. Внутренности животного были разбросаны так, будто их кто-то намеренно разбрасывал, а что-то даже аккуратно развешивал по всем выступающим конструкциям помещения.
— Сторож ничего не видел и не слышал, — засунул руки в карманы Владимир. — Хотя визг кабана только глухой не услышал бы.
— Значит, его забили не здесь. Здесь только распотрошили, — протер глаза рукой.
— Похоже на то. И заметьте, не резали, а рвали. Обычно такие раны на тушах дикие звери оставляют. Мы с мужиками на охоте часто такое наблюдаем. Но туша свежая, — подытожил.
— Это, несомненно, радует, — прошел к окну, присел на подоконник. — Кровь хоть отмоется? — осмотрел полы, стены, потолок. Брызги везде.
— Отмоем. Другой вопрос, какого хрена?
— Полагаю, выкурить нас хотят отсюда. Вернее, меня. Заходила вчера делегация.
— А, да… помню. Трое их было.
— Так вот. Главный решала заявил, что не место мне здесь. Предупреждал о проблемах. Разве что времени дал неделю на отступление, — хмыкнул. — И тут на тебе.
— Если честно, Захар Семенович, я не удивлен. Эта деревня славится всякой чертовщиной. Меня вон, жена уговаривала не идти сюда. Но зарплату вы предложили хорошую, — усмехнулся, — грех отказываться. Да и не особо я верю в мистику. А вот во всяких уродов с авторитетом верю. У нас в селе одному моему соседу однажды под дверь голову оленя подбросили с запиской, где было написано, если он с рынка не свалит, в следующий раз вместо оленьей будет лежать голова его отца.
— С выдумкой у вас народ.
— Еще бы! Места вокруг дикие. Вот и нравы у некоторых дикие.
— Охрану я усилю. С ЧОПом уже связался. К вечеру должны приехать, осмотреться, если все устроит, подписаться. А это безобразие надо как можно скорее убрать. Сонька не должна этого видеть.
— Сейчас ребят пригоню. Отмоем до блеска.
— Хорошо.
Захар вернулся в бытовку в состоянии полного раздрая. Что-то всё происходящее начинает раздражать. Если эти подонки думают выкурить его трюками с поросячьими кишками, то сильно ошибаются. Другое дело, что дочери этого всего знать не нужно. Наверно, и правда, имеет смысл отправить ее к матери.
Соня в это время неспешно шла по дороге, что тянулась вдоль реки. Кажется, она начинает привыкать к здешнему пейзажу. Вон, ель стоит кривая, а вон — старая телега, напоминающая уже скорее клумбу для одуванчиков. И река, конечно же… широкая, чистая, спокойная. Наверно есть в этом всем какая-то прелесть. За мыслями девушка не заметила, как перешла железный мост, как миновала несколько болотцев, стихийно образовавшихся после разлива реки. Так бы и шла себе дальше, если бы не громкий хруст веток и спешные шаги. На мгновение Соне показалось, что это он! Он ведь следит за ней! Однако, обернувшись, девушка увидела не угрюмого спасителя, а, кто бы мог подумать, официантку из городского кафе!
— Привет, — махнула ей рукой, кажется, Анна. Выглядела она взволнованной, глаза блестели, щеки краснели. Бегом, что ли, сюда добиралась?
— Э-э-э, привет, — помахала ей в ответ Соня.
— Я это, я только спросить, — подошла к ней, — напугала, да? — расплылась широкой улыбкой.
— Просто… неожиданно как-то… ты тоже местная?
— Моя семья отсюда, — остановилась, после чего осмотрелась, втянула носом воздух, — но мы давно как перебрались в город, — и застыла, глядя на Соню, не моргая.
— Ты вроде спросить что-то хотела, — ощутила себя не в своей тарелке. До чего они тут все стрёмные.
— Да, — уверенно кивнула. — Ты же дочка того, кто здесь стройкой занимается. Верно?
— Верно.
— Отлично. Я готова купить дом! — выпалила как на духу. — Вы здесь так быстро строите. К осени наверно уже вся деревня обновится. И я бы хотела уже сейчас застолбить домик. Сколько будет стоить?
— Ого, — вконец растерялась. — Видишь ли…
— Цены кусаются, да? Понимаю. Новое жилье дешево не стоит. Но я могу ипотеку взять. Мне просто очень надо… здесь.
— Да, я поняла тебя. Просто отец строит этот поселок не на продажу. Он тут организует что-то вроде охотничьего клуба. Будет сдавать коттеджи в аренду для любителей дикой природы.
— Ох, — вмиг улыбка сошла с ее лица, а глаза неожиданно покраснели. Неужели плакать собралась? Этого еще не хватало. — Ты уверена?
— Уверена. Если не веришь, можем пойти и спросить у отца сама.
— Жаль, очень жаль, — замотала головой.
— Извини, — отчего-то почувствовала себя виноватой. Хотя, в чем она виновата?
— Ладно… спасибо, — безрадостно кивнула, — за информацию.
— Не за что…
И девушка побрела к лесу.
— Ты не туда идешь, — окликнула ее Соня, — дорога там, — указала в противоположную сторону.
Однако Анна продолжила путь в лес. А Соня пошла в деревню. Неприятный осадок остался от этого внезапного разговора. В глазах официантки было столько разочарования и обиды. По дороге к бытовке, где обычно сидит отец, Соня заметила рабочих с ведрами и тряпками, они вышли из их будущего дома, а у одного вообще с собой был пакет, из которого как будто звериные уши торчали. Это еще что за прикол? Тогда Соня сразу сменила маршрут. Она поднялась на крыльцо дома и уже хотела зайти внутрь, как вход перегородил показавшийся из темноты прихожей молодой рабочий. Арсений, если ей не изменяет память. Парень лет двадцати трех встал в проеме во всю его ширину.
— Отойти не желаешь? — скривилась Соня.
— Нет, — мотнул головой белокурый красавчик. — Там идет уборка.
— Я пыли не боюсь.
— Прости, но пропустить не могу, — еще шире расставил локти.
Вдруг Соня подошла к нему настолько близко, что их носы едва не соприкоснулись:
— А если я очень-очень попрошу, — произнесла парню в губы, обдав его ароматом ягодной жвачки и ванильных духов. Само собой, такого он не ожидал. Девчонка ему приглянулась с самого первого дня присутствия на стройке. Другое дело, что она постоянно в отцовской тачке сидит.
— Смелая, смотрю, — пробормотал уже не так уверенно. — Я ведь и поцеловать могу, — усмехнулся.
— Конечно, можешь, — тоже улыбнулась и в тот же миг проскочила под его рукой в дом. — Но не поцелуешь! — возрадовалась своей прыти. — Иначе отец тебя в порошок сотрет.
— Эй, — метнулся за ней. — Нельзя туда, глупая, — поймал ее за руку, но поздно. Соня успела зайти в гостиную, где рабочие еще не до конца всё отмыли.
— Какого… фига? — слетело с ее губ. Вокруг было столько бурых подтеков. На окнах, полу, стенах… — Это что? Кровь?
— Ну, — парень понял, что облажался по полной программе. Дядя ему строго-настрого запретил пускать сюда девчонку…
— А в том пакете вы что несли? Чью-то голову? — развернулась к нему. — Отвечай!
— Короче, ты только не паникуй, — почесал затылок, — я сейчас все объясню.
— Так, давай, объясняй…
— Леса здесь дикие. Зверья всякого много. В том числе кабанов. Видимо один пробрался ночью в дом.
— И что? Лопнул здесь от восторга? Тут всюду кровища. А вон, — указала на подоконник, — кишки, кажется. Фу-у-у, — закрыла рот рукой.
— Да не… не лопнул. Его кто-то сожрал.
— Еще лучше, — позеленела.
— Мало ли, может волк загнал бедолагу. Или медведь… или рысь…
— Всё, с меня хватит! — и поспешила на выход. Сейчас она пойдет к отцу и потребует немедленно взять ей билеты до Москвы. Хватит этой жести! Деревня явно проклятая!
Соня ворвалась в бытовку, где застала отца за телефонным разговором.
— Я хочу домой! — заявила, сложив руки на груди. — И как можно скорее!
— Тебе боинг подогнать или ковер-самолет достать из кладовки? — отложил телефон в сторону.
— Тебе смешно? В твоем доме, значит, кто-то разделал свинью на запчасти, а ты спокоен и весел? И ничегошеньки не смущает? Да я туда больше ни ногой. Я хочу, как минимум, домой, а как максимум, к маме.
— В доме уберутся, — ответил на выдохе. М-да, никому ничего нельзя доверить, — не будет ни следов, ни запахов.
— Мне достаточно одного того факта, что в доме разорвали животное на куски. Ты словно не слышишь меня. Я, — заговорила медленно, — не… буду… там… жить. Ни за что!
— Я тебя прекрасно слышу, — потер нос, который вдруг нестерпимо зачесался. Нервное что ли? — Но случившегося изменить не могу. Да и не хочу. Если ты не глупая инфантильная дурочка, а я все-таки надеюсь, что нет, то должна понимать. Здесь не город. Это первое. Второе, здесь идет стройка, а значит, объекты часто остаются открытыми в ночное время. Само собой, ничего не мешает пробраться в дом зверю, да хоть человеку. Но я уже предпринял меры. К вечеру сюда прибудет дополнительная охрана. И да, Соня, я должен сказать, что верю тебе насчет того момента со зверем на чердаке.
— Окей, — выставила вперед ладони, — но…
Однако Захар не дал договорить:
— К матери ты улетишь. Дай только разобраться с делами, а после я организую тебе билеты.
Затем отец поднялся и покинул бытовку, а вскоре Соня услышала отборный мат в сторону бригадира. Арсению наверно тоже влетит. И снова девушку одолело чувство вины. Подумать только, второй раз за день!
В это самое время в нескольких километрах от Зареченска из леса выбежала пушистая рысь со спортивной сумкой в зубах. Животное активно дышало, так как преодолело серьезное расстояние, а когда отдышалось, забрело за широкое дерево. Еще через две минуты из-за ствола показалась Анна. Она быстренько завязала шнурки на кроссовках, застегнула пустую сумку, затем побрела к остановке, что одиноко синела облупленной краской на противоположной стороне дороги. Девушка дождалась автобус, села в него и поехала домой… Сказать, что она была расстроена, значит, ничего не сказать. Да ей рыдать хотелось каждую секунду, проведенную в пути.
К вечеру она добралась до дома. Ветхая пятиэтажка встретила привычным вечерним гомоном проживающих в ней людей. Анна поднялась на третий этаж, открыла дверь и зашла в квартиру. До ушей сейчас же донеслись звуки льющейся на кухне воды и звяканье посуды.
— Я дома, бабуль! — произнесла, выбираясь из кроссовок.
— Ой, уже вернулась, — из-за угла кухни показалась пожилая женщина с янтарными глазами. Ее седые длинные брови забавно топорщились в стороны, но еще забавнее смотрелись уши с седыми кисточками. — Ужинать будешь или в лесу перекусила?
— Буду, — Аня зашла на кухню, села за маленький стол. Больший бы здесь не поместился.
— Ну, узнала, какие деньги за дом просят? Они ж московские, наверно залупили ценник.
— Нет, не залупили, — и закусила губу. — Бабуль, они не продают дома. Там у них планируется охотничий клуб.
— Вон оно как, — сразу сникла старушка, — выходит… ничего не выйдет. Ну, что ж, — а заметив слезы в глазах внучки, поспешила улыбнуться, — не переживай, Ань. Нам и здесь неплохо живется.
— Ты из дома уже три года не выходишь. Какой там неплохо? Давай тогда другое место подыщем?
— Нет, не надо ничего искать. Я не хочу мучить ни тебя, ни себя. По лесам мне все равно не бегать, старая уже. Хотелось бы помереть на родной земле, но не судьба. А тебе лучше жить в городе. Возможностей больше. Обо мне не беспокойся. Я привыкла жить в этой квартире.
— Я против такого расклада, — замотала головой, — слушай! — вдруг подняла взгляд на бабушку. — А документы у тебя сохранились на дом?
— Так, они ж старого образца. Этими документами только, — и махнула рукой с длинными темными когтями. — Всё, Ань, всё… выброси из головы эту идею.
— Можно на них посмотреть? — не успокаивалась девушка.
— Ох, неугомонная егоза. Ладно, идем. У меня завалялась коробка с этими бумажками.
Они зашли в комнату, где старушка достала из шкафа картонную коробку и отдала ее внучке:
— Что найдешь, всё твое, — погладила внучку по голове, отчего та инстинктивно вытянула шею, прикрыла глаза, которые засияли желтым светом. — Только прошу тебя, Анют, давай без фанатизма. Не на то ты жизненные силы тратишь. Тебе бы мужчину найти, потомством обзавестись. Мы, как-никак, вымирающий вид. Я пока живая, буду помогать. Уж очень хочется понянчить котят перед смертью.
— Котята — это хорошо, а вот с котами, бабуль, нынче сложно, — улыбнулась, — последнее время мне одни псы попадаются. Недавно как раз нарвалась на троих. Благо, они без претензий. Посидели в кафе и свалили.
— Эх, — произнесла на выдохе, после чего вернулась на кухню. Не так Екатерина Павловна планировала закончить свою жизнь.
Аня в свою очередь взялась за коробку. И действительно, вскоре нашла заветный документ. Да, он был старого образца. Но документ же!
Глава 10
Предыдущая страница Следующая страница
Три дня спустя…
— В целом все устраивает, — Захар прохаживался по комнатам своего нового дома.
— Дальше у нас три сруба на реставрацию. Ими займется бригада Саныча, а мои парни переключатся на каркасы.
— Хорошо, — оценил качество отделки в ванной комнате.
Сегодня прораб сдает ему работу и сегодня же Захар отпразднует новоселье. Таскаться каждый день из деревни в город осточертело вконец. Сонька, конечно, еще бухтит по поводу недавней кровавой истории, но хотя бы не отказывается в дом заходить. Вот сейчас ходит вместе с ним, принимает работу.
— Как тебе? — спросил дочь, когда они вернулись в гостиную.
— Ну, кровищу отмыли, — пожала плечами. — А еще ты обещал с мамой поговорить, но до сих пор не поговорил.
— Может, ты хоть на один день выключишь свою вредность, м-м?
— Может, и выключу, — еще раз огляделась, отметив два скрученных матраса, что стояли в углу. — А это, простите, что?
— Наши спальные места. Сегодня заночуем здесь.
— И почему я не удивлена? — покачала головой. — Я ведь обожаю спартанские условия. Спать на полу — кайф!
— Не на полу, а на матрасе. Кстати, об этом. Мне бы не помешала твоя помощь.
— В чем?
— Займись-ка обустройством нашего быта. Ты ведь хотела когда-то заниматься дизайном интерьеров. Это ли не шанс?
— Серьезно? — посмотрела на отца с недоверием. Неужели он готов пойти на такой риск? — И орать на меня не будешь, если я устрою здесь Барби-рум?
— За Барби-рум буду, за остальное нет.
— Каков бюджет?
Захар в этот момент заметил задор в глазах дочери. Кажется, он попал в самое яблочко.
— В пределах лимона. Справишься?
— Ну-у-у-у, скромненько, конечно. Но постараюсь.
Соня действительно взбодрилась, ведь раньше всеми вопросами обустройства дома занималась мама, а ее допускала разве что до выбора цвета обивки в ее же комнате. И то забраковала выбранный цвет, убедив взять другой. Здесь же она сможет реализоваться на новом для себя поприще, а заодно появится новая тема для влогов.
— В таком случае приступай. Чем быстрее определишься со стилем и прочим, тем быстрее в нашем доме появится мебель.
— Ноут в бытовке?
— Угу.
— Ок! — и помчалась прочь из дома.
А Захар впервые за несколько недель испытал некое подобие облегчения. Вероятнее всего, новое жилище превратится в экспериментальный арт-объект с вырвиглазными цветами, но он готов, лишь бы дочь была занята делом и не грезила поездкой к матери. Да, он раздумывал отправить ее обратно, однако дополнительная охрана, заступившая на пост три дня назад, вселила уверенности, ведь с бравыми ЧОПовцами прибыли их собаки. Теперь стройка под надежной защитой и днем, и ночью. Для кошелька накладно, конечно, но безопасность важнее.
Соня тем временем зашла в бытовку, демонстративно размяла плечи, хрустнула пальцами и села за ноутбук. Отец поставил перед ней серьезную задачу! А значит, филонить нельзя! Но только девушка углубилась в изучение мебельных интернет-магазинов, как раздался робкий стук в дверь. Хм… странно… отец стучаться бы не стал, а рабочие тарабанят обычно так, что стекла дрожат. Вскоре стук повторился. Тогда Соня открыла дверь и надо же, на пороге обнаружила Анну. Та стояла какая-то слишком бледная.
— Привет, — уставилась на гостью Соня.
— М-могу я з-айти? — заикаясь промямлила та.
— Конечно, — отошла в сторону, освободив проход. — С тобой все хорошо?
— Н-нормально, — скорее села на диванчик, прикрыла глаза. — У вас тут собаки, смотрю, появились. Овчарки немецкие…
— Да, отец усилил охрану.
—М-м, — кивнула, — я так и поняла.
— Они тебя облаяли, да?
— Как и все собаки, — с трудом улыбнулась.
И снова повисло неловкое молчание. Правда, ненадолго:
— Я бы хотела поговорить с твоим отцом. Это возможно?
— Да. Сейчас наберу ему.
Захар пришел спустя пять минут. За это время Соня успела напоить гостью чаем, благодаря коему девушка немного успокоилась.
— Добрый день! — Захар поравнялся с Анной. — Чем могу быть полезен?
— Здравствуйте, — удивилась габаритам мужчины, полностью поместившись в его тени. Как есть медведь. — Я должна показать вам вот это, — протянула ему копии свидетельств на собственность.
— И что это? — принял бумагу, затем надел очки для чтения.
— Это свидетельства о собственности на дом и землю, принадлежащие моей бабушке Макаровой Екатерине Павловне. Она жила в этой деревне, но была вынуждена покинуть ее десять лет назад. Здесь же, на местном кладбище, похоронена вся ее семья, в том числе муж.
— Ваша история ясна, а в чем суть вопроса? — перевел взгляд на девушку. Про себя Захар уже понял, что нарисовались очередные проблемы.
— Мы бы хотели вернуться. Я уже приходила и спрашивала, можно ли купить дом. Ну, новый. Однако ваша дочь сказала, что поселок будет туристический, и недвижимость вы не продаете.
— Всё верно, — кивнул. — Когда строительство будет завершено, вы с вашей бабушкой сможете приехать сюда на отдых, — вернул ей копии.
— Но как же? — нахмурилась. — Бабушка владела здесь и домом, и участком, а до нее владели ее родители. Получается, законность этой стройки…
Однако Захар ее перебил:
— Послушайте, девушка, у вас есть претензии относительно законности моей деятельности?
— Я лишь… просто… — замямлила, но скоро собралась с духом, — моя бабушка имеет все права жить здесь! — выпятила грудь. — Я узнавала, свидетельства о собственности, несмотря на сроки их выдачи, сохраняют юридическую силу. Получается, вы незаконно приобрели эти участки и ведете здесь незаконное строительство.
— Вот как, — сложил руки на груди, — а что ж вы только сейчас объявились? И где ваша бабушка? Где законная собственница? Я тоже проверял данную землю на предмет обременения. И представляете, земля давно как находилась на балансе муниципальных властей. Так что, все свои претензии вместе с этими бумажками несите в суд.
— Вы поступаете несправедливо, — опустила взгляд, чтобы не показать лишнего, ибо сейчас сильно нервничала, а значит, не контролировала первичные признаки сущности. — Моя бабушка живет в крохотной квартирке в аварийном доме. Она уже несколько лет не выходит на улицу, потому что тяжело спускаться и подниматься с третьего этажа без лифта. Мы так надеялись, что вы возродите эту деревню, позволите вернуться тем, кто был вынужден уехать отсюда.
— Простите, девушка, но благотворительностью я не занимаюсь.
— Я и не говорю о благотворительности. Я хочу купить здесь дом.
— Так, купите. Деревень вокруг много. А здесь, повторю, будет поселение туристического назначения.
— Нам здесь нужно, — никак не успокаивалась. — Может, хоть один домик продадите? — снова посмотрела на него, причем со слезами на глазах. — Пожалуйста. Пусть будет самый маленький, самый неказистый, все равно.
— Я вам всё объяснил, — до чего же он не любит такие вот бестолковые разговоры. — Всего хорошего, — и покинул бытовку.
А девушка опустилась на диван, закрыла лицо руками и разрыдалась.
— Ну, правда, — заговорила Соня, — ты ведь можешь купить другой дом.
— Не могу, — пробормотала, — ты просто не понимаешь, насколько для нас важна эта земля.
— Наверно… — принялась кусать нижнюю губу. И что с ней делать?
— Поговори со своим отцом, — посмотрела на Соню.
— Думаешь, он меня послушает? Мы все-таки о недвижимости говорим, а не о какой-то безделушке.
— Конечно, — вытерла слезы рукавом ветровки.
Соня в этот момент заметила ногти Анны. Под ними была грязь! Много грязи! Ничего себе. Кажется, в ту кофейню она больше ни ногой. Еще через минуту Аня ушла. А Соня отправилась искать отца. Захар в это время разговаривал с бригадиром.
— Ты занят? — подошла к нему.
— Немного. Та девица ушла?
— Да, ушла.
— Вот и славно.
— Да как-то не очень. Ты точно не можешь помочь ей?
— Послушай, Сонь, — отпустил бригадира и развернулся к дочери, — я тебе сейчас кое-что объясню. Ты ведь хочешь поскорее окунуться во взрослую жизнь? Так вот. Я ни одному слову этой проходимки не поверил. Земля здешняя была изъята государством, потому что не использовалась по назначению много лет. То есть, здесь никто не появлялся годами, а тут на тебе, нарисовались и давай на голубом глазу доказывать, что владеет землей. Тебе не кажется, что эта Анна просто-напросто не слишком умная мошенница? Прознала о стройке и явилась в надежде поживиться новеньким жильем. Не удивлюсь, если в скором времени припрутся и другие такие же «законные владельцы» со свидетельствами времен Царя Гороха. Ты же слышала ее историю. Какая-то нелепая чушь.
— Правда иногда бывает очень даже нелепой.
— Ох, ты ж, кто-то у нас в философы заделался, — усмехнулся. — Да хоть окажись все это правдой, я что, по-твоему, должен махнуть рукой на бизнес-проект и выдать какой-то непонятной девице с эфемерной бабушкой домик с участком? Так дела не делаются.
— Ладно-ладно, я поняла.
— Ты успела что-нибудь подобрать для нашего дома? Может, со стилем определилась?
— Не успела. Как раз сейчас пойду, займусь.
— Но… — нахмурился, — насчет Барби-рума ты ведь пошутила?
— Ху ноуз, ху ноуз, — сделала загадочную гримасу, параллельно отдаляясь от отца.
Остаток дня Соня провела за ноутбуком. Она выбирала, сравнивала, обзванивала компании, узнавала сроки и наличие мебели. И пока это делала, поняла, что в полном восторге от сочетания дерева и металла, а значит, дом будет в стиле лофт. Пестрота и вычурность в интерьере ей не нравились, как не нравились дачные вариации отделки, вроде дерева под деревом, приправленные деревом. Интерьеру нужна легкость и одновременно природная натуральность. Вот мама, наоборот, сторонница помпезности. Ее стараниями их дом превратился в подобие Екатерининского дворца, что отцу, например, не нравилось, однако он терпеливо принимал все решения матери. И раз уж папа забрался в такую глушь, раз взялся за охотничий поселок, наверняка он не ждет позолоты и лепнины в собственном доме.
Так что, определенно лофт!
Особенно Соне понравилась мебельная группа для столовой, а именно стол со столешницей из дерева и эпоксидной смолы на металлических ножках, и лавками вместо стульев.
В какой-то момент телефон девушки завибрировал, отобразив на экране фото матери, но Соня настолько увлеклась новым заданием, что даже не обратила внимания на звонок. Уезжать она тоже передумала. В конце концов, ей нужно увидеть результат своих стараний, нужно все проконтролировать. А Франция подождет…
— Пора заканчивать, — на пороге бытовки показался уставший отец.
— Ой, — перевела на него красные от переутомления глаза, — а что? Уже всё? — и посмотрела в окно, за которым уже темнел вечер.
— Десятый час. Завтра продолжишь.
И они вдвоем отправились в дом, где их дожидались матрасы.
— Ну, хотя бы душ с туалетом есть, — протерла рукой запотевшее зеркало Соня, когда выбралась из душевой кабины.
Еще через полчаса она уже крепко спала, а вот Захар никак не мог улечься. То мысли о работе одолевали, то воспоминания прошлой, как казалось, счастливой жизни, то перед глазами возникал образ гигантского волка. И после очередной безуспешной попытки найти удобное место для сна, он поднялся, накинул куртку и вышел на улицу. Широкая веранда встретила спасительной прохладой и легким туманом, что добрался до верхней ступени крыльца. Рабочие давно разбрелись по вагончикам, потому на улице воцарилась тишина. Сознание тотчас оказалось во власти звуков природы. Все-таки лес звучит удивительно. Захар залез в карман, откуда достал пачку сигарет. Еще в институте он пробовал курить, но курильщиком так и не стал. Однако в моменты особого напряжения рука нет-нет, да тянется к сигарете. Вытянув одну из пачки, Захар хотел было закурить, вдруг справа от него за домом что-то хрустнуло, а следом звякнуло и покатилось.
Зверья здесь, конечно, огромное множество. За эти недели рабочие кого только ни встречали. И лис, и кабанов, и лосей, в заброшенных домах находили совиные гнезда. Вот и сейчас, видимо, какая-то ночная зверушка бродит в поисках еды. Но тут до ушей донесся грозный рык. Такой же, какой он слышал на чердаке в момент то ли вымышленной, то ли реальной встречи с волком. Захар сейчас же отложил в сторону сигареты, после чего взял метровый лом, что стоял у двери. Мужчина осторожно спустился с крыльца, рассеяв туман, обошел веранду и направился вдоль правой стены дома. Передвигаться старался бесшумно, а вот какая-то злобная тварь продолжала хрустеть ветками, правда, уже со стороны заднего двора. Оказавшись у очередного угла, Захар аккуратно выглянул. У него аж сердце удар пропустило, когда он обнаружил огромного черного волка, пытающегося вскарабкаться по остаткам строительных лесов, очевидно, на чердак! Так, вот как они проникают туда! А в доме тем временем беззаботно спит его Соня!
Времени на размышления не было, тогда Захар вышел из-за угла и громко свситнул:
— Э! — гаркнул следом. — Куда ползешь, гнида?!
Волк сейчас же развернулся и уставился горящими неистовым огнем глазами на Захара.
— Валил бы ты отсюда, пёсель-переросток! — а лом завел себе за ногу. — Тебя сотоварищи в лесу заждались.
Зверь немедленно спрыгнул на землю, легко преодолев расстояние в два с половиной метра. Животное было неестественно огромным. Таких волков просто-напросто не бывает!
— Твою ж мать, — прошептал Захар, когда волк зарычал.
Спустя пару секунд зверь пошел на того, кого всем своим существом мечтал разорвать в клочья. И когда Захар начал пятиться, волк прямо-таки раззадорился, а пасть наполнилась слюнями в предвкушении крови врага.
— Хрен тебе в зубы, дьявольское отродье, — Захар резким движением замахнулся и со всей силы ударил ломом зверя по морде. Аж треск послышался.
Волк тотчас заскулил, начал мотать головой, ибо левый глаз мгновенно залило кровью из глубокого рассечения, а после помчался прочь. Захар меж тем стоял и смотрел, куда бежит зверь. Бежал тот через задний двор в сторону леса, где без труда перемахнул через рабицу и вскоре скрылся во мраке.
— Надеюсь, мозгов хватит больше не возвращаться, — пробубнил себе под нос и побрел домой. А забор надо делать выше! Удивительно, что эта зверюга даже собак не испугалась. И когда это волки начали лазать в дома через чердаки? Черт знает что!
В это время в лесу, недалеко от забора, в тени сосен стояли трое молодых мужчин в костюмах цвета хаки. Они наблюдали за происходящим, а когда Захар обратил зверя в бегство, мужчины переглянулись между собой:
— Пора, — произнес один из них.
Вскоре все трое скрылись в чаще. Сначала они шли медленно, прислушиваясь и принюхиваясь к окружающему пространству, затем перешли на бег. Взять след раненого зверя труда не составило. Зверь тоже понял, что его преследуют, но удар ломом был такой силы, что сознание волка плыло, а лапы заплетались. И уже через несколько минут троица окружила свою цель. Волк тогда остановился, несколько раз мотнул головой, чтобы стряхнуть кровь, которая продолжала бежать из открытой раны.
— Ну, здравствуй, — показался из-за дерева один из мужчин.
В ответ волк зарычал.
— Мы пришли передать тебе послание от нашего вожака, дичка. Тебе здесь не место, — следом достали из рюкзака одежду и швырнули волку в лапы, — перекинься. Мы тебя проводим.
Однако зверь не воспринял ни слов, ни жеста. В следующую секунду он оскалился и собрался уже напасть, но тут из-за деревьев вышли двое других. Они постаскивали с себя одежду и прыгнули к волку, перекинувшись на ходу. Первый тоже перекинулся, сбросив с себя куртку и штаны. Три волка окружили раненого, и раненый решил атаковать, уже слабо осознавая происходящее вокруг. Конечно же, атака не возымела успеха. Волк клацал зубами, кидался то на одного, то на другого, но его сейчас же хватал третий. Клыки вонзались то в лапы, то в шею, то в бока. С каждой секундой ран становилось все больше, приближая момент агонии жертвы. Изодранный зверь из последних сил пытался защищаться, хотя глубоко внутри уже понимал — пришел его конец. В какой-то момент он упал, но прежде, чем отключиться, вытянул шею и завыл. Громко, протяжно, беспомощно…
А те, что нападали, вмиг остановились, переглянулись. После чего один из них снова перекинулся и поторопился за вещами, что остались валяться на земле.
— Уходим, — произнес, натягивая брюки.
Его собраться немедленно похватали зубами свою одежду.
Они ушли, оставив полуживого волка истекать кровью. Зверь лежал, закатив глаза и подрагивая от судорог, что волнами накатывали, скручивая мышцы, отчего не получалось нормально дышать. Сердце еще билось, однако каждый новый удар приближал зверя к вечному мраку. Вдруг из темноты чащи выскочил гигантский волк. Он подбежал к раненому, заскулив от ужаса, а через секунду рядом с ним уже сидела обнаженная девушка.
— Мира, — бормотала, не понимая, что случилось, — господи, как… кто… Мира, сестренка… Слышишь меня? — взяла ее за голову, приподняла ту, отчего волк еще сильнее задрожал. Пришлось отпустить. — Черт, — принялась оглядываться, соображая, что делать дальше. Куда идти? Как идти? Тут на глаза попалась одежда, что лежала неподалеку. — Сейчас, родная… ты только держись.
Девушка схватила толстовку и спортивные штаны, быстро натянула их, после чего подошла к зверю, просунула под него руки и подняла. Вдруг волк начал меняться.
— Мина, — прохрипела окровавленная Мира, — Ми… — и потеряла сознание.
— Крепись, сестренка, — поудобнее подхватила ее Мина, — крепись, — и направилась в сторону деревни.
Она уверенно шла туда, где было опасно. Но другого варианта у нее нет. Только там можно надеяться на помощь.
В это самое время в своем доме Захар сидел на матрасе, прислонившись спиной к стене, и смотрел в окно. Теперь уж точно не получится уснуть. В голове так и металась шальная мысль: «А если зверь вернется?» Иногда Захар посматривал на дочь, параллельно прислушиваясь к звукам. Необходимо усилить окна на чердаке, в идеале проставить на них решетки. Тут вспомнились слова реалторши. Черт ее знает, но, кажется, она была права насчет этой деревни. Либо в его жизни наступила самая натуральная черная полоса. Либо соседство с лесом — это плохая идея. Вон, Русовка стоит на противоположном берегу реки вдали от леса, и зверье туда не суется. Только, какого хрена огроменный волк лез на чердак? Всё это не укладывалось в голове.
— Блин, — произнес на выдохе и поднялся. Надо бы умыться.
А когда сделал шаг в сторону ванной, в дверь постучали. Причем настойчиво. Ну, волки в двери точно не стучат. Наверно охрана…
Захар открыл дверь и оцепенел, ведь на пороге стояла чумазая босая девица, на руках которой была вторая девица — голая и вся в крови!
— Это еще что за… — слетело с губ мужчины.
— Помоги! — выпалила незнакомка.
Глава 11
Предыдущая страница Следующая страница
— Заходи, — сразу отошел в сторону.
Мина внесла сестру в дом.
— Клади на матрас, — Захар указал на свое спальное место.
Конечно же, от шума проснулась Соня, а увидев окровавленную обнаженную девушку, которая выглядела скорее мертвой, чем живой, сразу забилась в угол и точно окаменела. Ужас происходящего буквально парализовал голосовые связки.
— Что с ней случилось? — спросил хозяин дома, когда Мина уложила сестру и накрыла простыней.
— Волки напали, — буркнула сквозь раздражение. — Аптечка есть?
— Есть, — быстренько сходил в ванную, откуда принес небольшой контейнер, набитый доверху лекарствами и средствами первой необходимости. — Держи… Только, боюсь, здесь аптечки маловато будет. Нужна больница, а скорее, реанимация. Я вызову скорую.
— Нет! — резко выпрямилась Мина. — Не надо скорую! Я знаю, что делать.
— Да она еле живая, если вообще живая, — с недоверием посмотрел на Миру, которая прерывисто дышала.
— Живая, — зарылась в аптечку, достала из нее перекись водорода, бинт, ватку и пластыри. — Мне бы еще нитки с иголкой, — посмотрела на Соню. — Может, у тебя есть?
Но Соня так и сидела, не двигаясь, не моргая.
— Сейчас я посмотрю, — вступил Захар и направился к большому рюкзаку, где хранилась всякая мелочевка. Там он отыскал набор для шитья, который ему когда-то подарила жена со словами: «Вечно приезжаешь со своих объектов как какой-то оборванец». — Пойдет? — протянул Мине черный футляр.
— Пойдет, — схватила тот, быстро открыла.
— Я все-таки настаиваю на скорой. Мне здесь случайные смерти ни к чему. У нее состояние критическое. И ваточками с перекисью здесь не обойтись.
— Значит, мы уйдем, — поднялась, смахнула с лица волосы.
— А я тебя помню, кажется… — всмотрелся ей в глаза. — Та самая дерзкая официантка из придорожного кафе.
— Возможно, — и уже собралась снова взять сестру на руки, но Захар не позволил.
— Не трогай. Не знаю, какого черта с вами случилось и что за звери на вас напали, — посмотрел на голову бесчувственной девушки. Вдоль виска той багровела открытая рана. — Но таскать ее туда-сюда, считай, добить.
— Раз ты это понимаешь, помогай. Говорю же, я знаю, что делать. Мне просто нужна дополнительная пара рук, а лучше две пары, — снова глянула на Соню. — Отомри уже, принцесса.
В ответ Соня моргнула пару раз, после чего осторожно слезла с матраса.
— Ну, командуй, — Захар опустился на корточки.
— Так, — Мина взяла два больших куска ваты, пропитала их перекисью, — держите, протирайте наиболее глубокие порезы. А я займусь раной головы.
И все начали активно помогать. Захар обработал руки и ноги Миры, а Соня обработала раны на груди, животе и бедрах, все же Захар под простыню лезть не решился. Мина тем временем промыла рану на голове сестры и довольно ловко зашила ее, после наложила пластырь. За два часа усердной работы они обработали все опасные раны, какие-то Мина так же зашила, какие-то просто закрыла пластырями.
— Теперь-то можно вызвать скорую? — села на пол Захар, когда они наконец-то закончили.
— Нет, — уверенно мотнула головой Соня.
— И в чем причина такого нежелания? Может, причина не в волках вовсе? Кем она тебе приходится?
— Это моя сестра. Не переживай, папаша, — усмехнулась, тоже опустившись на пол, — мы не убийцы, не воры, не психопатки. Нам просто не повезло нарваться на стаю в ночном лесу.
— То-то и оно, что в ночном лесу. Вы там, чем занимались?
— Не поверишь, — протерла глаза, которые болели от перенапряжения, — в озере купались. Удачу призывали. Про Ведический лунный календарь слышал?
— Нет.
— А мы по нему живем. Короче, вам — мирским, не понять.
— Походу, с удачей не срослось, — подала голос Соня, ведь сказанное даже ее возмутило.
— Да, не срослось, — зыркнула на нее Мина. Не окажись здесь этих двух слизняков, этого всего не случилось бы.
— Что дальше? — поднялся Захар.
— Сутки покажут, — Мина в свою очередь с нескрываемой завистью посмотрела на второй матрас. Когда она последний раз спала на нормальной кровати? Чаще приходится спать, где попало, к тому же в шкуре, чтобы не замерзнуть, но тогда начинают одолевать кровососущие паразиты.
— Я в бытовку, — отрапортовала Соня, подорвавшись с места.
— Хорошо, — с недоверием глянул на полуживую девицу Захар. Все это какая-то откровенная дичь. А вдруг неадекватная официантка собственноручно уделала сестрицу и поэтому не хочет огласки? Вдруг ритуал пошел не по плану? Или, наоборот, по плану? Вопросов здесь больше, чем ответов. И ему такие истории совсем не по душе. Не хватало еще вляпаться в уголовщину. — Идем, провожу тебя. А ты можешь отдохнуть здесь, — обратился к Мине.
— Спасибо, — подняла на него взгляд, полный гордости и затаившейся обиды.
— Учти, — в свою очередь скользнул взглядом по босым ногам девушки, — если твоя сестра не доживет до утра, ты отсюда выйдешь только под конвоем.
— Договорились, — села на второй матрас, — папаша.
— Я тебе не папаша, — открыл дверь для дочери.
— Дедуля? — устало усмехнулась Мина.
— Меня зовут Захар, — и они с Соней покинули дом.
Уже на улице дочь уставилась на отца гневным взором:
— Это чо вообще такое? — прошипела.
— Могу задать тот же вопрос.
— Чертовщина не заканчивается, пап. Валить отсюда надо.
— Поздно валить, — отвел ее в бытовку, где был и диван, и санузел, и мини-кухня. — Работа в самом разгаре, плюс средства вложены большие.
— Так, продай.
— Сначала надо закончить начатые объекты. Но я думаю, что со временем всё нормализуется.
— Ничего не нормализуется, — села на диван. — Кстати, я кое-что успела заказать из мебели, к обеду уже обещали привезти, а значит, этих социопаток к завтрашнему утру не должно быть в нашем доме.
— Отдыхай, Сонь…
Убедившись, что дочь уснула, Захар покинул бытовку. Отправился он в машину, где планировал хоть немного вздремнуть, но по пути свернул к дому. Лишь бы девица не склеила ласты. Он поднялся на веранду и на выдохе зашел в дом. Возможно, дочь и права, как права была и риелтор, но он уже начал серьезную работу, а значит, должен ее завершить. За все годы его профессиональной деятельности он ни одного объекта не заморозил, бывало, смещались сроки, но каждый дом был в итоге достроен и сдан.
— Моя сестра жива, — Мина встретила Захара, сидя на матрасе в позе лотоса. Спать хотелось жутко, но она следила за состоянием Миры.
— Это радует, — подошел к девушке. Удивительно, но она уже не выглядела такой бледной. И дышала ровно. — Откуда вы?
— Здешние, — прикрыла глаза Мина.
— Из Русовки?
— Нет.
— Странно. Ведь ближайший населенный пункт находится от села в двадцати пяти километрах.
— А как же Зареченская? — снова посмотрела на него. — Почему ее не берешь в расчет?
— То есть, вы отсюда? — нахмурился.
— Угу. У нас, вернее, у нашей бабки был здесь дом, перед смертью она завещала его мне. Но явился ты, — злобно усмехнулась, — и теперь у нас ничего.
— Очередная наследница, — закивал, — ясно, ясно. Ты уже вторая, кто заявляет мне о своих правах на эту землю.
— А как ты хотел? Пусть деревня и пришла в упадок, но когда-то здесь жили люди. Много людей.
— Справедливости ради, не я довел деревню до такого состояния. Я-то, как раз наоборот, возрождаю её.
— Чтобы брать бабки с любителей оленьих голов и медвежьих когтей. Да уж…
— А ты неплохо осведомлена.
— Слухи быстро расползаются.
— По крайней мере, теперь я понимаю причину твоего неадекватного поведения в кафе. Только, видишь ли, я ничего не воровал и не уничтожал. Государство забрало эту землю, а потом продало мне. И коль вы все так горюете по утраченному, то какого хрена не восстанавливали свое наследие? Деревня пришла в упадок не за год и даже не за пять лет. Здесь никого не было лет десять, а то и больше.
— Да я без претензий, — пожала плечами, — бесит другое.
— Что именно?
— Твое появление здесь именно сейчас.
— И меня это должно волновать?
— Лучше бы волновало, — заметила, как вена на его шее пульсирует. После взгляд спустился на грудь, прошелся по плечам и остановился на жилистых руках, которые Захар засунул в карманы джинсов. А мужик он здоровый.
В этот момент Мира заворочалась, застонала.
— Они меня загнали, — пробормотала хриплым голосом, — загнали… я бы их порвала, если бы не он… урод…
— Кто ее загнал, и кого бы она порвала? — тотчас напрягся Захар.
— Это всего-навсего бред. Да и кого могут порвать эти пятьдесят пять килограмм? — с сочувствием посмотрела на сестру.
— Вам есть куда идти?
В ответ Мина покачала головой.
— Могу похлопотать. В Русовке вроде есть парочка предложений на съем.
— Нам нет нужды засиживаться тут. На самом деле, мы приехали, чтобы могилу бабушки навестить. Но, вот беда, не можем ее отыскать. Зареченское кладбище, как и деревня, давно брошено. А документов у нас не осталось.
— И вы таскались в ночи по лесу ради этого?
— Нет. В лесу мы таскались по уже озвученной причине. Если позволишь нам задержаться здесь на недельку, буду безмерно благодарна. За это время и сестра в норму придет, и могилку, я надеюсь, смогу отыскать. Даю слово, мешать не будем.
— Здесь не выйдет. У меня дочь, как-никак.
— А я и не про этот дом. Ты же столько новых коттеджей строишь. Неужели нет ни одного дома, где мы могли бы пересидеть несколько дней? — вдруг Мина поднялась, медленно подошла к Захару и положила руки ему на грудь. — Пожалуйста. Если хочешь, я могу…
Но тут Захар накрыл ее руки своими и убрал с себя:
— Пока ты не сказала какую-нибудь чушь, из-за которой всем нам станет не по себе, разрешаю. Здесь есть один дом под реставрацию. Работы в нем почти завершены. Побудете там.
— Очень благородно с твоей стороны, Захар, — произнесла ему практически в губы, обдав ароматом пряной мяты.
— Ногам не холодно? — ощутил невероятно горячую кожу, когда коснулся ее рук.
— Нет, — и вдохнула его запах, который болезненным спазмом отозвался внизу живота. Сей факт откровенно разозлил, ведь тогда в кафе случилось то же самое. Этот кусок мяса должен вызывать в ней совсем другие эмоции, но никак не чувство влечения. — Раз уж ты оказался таким щедрым, могу ли попросить еще об одной услуге?
— Ну…
— Хорошо бы перенести сестру в дом уже сейчас. Пока на улице никого. И матрас бы нам не помешал.
— Само собой, — поспешил отойти от нее. Эта бестия умеет произвести впечатление.
Захар собрался поднять девушку, но Мина перехватила его руки:
— Я сама.
— Уверена?
— Как-то же я донесла ее до твоего дома.
— А по внешнему виду и не скажешь.
— Сибирское здоровье, — усмехнулась.
Мина снова ощутила противоречивые чувства. Лучше его не трогать, иначе внутренний зверь не так поймет происходящее. И она взяла сестру на руки, а Захар взял матрасы, один из которых был перепачкан кровью. Если их кто-нибудь увидит, завтра здесь не останется ни одного рабочего. Народ здешний и без того слишком суеверный.
Выйдя на улицу, Мина сделала глубокий вдох. Аромат этого леса отпечатался в ее мозгу навсегда. В Зареченске она бывала совсем ребенком, деревня уже тогда вымирала. Жаль, что никто не смог остановить этот процесс. Жаль, что при таких-то просторах родины для таких, как она, как Мира почти не осталось места.
— Вон туда, — указал Захар на дом, что стоял пятым от его собственного. — А где жила твоя бабка? — поинтересовался, когда они поднялись на крыльцо двухэтажного строения.
— Ее дом ты пару дней назад безжалостно снес. Вместе с баней и сараем.
— Снес я то, что не подлежало восстановлению. А некоторые срубы, как видишь, оставил для реставрации.
— И зачем? В твоем ансамбле из каркасных халуп они будут смотреться неуместно.
— Каркасных халуп? — искренне оскорбился таким заявлением.
— Ну да, — прошла в дом, — разве может сравниться этот прессованный картон с цельным деревом или камнем? Впрочем, ты же под аренду строишь. А значит, можно не запариваться.
Захар в свою очередь был приятно удивлен. Рассуждает девица здраво. Да, он тоже не в восторге от каркасных домов, но эта технология позволяет в разы сократить сроки строительства, да и в целом выходит дешевле. Главное, знать технологию. А он знает. И если все сделать правильно, дом получится не хуже деревянного или каменного.
— Поверь, я запариваюсь, — закрыл за ними дверь, после чего включил свет.
Все трое прошли в небольшую комнату, там Захар положил матрасы, на один из которых Мина уложила сестру. И в тот неловкий момент, когда простыня соскользнула с бедра девушки, Захар заметил нечто совсем уж непонятное. Вместо нескольких, пусть и неглубоких, порезов на коже остались красные рубцы. Раны затянулись! Как такое может быть?!
— У нее ведь раны там были, — указал на шрамы.
— Да нет, вроде, — изобразила недоумение Мина.
— Точно были.
— Пялился на ее ноги, получается? — приподняла одну бровь.
— Сложно было не пялиться на совершенно голое тело. Я видел раны. А сейчас на их месте рубцы. Или это тоже сибирское здоровье?
— Мне кажется, Захар, — прикрыла ноги Миры простыней, — ты переутомился. К тому же я принесла сестру всю в крови. Неудивительно, что ты мог принять за раны кровавые следы. Будь там реальные раны, они бы так быстро не затянулись.
— Ладно, хорошо, — протер глаза. Наверно так и есть… — В общем, завтра я загляну. У тебя есть деньги на еду и лекарства?
— Мы хоть и пришли из леса, — посмотрела на него так, что Захар на пару мгновений задержал дыхание, — но это не значит, что мы живем в лесу. Конечно, твоими стараниями я вылетела с работы. Но деньги у меня имеются.
— С работы ты вылетела исключительно своими стараниями, Мина. Хороших снов, — и глянул на Миру. Девушка стала еще розовее. Все это дико бредово, но лучше уж так. — Вот, ключи, — бросил те на подоконник.
— И тебе хороших, Захар, — молниеносно перехватила их.
— Неплохо, — хмыкнул, снова усомнившись в нормальности происходящего. — До завтра…
— Угу.
Когда за ним закрылась дверь, Мина быстренько заперла ту. Этот дом хорошо ей знаком. До ремонтных работ и охраны с собаками, они с сестрой как раз здесь отсиживались. Что ж, теперь дом не узнать в самом хорошем смысле слова. Выбеленные стены с потолками, ровные полы, новые окна, новая лестница. И планировка отменная. А главное, здесь есть работающая ванная.
Глава 12
Предыдущая страница Следующая страница
— Это он… — простонала Мира, стоило Мине зайти в комнату. — Он… меня… — и открыла красные от полопавшихся сосудов глаза.
— С возвращением, сестренка, — села на второй матрас в намерении поспать. — Боюсь, там была целая стая.
— До стаи, — перевела взгляд на Мину, — долбанул меня ломом…
— Кто? — сразу насторожилась.
— Урод этот.
— Захар? — вскинула брови.
— Он самый.
— Как? Почему?
— Зверю хотелось на чердак. На его чердак.
На что Мина покачала головой. Как бы она ни относилась к Захару, факт остается фактом — сестра сама виновата. Это еще хорошо, что он не убил ее.
— Вот как… значит, ломом. А если бы не ударил?
— Я понимаю, к чему ты клонишь. Да, я бы его сожрала. И девчонку тоже. И вот, что хочу сказать. Когда оклемаюсь, вернусь к Адаму. Пусть он и жестокий волк, но ломом по башке меня не бил и стая его на куски меня не рвала. А здесь… здесь, то я охочусь, то на меня охотятся. Хватит уже искать то, чего нет.
— Дай мне еще неделю. Ровно неделю.
— А если за эту неделю случится непоправимое? Если в какой-то из дней от московского туза останутся одни рожки да ножки? Что тогда? За лом зверь однозначно захочет отомстить.
— Ты и зверь — вы одно целое.
— Это ты со своим зверем одно целое. Не я. Я бы и мухи в жизни не обидела, в отличие от волчицы, которая по какой-то неведомой мне причине хочет убивать. Прекращай тешиться пустыми надеждами, Мина. Каждому дана своя судьба.
— Хочешь сказать, твоя судьба быть цепной собакой Адама?
— Ты так и не ответила. Что если?
— Будем надеяться, что ты найдешь в себе силы сдержать внутреннего зверя. Всего семь дней, сестра, а дальше действуй, как посчитаешь нужным.
— Ладно. Но этого гада я видеть не хочу, иначе сорвусь. Он едва череп мне не раскроил. Сильный бес.
Сильный уж точно. Мина прокрутила в голове момент прикосновения к Захару, вспомнила его взгляд. В глазах этого человека много недоверия, но не страха. А еще от Захара веет мощью и внутренний зверь это чувствует. Вдруг в голове девушки созрела идея. А что, если?
Тем временем Захар сел в машину, припаркованную рядом с бытовкой, приоткрыл окна и опустил спинку сидения максимально вниз. Здесь ни волки, ни одичалые бабы до него не доберутся. К тому же до рассвета осталось часа два, которые хотелось бы провести во сне. И на сей раз уснуть удалось быстро. Безмятежность приняла в свои объятия, отправив сознание в тихое путешествие по миру сновидений, однако громкий стук резко вернул в реальность. Захар распахнул глаза и даже растерялся. Почему он в машине? Сколько сейчас времени? Где Соня?
— Проснулся? — в приоткрытое окно заглянула Мина.
— А, да… — скорее сел, проморгался, после чего вспомнил, почему уснул в машине. В окна меж тем светило яркое солнце, звуки пилы и топора говорили о том, что рабочие уже давно на ногах. И неудивительно. Часы показывали «10:00» — Как твоя сестра? — поспешил выйти за машины, ощутив все прелести сна в неудобной позе.
— Пришла в себя.
— Отрадно слышать, — и повисло неловкое молчание.
Мина внимательно изучала лицо Захара, впрочем, он делал то же самое. При дневном свете она показалась ему не такой дикой. Сколько ей лет? Двадцать пять?
— Мне нужна твоя помощь, — произнесла, когда пауза затянулась.
— В чем?
— В поисках могилы нашей бабушки.
— Могилы? — уставился на нее резко округлившимися глазами.
— Чем раньше я ее найду, тем быстрее мы уедем. И в твоем мини-княжестве снова воцарится мир.
— У меня здесь и так мир. Не пойму, зачем тебе могила? Ты решила выкопать несчастную бабушку для ваших вуду-ритуалов?
— Я, конечно, способна на эпатаж, но не настолько.
— Лучше бы ты сестру в больничку свозила, а не бегала по кладбищам.
— А тебе бы лишний раз дочурку повоспитывать.
— Чего?
— Как видишь, у всех свои недостатки. Так что? Поможешь?
— Черт с тобой. Но только после завершения рабочего дня.
— Договорились.
После чего Мина отправилась в соседнее село. Надо было пополнить запасы провианта, да и гель для душа с шампунем купить. В конце концов, у них теперь есть целая ванная. Когда девушка поравнялась с въездными воротами, ей навстречу из охранной будки вышел здоровяк с серой форме с собакой. Огромная овчарка тотчас сорвалась с места и помчалась на Мину. Охранник хотел было остановить пса, но тот рванул с такой силой, что поводок выскользнул из руки.
— Форс! Стоять! Форс! — заорал собаке, но та даже не отреагировала.
Однако, когда между Миной и овчаркой осталось каких-то пару метров, ее глаза резко вспыхнули оранжевым светом, а из-под верхней губы показались острые клыки, что сейчас же остановило пса. Собака едва не свалилась, затормозив сразу всеми лапами, затем так же резко развернулась и, поджавши хвост, побежала к хозяину.
— Простите, — подоспел обескураженный охранник, — обычно Фрос так не реагирует.
— Ничего страшного, — посмотрела на него уже просто карими глазами, — хороший пёсель у вас, трусоват только, — расплылась улыбкой и глянула на пса, отчего тот воткнулся мордой в ноги мужчины, а следом обмочился. — М-да, — поджала губы Мина и пошла себе дальше, оставив охранника чесать затылок и смотреть на трясущуюся и поскуливающую собаку.
В дороге девушка размышляла о дальнейших действиях. Что, если оберег она так и не найдет? Да, в предсмертном письме бабушки черным по белому говорится о том, что она забирает оберег с собой, так как считает себя преданной родней и брошенной на погибель. Родители действительно оставили Анфису Петровну одну в Зареченске. Потом родители развелись. Отец исчез с радаров, а мать начала искать свое место в этой жизни. В итоге словила пулю в лоб в одном из подмосковных лесов. А дальше все как в новостных сводках: «В однушке на окраине города сотрудники полиции нашли двух девочек Маугли. Дети никого к себе не подпускали, выли по-собачьи, кусались и царапались». Да уж… Мина аж скривилась. Благо, всё это давно в прошлом. Итак, что если? Отдавать сестру подонку на расправу, считай, предать ее. Есть ли еще какой-нибудь способ помочь Мире?
За мыслями она и не заметила, как к ней со спины подошел мужчина.
— Здравствуй, дичка, — произнес тихо, что заставило Мину резко развернуться и оголить клыки.
Глаза незнакомца сияли ярко-голубым светом. Волчара!
— Что надо? — сейчас же осмотрелась на предмет засады.
— Не дергайся. Я с миром. И с просьбой, — недобро ухмыльнулся высокий жилистый мужик лет тридцати семи со шрамом на лице.
— Ну?
— Ты со своей дичкой должна покинуть Зареченск.
— С какой бы это радости? И кто ты такой?
— Меня Романом зовут. Я здешний старожил.
— Неужели вожак? — усмехнулась.
— Он самый.
— М-м, — кивнула, — только, ответь мне, вожак, по какой такой причине я с сестрой должна покинуть наше родное логово?
— Родовое? — презрительно хмыкнул. — Деревня опустела больше десяти лет назад. Последними здесь жили ветхие старики, а как дожили, сразу отправились на местный погост.
— У стариков были дети и внуки, вообще-то. Я как раз внучка местной волчицы. И вернулась на родную землю. Так что, вожак, не тебе нам указывать, где жить.
— Доказательства родства имеются?
— Слушай, Роман, шел бы ты своей дорогой. Я не обязана перед тобой отчитываться.
— Обязана или не обязана — здесь это я решаю. Ты притащила на мою территорию дичку, а по нашим неписаным законам дикие волки, либо уходят, либо умирают. Послание твоей сестрице мои волки уже передали. Увы, она отреагировала, как и полагается одичалой самке, агрессией. Поэтому я пришел к тебе.
— Ах, вот чьи трусливые сучки набросились на раненую волчицу. И это при том, что она никому из местных вреда не причинила, и она не дичка, сукин ты сын, — а глаза засияли желтым. — Уясни, Акела сраный, я и моя сестра, первое, никуда отсюда не уйдем, второе, если ты или твои вонючие псы еще хоть раз приблизятся к ней, я отгрызу им бошки. Даю слово.
— Угрожаешь вожаку стаи? — недобро улыбнулся. — Видимо ты недалеко ушла от своей сестрицы.
— Это не угроза, а предупреждение. И никакими писаными или неписаными законами не запрещено волку защищаться в случае нападения. Твои псы, повторяю, напали на раненую волчицу всем скопом.
— Жаль… — произнес на выдохе Роман, после чего развернулся и побрел вдоль реки.
— Подонок, — прошептала Мина, глядя ему вслед, затем ступила на мост. Она знала, что тут ходят местные волки, но не думала, что они фактически банда. Однако впредь надо быть осторожней. А Мире лучше вообще не выходить за пределы Зареченска.
Пока она шла в магазин, успела остыть и на холодную голову прикинуть варианты развития событий в случае конфронтации с волками. Ни один из них Мину не устроил. Ссориться со стаей — последнее дело. Все-таки они хорошо знают территорию и передвигаются группами. Возможно, имеет смысл показать вожаку документы, подтверждающие родство с бабушкой. Если у него есть хоть какой-то кодекс чести, он отвалит от нее с сестрой. А главное, пока они здесь, Мира должна держать себя в руках. Одно неосторожное движение в сторону местных — им обеим не поздоровится. Правда, контролировать Миру двадцать четыре часа не представляется возможным, приходится отлучаться, а она, как выяснилось, легко поддается внутреннему зверю. Да, всё сложно…
Мина зашла в магазин, быстренько пробежалась меж стеллажей. Первое правило хорошего волка — он должен быть сыт. Голод вынуждает зверя охотиться. Второе правило — волк не должен чувствовать опасность. Третье правило — совместить два предыдущих правила и на всякий случай запастись толстой цепью. От мыслей о цепях Мине стало стыдно. Ведь именно так с сестрой и поступал ублюдок Адам.
Тем временем в доме, где временно обосновались сестры, Мира решила наведаться в ванную. Горячего душа она не принимала с того самого момента, как покинула дом несостоявшегося жениха. Девушка поднялась, ощутив боль везде, где только можно. Раны зарастали быстро, но особенно глубокие все еще болели. Хорошо ее потрепали волки, но обиднее всего было получить по голове. Разумом Мира понимала, что получила в какой-то степени за дело, все ж полезла в чужой дом, однако волчица затаила обиду. Вдруг девушка втянула носом воздух, а спустя пару мгновений в дверь постучали. О, этот запах она хорошо запомнила. Следом когти вылезли, клыки прорезались. Стук меж тем повторился.
Мира подошла к двери, прислушалась, после чего брови девушки сошлись у переносицы, а вот клыки с когтями исчезли. Тогда она открыла дверь. На пороге стояла дочь негодяя, притом в его куртке.
— Что надо? — огрызнулась Мира, замотавшись в перепачканную кровью простыню.
— Эм-м-м, — скривилась Соня. И какого черта отец ее заставил тащиться сюда. Шел бы сам. — Я это… вот, — и протянула ей пакет. — Там вещи. Папа вчера не увидел у вас одежды. В общем, вдруг пригодится. А еще я гель для душа и шампунь положила, — позволила себе неуверенную улыбку, — все брендовое, кстати.
— Спасибо, — выхватила пакет. — Всё?
— Ну, да…
— Супер, — и захлопнула дверь.
— Из какого только зоопарка сбежала, — пробубнила себе под нос Соня.
В ответ услышала тихое рычание из-за двери. Что ж, неслась она в бытовку со скоростью легкоатлетки. Несчастная заперлась на все замки, села на диван и затаилась. А в голове пронеслась воистину шальная мысль — эта девица не человек!
Мира к этому моменту вытряхнула из пакета содержимое на матрас. Джинсы, футболка, толстовка, полотенце, а кроме коробка с гелем и шампунем. Всё действительно брендовое и почти не ношеное. От Адама ей перепадала одежда, как правило, не первой свежести. У него на территории проживало много волчиц, из-за чего наблюдался круговорот всего подряд от одежды до средств личной гигиены. Да, иногда он снисходил до подарков, но это случалось редко и выглядело всегда подачкой. В интернате ее тоже не баловали новизной. А своих денег, кроме какой-то мелочи, не водилось вовсе. Мира обнюхала толстовку, затем откупорила шампунь и вдохнула нежный аромат сакуры. Пахнет ото всего приятно. Неплохо… наверно не стоило рычать на девчонку. Но улепётывала она забавно.
После душа Мира отправилась на экскурсию по отремонтированному дому. В ее жизни никогда не было домашнего уюта и покоя, тогда как одиночества, постоянного страха и подвалов вдоволь. В интернате, где содержали особых детей, вроде нее, она хорошо запомнила именно подвал, ведь чаще проводила время именно там. И не потому что воспитатели были жестокими садистами, нет, а из-за ее неконтролируемых обращений. В доме Адама снова подвал. Да, похожий на полноценное жилье, но все же подвал. В какую бы дыру ее ни забрасывала судьба, везде спутником были страх и одиночество. Так и выросла одиноким затравленным зверем неспособным на человеческие чувства.
Поднявшись на второй этаж, девушка прошлась по комнатам. Просторно, светло, тепло. Повезет тому, кто здесь поселится. Вдруг раздался звон ключей, после чего кто-то вошел в дом. Мира даже ухом не повела, ведь прекрасно знала, кто пришел — сестра. А вот на аромат копченой колбасы и свежего хлеба поспешила спуститься.
— Ох ты, — Мина удивилась, обнаружив сестру в чужой одежде, которая ей очень даже шла. — Откуда шмот?
— Дочь твоего Захара принесла.
— Моего Захара? — вытаращилась на нее. — С какого этого перепугу он стал моим?
— С того самого, когда ты не дала мне оторвать ему задницу на чердаке, — усмехнулась. — Думаешь, я не слышу, как колотится твое сердечко в присутствии этого медведя? Не чувствую феромонов, которое выделяет твое тело в моменты ваших встреч?
— Видимо сильно тебе прилетело ломиком, раз несешь такую чушь.
— Да брось. Глупо отрицать очевидное. Ты реагируешь на него, сестра.
— Даже если, — поставила пакет на пол, — и что с того? Можно подумать ты на мужчин не реагируешь.
— О, я реагирую, — закивала, — каждый мужик на моем пути — это потенциальная отбивная. А уж твой Захар, — снова сделала акцент на принадлежности оного, — гусь породистый, жирненький.
— Не жирненький он. Но, понимаю, ты оголодала. Вот, держи, — Мина достала из пакета палку варено-копченой и батон, — ни в чем себе не отказывай. Кстати, сегодня я пойду на поиски с ним.
— Серьезно? Он согласился копать могилы ради сказочной побрякушки?
— Ну, не совсем.
— Угу, то есть свидание на кладбище. А ты знаешь толк в извращениях, сестренка, — и вгрызлась клыками в колбасу.
— Прекрати, Мира. Однако я рада, что ты идешь на поправку. И сарказм вернулся, и аппетит. И еще, постарайся не выходить из дома. Те волки, что на тебя кинулись, входят в стаю одного мерзкого типа, контролирующего здешние леса. Он сегодня подкараулил меня и попросил покинуть его территорию.
— Думаю, стоит его послушать, — закончила с колбасой и приступила к хлебу. — Ты ведь понимаешь, что волчицу я не удержу, если ей взбрендит пойти погулять.
— Значит, нам надо сделать всё, чтобы ей не взбрендило.
— Это как? Опять в подвал лезть? — уставилась на сестру тревожным взглядом.
— Нет. Тебе надо наесться от пуза, а вечером выпить вот это, — протянула ей пачку снотворного.
— Колеса, — грустно хмыкнула.
— Мера временная.
— Да, да, — засунула пачку в карман. — Знаем, плавали. Я вот всё хотела спросить, какими были твои дальнейшие планы, Мин? Найдешь ты этот треклятый оберег, нет ли, а дальше-то что? Куда ехать, где жить?
— Найдем тихое место вдали от людей, снимем дом. Полуживых деревушек много.
— А на что жить? Охота даст еду, но как же остальные блага цивилизации?
— Печка, колодец, баня. Остается электричество. Уж на него заработаю.
— Хороший план, — осмотрелась, — я бы и тут осталась, если бы могла.
— Я бы тоже… — ответила на выдохе.
— Интересно, Адам ищет меня? — посмотрела на хлеб.
— Не знаю. Но тебе бы пора выбросить его из головы.
— Тебе меня не понять, — вытащила пальцами кусок мякиша из батона, скатала в комок, — ты можешь состояться как мать хоть в квартире, хоть в заброшенной деревне, можешь вольно бегать по лесам без страха нарваться на случайного грибника или туриста. У Адама…
— У Адама ты бы состоялась в одном-единственном статусе, сестренка, — подошла к ней, — статусе рабыни.
Глава 13
Предыдущая страница Следующая страница
— Привет, мам, — Соня шла по главной улице Зареченска, которая обросла по обе стороны новыми фонарными столбами, и записывала для матери голосовое сообщение, — я это… в общем, поговорить хотела … просто так. Узнать, как у тебя дела. Как тебе Марсель? Нравится? Говорят, во Франции фермеры бастуют, навозом всех поливают. А я с папой переехала из гостишки в деревенский дом. Ты себе даже не представляешь, чо он учудил, — улыбнулась. — Короче, у меня для тебя много новостей накопилось. Надеюсь, захочешь обсудить…
Сообщение «улетело», и Соня убрала телефон в карман. Видео для влога записывать не было настроения. Мама вообще ушла в туман, отец какой-то груженый ходит, две приблудившиеся девицы-сестрицы не внушают доверия. Скорей бы мебель привезли, нашлось бы, чем заняться. Ах да, таинственный спаситель тоже исчез. В общем, всё как всегда… фигово… Здесь даже поорать не на кого. На рабочих язык не поворачивается, они носятся по участкам как взмыленные кони, таскают на себе тонны всего, что можно и нельзя. Выходит, она одна здесь балду пинает.
— Привет, Сонь! — раздался за спиной бодрый голос.
Этот голос девушка сразу узнала и на развороте произнесла:
— Привет, Арсений, — засунула руки в карман толстовки. — Куда топаешь?
— На родник, — потряс пустыми бутылями. — А ты чего бродишь в гордом одиночестве?
— Видео для блога снимала.
— О, круто. Я, кстати, подписался на твой канал. Классно получается.
— Спасибо, — улыбнулась. Кажется, он пытается флиртовать. Причем уже не в первый раз.
— А хочешь со мной до родника пройтись?
— И далеко этот твой родник? — посмотрела на него с прищуром.
— Не-а, метров триста.
— Ну, ладно… Только помни, мой отец скальпирует каждого, кто имеет на меня виды.
— Понял… не дурак.
Они пошли по дороге в конец деревни, где река огибает лес. Скоро дома остались позади, а дорога начала сужаться, превратившись в тропинку перед самым лесом. Вдруг Соня резко остановилась. Вспомнился тот жуткий день с таксистом и хмурым парнем.
— Ты чего? — уставился на нее парень.
— Стремно как-то, — пожала плечами, — а если звери дикие нападут?
— Здесь такой шум от стройки каждый день, что все здравомыслящие звери уже давно сменили место жительства.
— Не любительница я этих лесных прогулок, если честно. Будь моя воля, не вылезала бы из дома.
— Городская, получается?
— Как сказать. Мы всегда жили за городом, но Подмосковье, считай, Москва на минималках. В общем, с вашей глушью не идет ни в какое сравнение.
— Обидно прозвучало, — усмехнулся.
— Я в том смысле, что у нас за городом давно как в городе. Много людей, машин, все куда-то спешат, торговые центры битком и в будни, и в выходные. Но мне нравится суета. Здесь я, честно говоря, не в своей тарелке.
— У нас наоборот все любят тишину и уединение. Мой брат учился в Москве, еле дождался окончания. И как только получил диплом, сразу вернулся. Сказал, Москва для тех, кто предпочитает спокойной жизни вечную гонку. Плюс цены запредельные.
— Каждому своё.
Еще через сто метров по лесной тропе двое вышли к роднику. Кристально чистая вода неспешно текла из трубы, заросшей мхом, а дальше уходила по каменистому дну неглубокой поймы вглубь зарослей.
— Ты уверен, что эту воду можно пить? — скривилась Соня. — Говорят, здесь кладбище недалеко. Вдруг в воде трупный яд или еще что?
— Местные поколениями здесь грибы с ягодами собирают, рыбу ловят, воду берут и ничего. Смертей от ядов не наблюдалось. Кстати, я знаю одно место интересное в километре отсюда.
— Если в том месте нет высокоскоростного интернета, я пас, — и засмотрелась на то, как парень набирает воду в бутылки.
Фигура у него классная. Сквозь футболку проступил идеальный рельеф спины, оголилась поясница с характерными ямочками. И шея у него широкая, мощная, что уж говорить о накачанных руках, покрытых венами. Тут бутылка сорвалась, и брызги воды полетели ему на грудь. В этот момент Соня поймала себя на том, что не просто смотрит на парня, а откровенно пялится. Когда Арсений поднялся, первым делом Соня увидела четкие очертания его груди и живота. Что ж, сосчитать количество кубиков на прессе труда не составило.
— Ты чего такая красная? — спросил с легкой ухмылкой.
— Ничего я не красная, — скорее отвела взгляд. — О каком месте ты там говорил?
— Об орешнике. Любишь? — и, перемахнув через ручей, очутился рядом с ней.
— Что люблю? — пробормотала с трудом.
— Фундук.
— Я больше по миндалю, — ощутила жар его тела, — да и арахис ничего такой.
— Ты просто местный фундук не пробовала, — вдохнул аромат ее волос. Пахнет от девчонки обалденно, аж скулы сводит каждый раз.
— Возможно, — ох, зря она пошла с ним в чащу… какая же дура. Мало ей было таксиста.
Вдруг за спиной парня что-то хрустнуло, следом послышалось тихое грозное рычание:
— Главное, не делай резких движений, поняла? — произнес Арсений слишком уж спокойным голосом.
В ответ Соня не то кивнула, не то дернулась. А парень развернулся.
Перед ними метрах в трех на небольшом возвышении стоял огромный серый волк. Выглядел зверь очень недовольным — щерился, рычал, облизывался.
— Блин, — едва не простонала Соня, — я ведь говорила…
Неожиданно Арсений пошел на волка, чем вверг несчастную в состояние паники, из-за чего она бросилась к нему, схватила за руку:
— Не смей, идиот! Он сожрет тебя!
— Кто кого еще сожрет, — процедил сквозь зубы, не спуская глаз с волка. — Какого черта приперся? — обратился к зверю не своим голосом.
Волк меж тем сделал шаг вперед.
— Арсений, Арсенечка, — принялась дергать его за руку Соня, — не тупи, пожалуйста. Это дикий зверь, он тебе не ответит.
На что Арсений оскалился и зарычал, да так громко, что птицы сорвались с деревьев в радиусе сотни метров. Звериный рык в исполнении милого парня, а скорее рев, стал последней каплей для Сони. Свет перед глазами перепуганной девушки в тот же миг выключился. Благо Арсений успел поймать ее. Он осторожно опустил Соню на траву, после чего снова посмотрел на волка.
— Тебе какого хрена здесь надо? — спросил, демонстрируя ярко-желтые глаза и острые клыки.
Тогда волк изогнулся весь, кости его затрещали, а буквально через несколько секунд перед Арсением уже стоял высокий брюнет примерно того же возраста.
— Не к той девчонке ты лапы тянешь, Тернов, — сложил руки на груди. — Она моя.
— Забавно, забавно, — хмыкнул. — Когда-то ты был нормальным пацаном, а теперь, — покачал головой, — стая тебя в жалкого прихвостня превратила, Волжанов. Носишься по лесам с голой жопой, все каких-то врагов мифических ищешь. Дядька вас хоть иногда из шкуры выпускает?
— Ты мне зубы не заговаривай, Арсенечка, — произнес со злой ухмылкой, — я пришел сказать, что она, — кивнул на Соню, — моя.
— Говна ты получишь на лопате, Волжанов, а не её. Понял? Вали в свою чащу, клещей собирай и задницу вылизывай дяде Роме. Или ты драться вздумал? — выпустил черные длинные когти.
— Ты меня услышал, бурый. Хоть пальцем ее тронешь, я твою шкуру дяде Роме как раз и отнесу. Ему в прихожей коврика не хватает.
— С таким же успехом я тебя выпотрошу и соломой набью. Будешь стоять в огороде, ворон пугать.
В этот момент Соня застонала, заворочалась.
— Вали, — зыркнул на волка Арсений. — А то увидит девчонка твой шпингалет. Разочарованию не будет предела.
— Пошел ты…
Волку пришлось перекинуться и уйти. Пока Соня не готова к его истинному облику. Но черта бурого он предупредил. Пусть теперь ходит и оглядывается. Арсений в свою очередь смочил руку в ручье и побрызгал водой девушке в лицо. Она сразу же пришла в себя, прислушалась к пространству, осмотрелась.
— Недавно я уже просыпалась посреди леса… — пробормотала, глядя на Арсения, лицо которого немного расплывалось. — И мне это не понравилось.
— Давай, помогу, — протянул ей руку.
Когда Соня поднялась, она резко развернулась на пятках и, молча, пошла в сторону лесной тропинки.
— И ты даже не поинтересуешься, что случилось? — нагнал ее парень.
— Ну, — ощутила злость, однако вида не подала, — тут два варианта, как я понимаю. Первый — я грохаюсь в обморок в присутствии незнакомых парней, очевидно, не без сторонней помощи. Второй — я видела огромного волка, слышала, как ты рычишь, словно зверь. Какой вариант реален? — так же резко развернулась, фактически врезавшись ему в грудь.
— Эм-м-м, — аж растерялся, — голодный обморок?
— То есть, никакого страшного волка не было? — вскинула брови. — Я просто вырубилась на ровном месте?
— Да, — ответил на выдохе. Не хотел он начинать знакомство с вранья, но скажи он правду, разве Соня поймет? А если и поймет, разве примет?
— Знаешь, я бы хотела поскорее вернуться домой.
В ответ Арсений кивнул. А как все хорошо складывалось.
Уже в деревне Соня сразу пошла в сторону дома.
— До встречи, — крикнул парень, когда она поднялась на крыльцо.
Однако ответа Арсений не дождался. Девушка, молча, скрылась за дверью. Ее до глубины души бесило всё, что творится в этой злополучной деревне. Как бы она ни пыталась примериться к жизни здесь, ничего не выходит. Вернее, что-то всегда мешает, какая-нибудь очередная дичь. То таксист, который исчез. Но как исчез? Куда? Она видела зверей, слышала их рычание, слышала крики подонка! Или ей всё причудилось из-за снотворного? А звери на чердаке? А эти две странные сестрицы? И, наконец, рычащий Арсений с волком у ручья! Либо у нее крыша поехала, либо в Зареченске водятся оборотни!
Соня осмотрелась и только сейчас заметила коробки. Много коробок! Оказывается, она прохлопала первую доставку мебели. Девушка подошла к одной из коробок, взяла с нее накладные:
— Ну, вот же… — произнесла шепотом, — вот же она - реальность. Эти бумаги - реальность, коробки - реальность, деревянный пол под ногами - реальность. Оборотни водятся только в фильмах.
Правда, в таком случае всё попахивает развивающейся шизофренией. Соня смотрела на бумаги, тогда как в голове ворочались совсем не радужные мысли. Вдруг ее биологические родители как раз и были шизофрениками? Вдруг у нее начинает развиваться наследственная болезнь? Эх, если бы мама была рядом. С другой стороны, мама всегда любила говорить только на приятные или отстраненные темы. С отцом такое тоже не обсудишь. Он погряз в работе и кризисе среднего возраста, усугубленном разводом. Тогда Соня отправилась в будущую гардеробную, откуда принесла набор инструментов. Надо срочно отвлечься!
И Соня раскрыла первую коробку. Это оказался обеденный стол. Что ж, отлично. Со столом она справится легко!
Однако спустя почти три часа стараний, три сломанных ногтя и два пореза пальцев Соня поняла, что не все так легко, как показалось в самом начале. Столешница из эпоксида оказалась невероятно тяжелая, и если с опорами она разобралась, то водрузить на них столешницу ей одной не представляется возможным. Да, она справилась с лавками, парочкой стульев и даже большим кухонным комодом. Но что делать со столом? Явно надо звать кого-то на помощь. А за окном тем временем сгустились сумерки. Отец бы помог, но внезапно уехал по срочному делу, кстати, строго-настрого запретив выходить из дома после захода солнца. Рабочие разбрелись по бытовкам. Конечно, можно оставить стол до завтра, но, как выяснилось, она не хочет бросать дело на полпути. Хотя, реальная причина в том, что Соне хотелось услышать похвалу от отца. Тогда в голову пришла весьма странная идея.
И, недолго думая, Соня отправилась на улицу.
Соседский дом встретил тишиной и полным отсутствием света, как снаружи, так и внутри, но Соня все равно поднялась на крыльцо и постучала в дверь. Вряд ли сестры ложатся спать в десять часов вечера.
— Есть, кто в доме? — произнесла спустя минуту ожидания. — Это Соня!
Но ответом была тишина. Видимо не судьба собрать стол. Но только девушка развернулась, чтобы пойти обратно, как замок щелкнул, и дверь с протяжным скрипом приоткрылась. Соня, было, обрадовалась, но приоткрытая дверь, за которой таилась кромешная тьма, не сулила ничего хорошего. Гостей так не встречают.
— Кажется, я не вовремя, — пробормотала перепуганная Соня, — ладно, поняла… — и ступила на лестницу.
— Что надо? — вдруг раздалось из темноты.
В этот момент девушке показалось, что во мраке блеснуло два желтых глаза. Однако не успела она вконец испугаться, как из дома вышла Мира, причем в подаренной одежде.
— Я это, — заметила недовольство на лице девушки, — хотела попросить помощи.
— И?
— Ну, я там мебель собираю. Стол, в общем. И все вроде собрала, а вот столешницу одна установить не могу. Тяжелая. Думала, может, вы с сестрой поможете.
— А папаша твой что? Обессилел вдруг?
— Его нет. Отъехал по делам.
— Мины тоже нет. Я одна тут.
— Окей, — поняла, что идея все-таки была дурацкая. — Ладно. В принципе, столешница никуда не убежит, правда ведь? — глупо улыбнулась. — Короче, решу вопрос завтра или послезавтра… Хорошего вечера, Мира, — произнесла все с той же глупой улыбкой.
Мира в свою очередь нахмурилась, а потом спросила:
— Только со столом помощь нужна? — и полностью вышла на крыльцо.
— Да, но там вес приличный. Я думала, мы втроем попробуем поднять. Вдвоем все-таки тяжело будет.
— Ладно. Помогу, — будто не услышала.
— Уверена?
На что Мира кивнула и закрыла дверь, затем осмотрелась, словно бы принюхалась, после чего спустилась вниз.
— Идем, — неожиданно схватила Соню за руку и потащила за собой.
Соня пока шла, а точнее плелась за Мирой, успела пожалеть о своей затее. Все-таки слишком эти сестры странные, если не сказать наводящие ужас. Так они и добрались до дома Захара. Перед дверью Мира снова осмотрелась, теперь уже точно принюхалась и уставилась на Соню:
— Внутрь пустишь или здесь будем твой стол собирать?
Тут Соня заметила, что у Миры повадки, как у дикого зверька. Вроде смелая, а вроде пугливая, вроде сильная, но постоянно жмется, будто тушуется и взгляд затравленный, такое ощущение, будто она на улицу выходит исключительно по большим праздникам. И с общением у нее большие проблемы. Меж тем девушка открыла дверь, сразу же включила свет.
— Проходи, — отошла в сторонку.
— Ты первая, — прищурилась.
— Ок, — и шагнула в прихожую.
Оказавшись в доме, Мира прислушалась к звукам, вдохнула запахи. Пахло здесь картоном, мебельным клеем, деревом, корицей, ягодным чаем, ветчиной, а еще девчонкой. Хозяином дома тоже пахло, но меньше. Из звуков, кроме приглушенной музыки на телефоне, ничего и никого. Значит, девчонка дома одна. М-да, не похвалит ее сестра за такую вылазку. Чего греха таить, она конкретно сейчас рискует, ибо волчица внутри уже подает признаки присутствия. И тянет ее, конечно же, на чердак. Уж чего ей там надо, непонятно.
— А ты хорошо выглядишь, — Соня заметила очередную странность. От жутких ран на ее голове и шее остались разве что небольшие багровые шрамы, да и те, такое чувство, сегодня-завтра исчезнут. — У меня даже маленькие порезы неделю заживают.
— Сестра хорошую мазь нашла у местной бабки. Вот и результат, — засмотрелась на ту самую столешницу. Красивый узор. Словно лавовая река течет по ущелью. — Это твой стол? — кивнула на красоту.
— Ага.
— Крутой, — хмыкнула.
— И тяжелый.
— Ладно. Давай к делу, — Мира подошла к столешнице.
— Так, подожди… надо вместе.
Но с виду хрупкая девушка взялась за края столешницы и без проблем подняла ее.
— Э-э-э-э, — растерялась Соня. Как такое возможно?
— Говори, как ставить, — выдернула ее из оцепенения Мира.
— А, да, в общем… — спохватилась.
Соня показала, куда и как надо положить столешницу, а когда все было сделано, подлезла под нее и с помощью шуруповерта прикрутила к ножкам.
— И откуда в тебе столько сил? — выбралась из-под теперь уже готового стола.
— Родилась такая, — скупо улыбнулась, — всё? Больше ни с чем помощь не нужна? — Мира вела себя очень скованно, напряжение читалось в каждом ее движении.
— Шкаф еще есть. Но, — махнула рукой, — с ним я сама.
— Да ладно, — с одной стороны ей хотелось уйти, с другой — остаться. Всю жизнь она живет как на измене, — раз уж я здесь. Давай и со шкафом помогу.
И Соня поспешила к очередной коробке.
— А вы местные, да? — спросила, вскрыв плотный картон канцелярским ножом.
— И да, и нет, — нехотя перевела на нее взгляд, — родня когда-то жила в Зареченске, мы в детстве иногда к ним приезжали. С тех пор много лет прошло, жизнь у всех круто изменилась. В итоге старики ушли на тот свет, а мы разъехались кто куда.
— Теперь решили вернуться? — достала первую партию полок.
— Ненадолго. У сестры здесь дела кое-какие. Как разберется с ними, уедем.
— Я тоже скоро уеду.
— Из таких угодий? — вскинула брови.
— Ну, вся эта супер-деревня, на самом деле, проект отца. Он вдруг переосмыслил свою жизнь и решил покинуть цивилизацию. А я тут в качестве, — и задумалась, — даже не знаю кого. Короче, еще пару недель и я отправлюсь в Европу.
— Что стало причиной переосмысления жизни?
— У отца?
— Угу.
— Он с мамой развелся. А вот и инструкция, — достала со дна коробки несколько листов А4.
Еще через пять минут обе самозабвенно занимались шкафом.
Глава 14
Предыдущая страница Следующая страница
В это самое время Захар вместе с Миной съехали с трассы на проселочную дорогу, что точно пробор разделяла черный лес на две части.
— Я, конечно, дико извиняюсь, — покосился на девушку Захар, — но хотелось бы понять, зачем мы едем на кладбище в ночь? Что можно найти в темноте? Или у тебя там алтарь для жертвоприношений остывает?
— Ночью нет риска нарваться на посетителей. Иногда на кладбище приходят родственники умерших. И они очень подозрительно относятся к тем, кто шастает средь могил. Так что, днем совсем не вариант.
— Зато днем реально найти могилу.
— Слушай, Захар, — посмотрела на него, — ты ведь должен был заметить, что здешние люди не такие уж и дружелюбные. Они пуганые, не доверяют пришлым, верят во всякую ересь, могут и солью пальнуть, если ты им совсем не понравишься.
— И что? В тебя палили солью?
— Хотели, — не стала говорить как есть, хотя да, палили. Как раз дедок-охотник шел несколько дней назад через кладбище, а там она бегала. Правда, понять дедка можно, все ж она в шкуре была. Но старый бес даже разбираться не стал, просто взял, да и шмальнул. Если бы не крест дубовый, пришлось бы зализывать раны.
— Все равно странно и попахивает твой поход, мягко говоря, какой-то авантюрой.
— Есть вещи, которые я хотела бы, да не могу объяснить. В силу своей природы ты просто-напросто не поймешь.
— Однако поучаствовать я должен, — усмехнулся.
— А ты боишься, получается? — расплылась хитрой улыбкой. — Думаешь, заманю тебя подальше в лес… — скользнула по нему взглядом. Н-да, волчица внутри так и виляет задом в его присутствии, — а там как схвачу за бочок.
— Вряд ли схватишь, — тоже улыбнулся, — ни роста, ни веса не хватит.
— Ну-у-у-у, внешний облик бывает обманчив.
— Ты со мной заигрываешь, что ли? — уставился на нее с изломом в брови. Так уж сложилось, что мужем он был порядочным. На других женщин не заглядывался, потому что любил только одну. Тем более, никогда не рассматривал женщин многократно младше себя.
— Ого. А ты прямой как палка, — искренне удивилась вопросу, — хотя вроде из столицы приехал.
Захар меж тем съехал на обочину, остановился.
— Если и заигрываю то, что? Это противозаконно? Ты не приемлешь знаков внимания? — покосилась на его правую руку. Кольца на безымянном пальце нет, хотя след имеется.
— Может, я упустил что-то? Может, мы тут собрались ради какой-то другой цели, а не во имя памяти твоей бабули?
— Все-таки ты боишься, — потянулась к нему. Не надо было этого делать, но желание зверя логикой не перебить, — не бойся, Захар, — произнесла почти в губы, — тебе я ничего плохого не сделаю. Мне просто нужен компаньон с сильными руками на всякий пожарный. Возможно, ты вообще не пригодишься.
В какой-то миг Мина прикрыла глаза, но тут в нос ударило ароматом улицы. Оказывается, Захар открыл дверь и довольно резво покинул машину. Это что же получается? Ее только что послали? Обычно мужчины иначе реагируют на инициативу с ее стороны. Может, у него по мужской части не всё в порядке? Все ж не мальчик.
— И чего ты в нем унюхала, дура хвостатая? — прошептала себе под нос, вылезая из машины. — Доброту душевную, блин?
Захар в свою очередь расценил поведение Мины правильно, но ему такие приключения ни к чему. Он вообще всегда ценил и продолжает ценить в женщинах скромность. Тем более возрастом девчонка совсем зеленая, да и мотивы ее неясны. Пока что Мина смахивает на какую-то психопатку. А он, получается, идиот, раз вызвался помогать, ведь вся эта поездка пропитана абсурдом и ненормальностью.
— Фонарик? — протянул ей один из двух, что прихватил с собой.
— Нет, спасибо. Я неплохо вижу в темноте.
— Как хочешь. Далеко отсюда кладбище?
— Метров двести. А вон и тропа, — указала на бурьян слева от дороги.
Конечно же, Мина могла пойти на поиски одна, но в свете последних событий одиночные походы имеют все шансы закончиться для нее плохо. Стая не пощадит. А если с ней рядом будет человек, псы здешнего альфача сто раз подумают, прежде, чем лезть.
До кладбища добрались быстро. Всего-то надо было пройти лесополосу и вот он — угрюмый перелог, истыканный покосившимися крестами и останками деревянных оградок. Ни о каких каменных надгробиях или железных оградах здесь не шло и речи. Впрочем, металл могли растащить местные пьяницы. Да и по площади кладбище выглядело довольно скромным. Благодаря высоким деревьям, что шли заградительной стеной вдоль всего периметра, погост легко просматривался от начала до конца даже при лунном свете.
— Есть хоть какие-то ориентиры? — поинтересовался Захар, глядя на сломанный крест, что торчал из просевшей могилы.
— Ориентир – это вся южная часть кладбища. На кресте должно быть написано «Анфиса Петровна Корчагина. Лунная отрада». Но, как ты мог уже заметить, не все кресты на местах, не на всех сохранились надписи.
— Ясно. А почему «Лунная отрада»? Это как-то связано с религией?
— Так дедушка называл бабушку, — втянула носом ночной воздух. Чужаками, к счастью, не пахло. — Они прожили бок о бок долгих шестьдесят лет, потом дед умер. А бабуля осталась доживать свои дни здесь в Зареченске.
— Это же во сколько лет твоя бабуля замуж вышла?
— В семнадцать. Деду было двадцать.
— С ума сойти, — усмехнулся. — У меня из знакомых была супружеская пара со стажем совместной жизни в тридцать лет. Но шестьдесят…
— Те, кто жили раньше в Зареченске, создавали семьи раз и навсегда. Такова была природа у людей
— Ну, это уже сказки, — покачал головой.
— Для многих Зареченск и был сказкой. А ты что же? Не веришь в любовь до гроба? — ловко перепрыгнула через проваленную могилу.
— В то, что любовь может довести до гробовой доски, охотно верю.
— Неудачный опыт? — посмотрела на него.
Захар в этот момент заметил жутковатую странность. Глаза Мины будто вспыхнули желтизной, но в ту же секунду погасли. Видимо преломление света.
— В какой-то степени.
— Болезненное расставание?
— Развод.
— Сочувствую.
— Не стоит. Люди часто расстаются. Это вполне нормально. Давай-ка делом займемся, — говорить о разводе для него все равно, что жаловаться, а жаловаться он не любит. Тем более этой темной лошадке, которая притащила его ночью на погост.
— В таком случае поздравляю, — пожала плечами. — Теперь ты открыт для новых отношений.
— Я насытился старыми. Мне хватило.
— Это в тебе обида говорит, — вчиталась в табличку на поваленном кресте. Снова не то.
— А ты, смотрю, специалист по делам любовным в свои-то, сколько там? Двадцать?
— Спасибо, конечно, за комплимент. Но мне чутка побольше.
— Двадцать с половинкой? — усмехнулся.
— Двадцать шесть. А тебе сколько? Хотя, дай угадаю. Сорок?
— Сорок три.
— Да уж, в этом возрасте остаться не у дел должно быть обидно.
— В каком это смысле не у дел? — даже остановился.
— Ну, как же… до сорока мужчина, как правило, нарабатывает свой жизненный багаж. Семья, карьера, другие достижения. А после сорока наслаждается нажитым. Ты, получается, растерял свой багаж.
— Во-первых, я ничего не растерял. Бизнес при мне, работа есть, дочь тоже со мной. А развод, если уж мы о нем все-таки говорим, хороший повод начать все с чистого листа. Скажем, прожить еще одну жизнь. И прожить так, как мне хочется.
— Про еще одну жизнь хорошо сказал, — остановилась у очередной могилы. — В этом мире лучше не сидеть на одном месте, можно не успеть. Пожалуй, нам стоит разойтись. Я направо, ты налево. Иначе так и будем до самого утра бродить по одному квадратному метру.
— Хорошая идея. Если что, зови.
— Ты тоже, — улыбнулась, — зови.
И они разбрелись.
Захар начал искать кресты и вчитываться в надписи на табличках. Что необычно, почти на всех табличках были приписки к именам усопшим: «Дикая ягода», «Серый туман», «Луноликая», «Серебряный дым», «Рыжая лапка». А были и вовсе странные надписи, где вместо имени значилось: «Без времени, без памяти». Словно здесь похоронены не люди, а домашние питомцы. Кроме приписок на каждом кресте имелся выжженный знак. Подобного он еще не встречал, хотя по стране в свое время поездил. Возможно, в деревне жила какая-то община со своими традициями. Захар бродил вдоль могил, всматривался в землю, тем временем мысли лезли в голову малоприятные. А думал он о том, что сказала Мина. Об утраченном багаже. Как ни печально признавать, но так и есть. Все, что он строил, за что боролся годами, всё развалилось. Причем с треском. Карина, заявив о разводе, точно сердце из груди вырвала. И ладно бы просто решила расстаться, но нет, она в красках расписала причины расставания. Выяснилось, что несчастная жена мучилась, терпела, страдала, едва ли не гнила заживо, пока жила с ним. Ну и, конечно же, возродилась аки феникс, встретив настоящего мужчину. И теперь, словно побитый пес, он пытается зализать раны, убеждая себя в том, что всё еще впереди. Хотя, кого он обманывает? Что впереди? Старость в гордом одиночестве? К черту такую старость… к черту всё… Аж глаза защипало от подступивших слез. Захар тогда остановился, проморгался, продышался, а когда посмотрел себе под ноги, увидел огрызок креста, на котором уцелела лишь часть надписи «отрада».
— Мина? — позвал девушку. — Тебе бы взглянуть!
Н-да, атмосфера здесь царит тяжелая. Видимо, мертвые недовольны, что живые о них забыли. Кладбище превратилось в заросшее поле, испещренное ямами и буграми. Еще лет десять и оно совсем уйдет под землю, зажуётся корнями деревьев, затянется мхом, забудется. Несправедливо это. Несправедливо и печально.
А Мина все не шла. Захар меж тем поднял остаток креста, стряхнул с него землю. Да, здесь тоже есть знак, притом напоминающий волчью голову. Странно всё это, очень странно. С другой стороны, всем известны тотемные народы, поклоняющиеся духам животных. Как знать, вдруг и в Зареченске жили такие же.
— Звал? — раздалось из-за спины, отчего Захар дернулся.
— Твою ж… бабушку, — резко развернулся. — Что это с тобой? — на лице, волосах, шее, пальцах Мины была черная грязь, словно она рыла землю руками.
— Один крест врос в землю так, что пришлось испачкаться, — отмахнулась, — а ты нашел что-то?
— Вот, — передал ей фрагмент креста. — Здесь написано «Отрада». Ты вроде сказала, что у твоей бабушки была приписка «Лунная отрада».
— Всё верно, была, — прочитала надпись. — Где нашел?
— Да прямо здесь и нашел, — указал вниз.
Мина осмотрелась. Под ними и впрямь есть могила, только она сравнялась с землей. Неужели Анфиса лежит здесь? Вот ведь счастье какое будет!
— Спасибо, — улыбнулась, — ты себе даже не представляешь, как я рада твоей находке.
— Не за что. Только крест этот просто валялся здесь. А могилы я даже не вижу.
— Могила есть. Аккурат под нами.
— Получается, всё? Миссия выполнена?
— Почти.
— А что все эти надписи значат? И знаки, — указал на волчью голову на кресте.
— Знаки зовутся Печатями. Печать — это принадлежность к определенному клану. Ну и надписи — это последняя память. Как запомнили умершего те, кто его знал, любил и обещал помнить.
— Интересно. Но есть и безымянные, — навел фонарик на крест, что стоял в паре метров от них, на котором значилось «Без времени. Без памяти». — Это о ком?
— О тех, о ком было принято решение забыть. Не все в Зареченске были хорошими людьми. Бабушка рассказывала, поначалу таких вообще не хоронили здесь, но их родственники ходили, просили, умоляли. В итоге правила пересмотрели. С тех пор стали хоронить, а родственники стали навещать могилы. Но память о недостойных стирается быстро, как правило, сразу после смерти ближайшей родни.
— Никогда о таком не слышал.
— Мир полон разнообразия.
— Получается, все, кто доживал в Зареченске, лежат здесь.
— Получается.
— И скоро все они станут безымянными.
— Неудивительно. Одни умерли, другие уехали. От Зареченска, в принципе, скоро останется одно название.
— На меня намекаешь? — усмехнулся.
— Ну, да… Твой охотничий клуб — это ли не убийство деревни?
— Она уходила под землю так же, как уходит это кладбище до моего приезда. Смотрю, вы все любите ущипнуть того, кто приехал с добром, при этом сами пальцем о палец не ударили.
— Кто это все?
— Да приходили тут некоторые с претензиями, мол, я их землю украл. До меня никому дела не было до Зареченска, а как услышали, что приехал бизнесмен строиться, так побежали со своими «законными» правами. А ты вообще сказала, что уедешь сразу, как найдешь могилу бабки. Значит, не очень-то тебя волнует то, что будет с деревней.
— На самом деле, если бы не ты, мы бы с сестрой остались. И если уж быть честной, мы приехали в деревню до тебя. Жили в одном из домов, планировали поехать с документами в областной центр. Но потом выяснилось, что землю забрало государство, а дальше явился ты.
— Давай так, — подошел к ней настолько близко, что ощутил жар тела девушки, — не я бросил деревню, не я довел ее до состояния запустения, не я забрал вашу землю. И не ко мне вам с сестрой предъявлять свои претензии. Окей?
— Окей, — задрала голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Думаю, нам пора возвращаться, — почувствовал тонкий травяной аромат, что исходил от нее.
— Согласна, — произнесла одними губами. Почему ее так влечет к нему? Он ведь обычный человек. По-человечески слабый и совершенно беззащитный, хоть и выглядит эдаким волкодавом. Ее ведь всегда тянуло только к сильным волкам, которые могут одолеть одним лишь взглядом. А тут… тут сорокалетний мужик с неудавшейся личной жизнью, дочерью-подростком и колоссальным провалом в понимании этого мира. Но, дьявол ее задери, влечет к нему дико. Может, элементарная нехватка секса?
— Тогда идем…
Захар поспешил отойти от нее. Девчонка откровенно напрашивается, а он будет последним кретином, если поведется. Скорей бы вернуться к себе. Тем более Сонька одна в доме. До машины дошли за считанные минуты, а когда сели внутрь, Захар сразу достал из бардачка пачку влажных салфеток.
— Вот, держи, — передал Мине.
— Ага, спасибо, — достала несколько штук и начала стирать с себя грязь. Когда дошла до шеи, сняла джинсовую куртку, оставшись в одной майке.
Конечно же, Захар заметил очертания ее груди, отчетливо проступившие сквозь ткань, как и мурашки на коже, видимо, из-за прохладных салфеток. Заметил тонкую длинную шею, переходящую в изящные плечи. Еще этот травяной запах так и стоял в носу. Безумие какое-то, ей богу.
— Нравится? — поинтересовалась Мина, приложив очередную салфетку к шее.
— Ты о чем? — а сам сглотнул ком, что подступил к горлу.
— Ну, как же. Не ровен час ты дырку во мне просверлишь взглядом. Впрочем, — отбросила салфетку, после чего взяла и сняла майку, — мне нравится, как ты смотришь…
Глазам Захара сию секунду предстала небольшая аккуратная грудь, которая задорно подпрыгнула в тот момент, когда Мина стягивала майку. Что же она делает? Зачем? Это для нее норма — отдаваться первому встречному?
— Не надо, — сердце меж тем пропустило удар, — это лишнее.
— Лишнее? — вскинула брови в удивлении. — Хотя, ты прав. Кое-что лишнее осталось, — и стянула с себя джинсы вместе с трусиками. — Теперь нормально… — забралась на сидение с ногами.
— Мина… я не…
— Не переживай, Захар, ничего ужасного не произойдет, если ты позволишь себе расслабиться. Если позволишь расслабиться мне, — коснулась пальцами его лица. — Ночь на дворе, — улыбнулась, — самое прекрасное время…
— Уверена?
— Абсолютно.
В тот же миг Захар взял ее за талию, затащил на себя и поцеловал. С каждым движением губ, с каждым прикосновением кровь все быстрее бежала по венам. Мина целовала Захара так, будто это в последний раз. А когда он приподнял ее, чтобы расстегнуть ширинку, Мина едва не выпустила когти, ведь Захар коснулся ее возбужденного тела, провел по влажной коже большим пальцем, после чего резко насадил на себя. Она приняла его полностью и на пару мгновений замерла, чтобы прочувствовать, подстроиться. Недаром волчица выбрала его. Достоинство у Захара внушительное.
Вдруг он нажал на рычаг справа от себя, и спинка сидения откинулась, из-за чего Мина оказалась над ним.
— Классная у тебя тачка, — произнесла с придыханием, — быстро адаптируется под обстоятельства.
— Не то слово, — стянул с себя футболку, затем накрыл ее бедра ладонями, а Мина выгнулась, закрыла глаза и начала раскачиваться.
Кожа к коже и ничего больше… Она чувствовала только его, насаживаясь и прижимаясь так, что становилось чуть-чуть больно. Захар не переставал целовать странную диковатую девушку, то лаская, то сжимая ее грудь, бедра. И не хотелось останавливаться, не хотелось заканчивать, потому что он устал быть ненужным, лишним, неуместным, каким был последние годы, потому что устал довольствоваться редкими подачками перед сном. А Мина хотела чувствовать каждый сантиметр его тела, видеть напряжение мышц, вдыхать запах его разгоряченного тела и слышать хриплое скупое дыхание. Она словно получила то, о чем давно мечтала, хотя не мечтала никогда и не догадывалась даже, что так может быть.
Но возбуждение неминуемо достигло пика, несмотря на то, что оба старались оттянуть момент. Первой сорвалась на стон Мина, и едва Захар ощутил ритмичные сокращения, как последовал сразу за ней. В момент взрыва он накрыл ее губы своими и полностью отключился от реальности, утратил бдительность, потерялся в ощущениях. А ведь подобного никогда не позволял себе ни с одной женщиной за всю жизнь. Мина тоже забылась, сейчас ее телом и разумом руководила волчица, которая заставила подчиниться мужчине.
— Спасибо, — произнесла сквозь тяжелое дыхание.
— Впервые меня благодарят за секс, — позволил себе улыбку, после чего потянулся рукой назад и достал оттуда плед, которым укрыл Мину.
— Думаешь, мне холодно? — так и лежала на нем.
Но вместо ответа Захар осторожно поцеловал ее в припухшие губы, затем взял Мину под бедра и пересадил на второе сидение. Сразу после застегнул штаны, поднял спинку своего сидения.
— Тебе не понравилось? — безрадостно усмехнулась Мина.
— С чего так решила?
— Ну, твои действия прямое тому доказательство.
— Мне понравилось. Ты даже не представляешь насколько. И, поверь, эту ночь я запомню на всю жизнь.
— Но…
— Но дома меня ждет дочь.
— Так вроде она у тебя не маленькая. Впрочем, — мотнула головой, — не надо объяснений. Я все понимаю, Захар. И очень хорошо чувствую настрой людей.
А он выдохнул с облегчением, когда услышал ее последние слова. Не было у него случайного секса в жизни, не было похождений по ночным кладбищам, не было многого из того, что успело произойти здесь. И оно всё свалилось огромным снежным комом. Как реагировать на это? Непонятно… ни черта не понятно.
— Всё хорошо, Захар, — коснулась его руки, — поехали.
— Да, поехали…
Глава 15
Предыдущая страница Следующая страница
В это самое время в доме Захара Соня продолжала собирать мебель вместе с Мирой. Девушки всецело увлеклись процессом, что забыли о часах. На очереди у них был стеллаж для прихожей.
— Не сюда суешь, бестолочь, — улыбнулась Мира, вытащив шуруп из неправильного отверстия и вставив в правильное. — Вот так надо.
— А, точно, — Соня прицелилась шуруповертом и закрутила шуруп. — Кстати, — подняла взгляд на Миру, — я совсем про еду забыла. У меня хотдоги есть. Будешь?
— Хотдоги? — закивала. — Было бы неплохо.
— Окей. Тогда придержи-ка полку, — начала вставать с пола и отпустила полку, а Мира, увы, не успела перехватить ее. В итоге увесистое полотно рухнуло прямо на ногу Мире. — Блин, — закрыла рот руками Соня, — прости, пожалуйста, прости… я не хотела.
А та зажмурилась от резкой боли, все ж угодила деревяшка прямо на пальцы.
— Да, чтоб тебя, — процедила нереально низким голосом. Когда же Мира открыла глаза, Соня буквально оцепенела, ведь зрачки Миры сияли ярко-желтым светом, а на лбу появилась уродливая складка.
Еще через несколько секунд Соня увидела острые клыки, что показались из-под нижней губы Миры.
— Беги, — с трудом пробормотала та, медленно опускаясь на четвереньки.
И Соня рванула на второй этаж. Она взбежала по лестнице, наскоро осмотрелась. Сердце рвалось из груди, кровь шумела в ушах, всё тело покрылось холодной испариной. Несчастная метнулась было в одну из комнат, но быстро сообразила, что за тонкой дверью спастись от этого монстра не получится, тогда помчалась к стремянке, ведущей на чердак. Она вскарабкалась наверх и сейчас же опустила деревянный люк, на который перетащила ящик с декоративным камнем, оставшимся после облицовки печной трубы. Когда адреналин немного схлынул, Соня отошла подальше от люка, опустилась на пол и замерла. Теперь главное — не шевелиться! Она дышать-то боялась, не то, что шевелиться. А еще ей отчаянно хотелось проснуться, потому что происходящее казалось кошмаром, но никак не реальностью. И пока сидела, зажав рот рукой, слушала звуки, доносящиеся снизу.
Меж тем внутренний голос твердил одно и то же — монстр в доме и монстр идет за ней!
Вдруг раздался скрип стремянки. Соня еще сильнее вжалась в стену, задержала дыхание, ведь спустя буквально секунду деревянный люк подпрыгнул, из-за чего камни в коробке звякнули. Толчки повторились несколько раз, после чего стремянка снова заскрипела и всё стихло.
В голове Сони тогда пронеслась мысль: «А если отец вернется? Если эта тварь бросится на него?» И горячие слезы крупными горошинами покатились по щекам. Да что вообще происходит?! Как такое возможно?! От горьких мыслей отвлек шум, который на сей раз донесся с улицы. Соня повернула голову в сторону ветрового окошка. Дьявол ее задери, оно открыто! И только девушка собралась встать, чтобы закрыть окно, как в оконном проеме показалась черная голова огромного зверя! Казалось, такая махина просто не может пролезть в небольшое окошко, но зверь смог!
Сначала он просунул голову, затем одну лапу, потом вторую и ловко втянув живот, пролез полностью.
— Твою мать, — прошептала Соня.
То был здоровенный черный волк с горящими неистовым огнем глазами! В природе подобных однозначно не водится. Если только какие-нибудь лабораторные мутанты, но и те всего лишь плод фантазии киноделов. Это должен быть сон! А зверь сделал шаг к Соне, оголив верхние зубы, и грозно зарычал.
— Я, правда, — заговорила тихо-тихо, — не хотела ронять тебе на ногу эту чертову полку. Прости… Я просто поладить с тобой пыталась, — и зажмурилась. — Просто поладить…
Неожиданно волк перестал скалиться, закрутил головой, после чего медленно подошел к Соне. Девушка сидела с закрытыми глазами, застыв, точно каменное изваяние, чем воспользовался зверь, обнюхав её. Когда Соня приоткрыла один глаз, перед собой она увидела черную махину, от шерсти которой пахло, надо же, ее гелем для душа. Это Мира! Этот монстр — Мира!
Зверь тем временем отошел в сторону, сел на пол и устремил взор в окно, а точнее, на лунный диск, что белел в серой дымке облаков высоко в небе. Лапа волка болела, но уже не так сильно.
— Это ведь ты? — спросила Соня по-прежнему очень тихо. — Мира? Ты волк?
На что зверь дернул ухом, недовольно рыкнул, а после начал меняться. Соня видела, как исчезает шерсть, как вытягивается тело, слышала треск костей, отчего дурнота подкатывала к горлу, но она смиренно ждала финала этого ужаса. И финал случился — скоро спиной к ней сидела обнаженная Мира. Девушка обхватила колени руками, опустила на них голову.
— Тебе несказанно повезло, — произнесла сдавленным голосом спустя несколько минут, — не знаю почему, но она не тронула тебя.
— Кто она?
— Волчица, кто ж еще… а ведь она взбесилась от боли.
— Кто ты такая?
— По-русски волколак, по-английски вервольф, по-гречески ликан. Как удобнее. Ну, а если совсем просто, то оборотень.
— Этого не может быть, — мотнула головой, — невозможно…
— Смешно. Ты всё видела своими глазами.
— Значит, твоя сестра тоже?
— Угу.
— Это она тебя погрызла?
— Нет, — усмехнулась, — конечно, нет. Другие погрызли. А Мина меня спасла. Кстати, до других оборотней мне по башке зарядил монтировкой твой доблестный папаша.
— Он знает, кто ты?
— Нет. Волчице просто приглянулся ваш чердак, она частенько сюда лазила. И в ту ночь хотела, но нарвалась на твоего отца.
— Выходит, это ты была тогда… — вспомнила рычание и цокот когтей на чердаке.
— Наверно.
Тут Соня поспешила снять с себя рубашку:
— Возьми, — протянула Мире.
— Ага, спасибо, — взяла рубашку и быстренько накинула на себя. — Странно всё как-то… волчица должна была порвать тебя на куски, но почему-то передумала.
— Да уж, — скривилась, — действительно, странно.
— Ты не обижайся. Дело не конкретно в тебе. У меня с детства проблемы с самоконтролем. Я не могу управлять своим зверем. И все, кто попадаются на пути волчице не в то время не в том месте, рискуют быть сожранными.
— И многих ты так сожрала?
— Парочку точно. Но там подонки были. Один хотел меня поиметь на лесной опушке, второй планировал в принципе то же самое, но еще и ограбить пытался. Другие отделывались раздробленными костями и рваными ранами. Короче, встречи с волчицей для всех заканчивались плохо. А ты первая, кого она не тронула. Хотя, если честно, ты меня бесила.
— Я? Тебя? Чем?
— Своим тупым поведением. Вечно недовольная, вечно на понтах. Всё-то тебе не так да не эдак.
— Ты следила за мной?
— Нет. Мы с сестрой приехали сюда еще до вас. И жили тут в одной из хибар.
— Какая жесть, — прикрыла глаза.
— Ага. Никакого покоя от вас. Один всё носится со своими грандиозными планами, вторая постоянно ноет и зудит, потом строители понаехали, техника. Натуральная жесть.
— Не верится во всё это…
— Придется поверить, иначе кукухой тронешься. Мир куда богаче на живых существ, чем многим из вас кажется.
— То есть, существуют не только волки?
— Конечно. Медведи, лисы, рыси, пантеры… говорят, даже рогатые есть. Правда, я таких не встречала. В общем, нас много.
— Бли-и-и-н, — вспомнила произошедшее у ручья, да и в машине такси — так, они тоже что ли?
— Ты о чем? — покосилась на нее Мира.
— Да так… с одним парнем недавно прошлась до ручья. А второй вроде как спас.
— М-м, — кивнула, — ты поосторожней. Здесь много нас водится, — усмехнулась. — И не все честных правил.
— И как теперь быть? Ты меня убьешь?
— Я?! — уставилась на нее круглыми глазами. — На кой бес мне тебя убивать?
— Ну, типа я свидетель твоих перевоплощений и всё такое…
— Дура что ли? Во-первых, если начнешь болтать направо и налево, тебя сочтут чокнутой, так и так не поверят, во-вторых, я не убийца, когда не в шкуре. Просто теперь знай, что рядом бродит не совсем адекватный волк, с которым лучше не связываться. Это сейчас тебе повезло, не факт, что потом будет так же. Мы с сестрой скоро уедем, а пока держись от меня подальше. И научитесь уже окна закрывать, — кивнула на створку.
— Извини, Мира, — ощутила дикую усталость. — Я не хотела…
— Ты про полку?
— Про неё.
— Забудь. Ушибленные пальцы — это ерунда по сравнению с теми передрягами, в каких мне довелось побывать за всю жизнь. Если бы не мгновенная регенерация, я давно была бы похожа на дерьмовый китайский конструктор. Ладно, — поднялась, — пойду я. Рубашку завтра занесет Мина.
— Спасибо тебе, за помощь.
— И тебе спасибо. Кстати, обеденный стол обалденный.
— Ну да… мне тоже нравится.
Мира тогда поднялась, полностью надела рубашку, удачно скрывшую излишнюю наготу, и отправилась вниз. Следом за ней спустилась и Соня. В том самом месте, где случился инцидент с полкой, на полу красовались клоки черной шерсти. Соня заметила их, когда проводила Миру, но только хотела собрать, как дверь распахнулась, и в дом зашел Захар, притом в компании с Миной. Соня как увидела сестру Миры, так в очередной раз оцепенела.
— У тебя все хорошо? — поинтересовался отец, заметив тревогу в глазах дочери.
— Угу. А у тебя? — спросила, не сводя взгляда с Мины.
— Нормально.
— Смотрю, обживаетесь, — позволила себе скупую улыбку Мина, тогда же втянула носом воздух, осмотрелась. Конечно же, она увидела шерсть на полу, после чего с нескрываемым любопытством уставилась на Соню.
— Да, обживаемся, — кивнула девушка, — полочки тут собираем, стульчики, шкафчики.
— И всё сама, без помощников? — нарочито удивилась Мина, продолжая сверлить взглядом Соню.
— Почему же, были помощники. Классно поработали.
— И, правда, поработали отлично. Очень красиво. Что ж, пойду я. Сестра, наверно, заждалась. До встречи, Захар, — наконец-то посмотрела на него. — Отдохни как следует.
— Обязательно, — насупился тот. — Хороших снов.
На том и разошлись. А когда за Миной закрылась дверь, Соня с еще большей тревогой посмотрела на отца:
— То есть, ты был с ней всё это время?
— А это что? Допрос? — хмыкнул сквозь усмешку.
— Да нет. Просто неспокойно тут, а ты ходишь где-то по ночам, да еще с незнакомыми девицами. Я, вообще-то, переживаю за тебя.
— Приятно слышать. Но, как видишь, я жив и здоров. Мина попросила меня отвезти ее кое-куда. Документы нужно было забрать. Я помог. А тебе кто помог? — обратил внимание на большое количество хорошо собранной мебели.
— Мира.
— Ей уже лучше?
— О да, как новенькая.
— Подружились?
— Узнали друг друга получше.
— Тоже неплохо.
— Угу. Ужинать будешь? Хотдоги есть.
— Да я… пожалуй пойду в душ и сразу спать. А ты молодец, поработала на пять с плюсом.
— Неужели слышу похвалу? Прикольно. И как тебе?
— Мне всё нравится. Столешница вообще огонь, — кивнул на обеденный стол. — Дом уже похож на дом. Остальное когда привезут?
— Что-то завтра, что-то послезавтра.
— Хорошо. Ну, я пошел…
— Ага, — проводила его взглядом. Что-то суетится он, а когда отец суетится, значит, есть серьезная причина. Может, он тоже знает о сущности сестер?
Соня окинула взором плоды своих трудов. Честно говоря, хотелось